Галия Каюмова — учительница аульной школы — немножко запоздала. Бегала после уроков домой — переодеться и взять что нужно. Пришла в пальто с меховым воротником и с красивой кожаной сумкой — с ней она ходила по городу до войны, в праздничные дни. Но ведь и сегодня праздник, да еще какой! Советские войска разгромили фашистские полчища в Сталинграде… Весь день, с самого утра в городе гремят репродукторы: «…прорвав фронт противника, советские войска 23 ноября соединились в районе Калача… В ходе операций войска трех фронтов разгромили 12 дивизий…»

— Ах, я немножко запоздала… Разрешите, пожалуйста, — спросила Галия, виновато улыбаясь.

Сидевшие в первом ряду девушки, бывшие ее ученицы, подвинулись, дав ей место. Сами, по случаю большого митинга, в новых цветастых платьях, в хороших пальто, но Галия одета несравненно богаче. В школе на уроках ее такой никогда не видели.

— Нет ли письма от сына? — спросила Джерен — соседка, зная наперед, что Галия-ханум получила от Акмурада треугольничек.

— Есть! — Глаза Галии радостно засияли. — Медалью наградили Акмурада. Я читала его письмо и плакала от счастья. Он так давно нам не писал. Я думала, он нас забыл, или еще хуже… Думала — погиб. Вдруг бежит ваша дочка и кричит мне: «Тетя Галия! Тетя Галия, вам письмо!» Сначала у меня душа ушла в пятки. А когда прочитала — оказалось, он жив-здоров. — Галия-ханум доверительно склонилась над ухом Джерен и прошептала: — Оказывается, в Ташкенте у нашей невестки внук родился…

— Пусть почаще в ваш дом заглядывает счастье, — пожелала Джерен и выпрямилась, видя, что со сцены призывают к соблюