Да, шуму будет много. И беготни. И бестолкового крика…

Навко нащупал в темноте мешок, развязал бечевку и достал тряпицу, в которую было завернуто серебряное навершие. Теперь — огниво и что-нибудь тяжелое, чтобы докинуть до ближайшей соломенной кучи. Рука провела по подносу — чашка! Хорошо, очень хорошо! Завернуть, привязать конец тряпки к толстой глиняной ручке…

Солома вспыхнула сразу — жарко, высоким белым пламенем. Навко засмеялся и лег на лежанку, прикидывая, откуда раздастся первый вопль…

Коридор был полон дыма. Впереди горели факелы, но света все равно не хватало, люди сталкивались, кричали, хватали друг друга за руки, мешая бежать. Кмет тащил Навко вниз, очумело бормоча одно и тоже: «Горыть! Горыть!». Навко не сопротивлялся — они бежали туда, куда и все прочие. Значит, там будет и Алана.

Лестница была узкой, и люди полностью забили ее, пытаясь быстрее протиснуться вперед. Женщины, дети, бородатые кметы с вытаращенными от испуга и изумления глазами… Навко и не думал, что во дворце так много народу. Тем лучше — легче затеряться.

Толпа вываливала во двор. Там бегали кметы, выводя из конюшни беснующихся от ужаса лошадей, кто-то надрывно вопил: «Воды! Воды!», но воду никто не носил, и огонь, охвативший деревянные постройки, уже лизал стены, сложенные из аккуратных серых камней. Среди толпы Навко заметил Улада, окруженного стражей. Кей что-то командовал, отчаянно заикаясь, и Навко еле сдержал ухмылку. Это еще даже не цветочки, Волчонок! Это лишь почки набухают! Женщин в толпе оказалось немало, но Аланы нигде не было. Навко быстро оглянулся — приставленный к нему кмет исчез. Теперь можно не спеша осмотреться. Навко сделал шаг в сторону, но тут крыша ближайшего сарая дрогнула, горящие бревна начали одно за другим падать вниз, прямо под ноги растерявшимся людям. Толпа отпрянула, отбросив Навко в сторону. Он успел подумать, что нелепо погибать под ногами очумевших от ужаса холопов, — и тут же увидел Алану.

Девушка стояла в окружении нескольких служанок. На ней был длинный плащ, светлые волосы рассыпались по плечам, в зеленых глазах отражалось пламя. Алана смотрела в сторону, и Навко несколько мгновений не решался ее окликнуть — словно окаменел. Но тут девушка повернула голову-и взгляды их встретились.

Кажется, она закричала, но опомнилась, зажав рот ладонью. Страх в широко раскрытых глазах сменился радостью и облегчением — невиданным, невероятным. Губы шевельнулись, и Навко скорее угадал, чем услышал:

— Жив!

Времени не было. Сейчас служанки опомнятся, довернутся, сейчас придут в себя кметы и оттеснят его от девушки…

— Жди! — он крикнул, надеясь, что в суете никто не поймет, не услышит — кроме нее. И тут же сквозь крики, сквозь треск горящего дерева, донеслось еле уловимое:

— Дождусь! Береги себя…

Его толкнули, отбросили в сторону, чуть не сбили с ног, но Навко ничего не чувствовал — ни боли, ни запаха гари, от которого раздирало кашлем горло. Перед глазами стояло ее лицо. «Дождусь!» И впервые с той минуты, когда сполотское копье ударило в грудь, бросив на залитую кровью землю, Навко почувствовал себя победителем. Не зря! Все — не зря! Ты не всемогущ, Кей Улад! Навко, навий подкидыш, вернет свое счастье — вопреки тебе, вопреки всем Кеям на свете! И да поможет им с Аланой Мать Болот!

Топот коней среди пустого осеннего леса оглушал, словно ехали не двое, а целая сотня. Навко то и дело всматривался вперед, надеясь загодя заметить опасность. Бояться вроде бы и нечего — земля улебов позади, значит, встретить их могут лишь люди Велги. Навко знал тайное слово, их, конечно, пропустят, но встречаться со своими не хотелось. Он объяснится с Велгой сам

— позже. А пока надо спешить, погоняя коня, хотя сытый холеный жеребец из валинской конюшни мчался, как стрела, брезгливо попирая точеными ногами лесную дорогу.

Рядом, бок о бок, на таком же коне скакал Тымчак, здоровенный парень с наивным веснушчатым лицом. За эти дни они обменялись едва ли десятком слов. В разговоры улеб не вступал, а на все вопросы отвечал неизменным: «Га?». Если же надо было подумать, он бросал «Чекай-чекай!» и впадал в молчание, после чего кивком выражал согласие или, напротив, отказ.

Тымчака навязал ему Улад. Спорить не приходилось — Кей, конечно, не верил заброде-волоти-чу. Наивный Тымчак вовсе не был наивен. Навко встречал таких, спокойных, внешне медлительных, даже неуклюжих, и понимал — улеб убьет его, не задумываясь. Не знал лишь, что именно приказал Тымчаку Улад. Но до Занок, где обретается Лантах, бояться нечего. Парень будет беречь его — как пес, как прирученный волк.

…Когда они с Тымчаком покидали дворец, в воздухе стояла гарь, сгоревшие бревна еще дымились, а к обитой кожей «кобыле» привязывали одного из проспавших пожар стражников — бить кнутом до смерти. Другой, белый как мел, стоял рядом, покорно дожидаясь своей очереди. Навко лишь хмыкнул — так вам и надо, сволочи! Двумя врагами меньше — тоже хорошо!

Рыжий Волчонок был немногословен, приказ короток и ясен: найти Лантаха-кобника, передать, что Кей Улад помнит его слова, ждет помощи — и вернуться с ответом. На все давалось пятнадцать дней — две недели и день в запасе. Ему предложили самому выбрать коня из сгоревшей ночью конюшни и взять оружие в дворцовой кладовой. Навко не отказался, выбрав белогривого серого красавца в богатой сбруе, а заодно — прекрасный франкский меч, кольчугу и шлем. Улад был готов дать и серебро, но Навко гордо покачал головой. Он не наемник. Их расчет с Кеем впереди.

Тымчака он получил впридачу — для пущей безопасности — и с тех пор каждый миг чувствовал что рядом с ним скачет смерть. Навко умел — научился — драться, даже сносно владел мечом, что было редкостью среди волотичей, однако понимал, что один на один ему против улеба не выстоять. Но открытой схватки не будет. Или они оба выживут, или кто-то погибнет — внезапно, от удара в спину. Время от времени Навко ощущал противный холодок между лопаток, словно нож уже готов вонзиться в тело, пробив тонкие кольчужные кольца. Несколько раз, просыпаясь ночью у погасшего костра, он хотел избавиться от наваждения, зарубив опасного спутника, но каждый раз рука, тянувшаяся к мечу, замирала. Рано, еще рано! Этот улеб с наивным веснушчатым лицом может пригодиться…

Тымчак спутал все планы. В то утро, слушая Волчонка, Навко знал, что следует делать. Он поедет, но не в Занки, к Кобнику, а прямо к Велге. Правительница должна знать все — и о Баюре, и о том, что творится в Валине. Он, сотник Навко, не нарушил приказ, напротив — проник в логово Улада Убийцы, Улада Кровавого, и узнал главное:

Рыжий Волчонок готовится стать Светлым. Значит — война; значит, войско улебов ударит на волотичей с заката. Велга поймет, оценит сделанное. И тогда Навко попросит помощи — чтобы выручить Алану. Правительница не откажет — не должна.

Но теперь думать об этом поздно. Тымчак следит за каждым шагом, за каждым словом. Убрать соглядатая? Если Навко вернется один, Улад не поверит. Он неглуп, молодой Кей, очень неглуп. Значит, нужно, чтобы верный пес Улада подтвердил — все в порядке, все сделано правильно. Впрочем, дело несложное — найти Лантаха, переговорить, вернуться с ответом. А если предатель-Кобник и вправду способен помочь Уладу, то Навко знал, что делать. Изменником он не будет — мертвый чаклун ничем не поможет Волчонку! Но в таланты Кобника не верилось, иначе бы не выгнали его из Коростеня, как паршивую собаку. Странно, что Улад верит проходимцу!

Навко вновь покосился на Тымчака. Тот уловил его взгляд и внезапно усмехнулся — ощерился крепкими желтыми зубами. Впрочем, усмешка была добродушной, парень словно говорил: «Не бойся, волотич! Доберемся!». Навко улыбнулся в ответ и вновь стал глядеть вперед. Скоро перекресток, а там — налево, в обход Коростеня. Места глухие, если повезет, они никого не встретят дорогой — разве что неосторожного медведя. Зверей Навко не боялся — он давно понял, что страшнее человека на земле никого нет.

Занки война обошла стороной. Даже местный дедич — и тот уцелел, как ни в чем не бывало продолжая править в поселке. С дедичем — хитрым одноглазым старикашкой — они и столкнулись первым делом, как только миновали ворота. Кланяться друг другу не стали, но старик оказался приветлив, охотно отвечая на вопросы неожиданных гостей. Он тут же подтвердил, что знает Лантаха-кобника. И все его здесь знают. Кобниками были его дед, отец, дядя, и сам Лантах — чаклун неплохой, «справный» и «справу» свою знает. Да только обижают его злые люди, из поселка прогнать хотели, даже убить, и он, бедняга, целый год прятался. Но теперь, хвала Матери Болот, все успокоилось, и Лантах вернулся. Нет, в самом поселке он не живет, а обретается в старом зимовнике, отсюда в двух верстах. Живет один, в гости не ходит — видать, отдыхает после странствий.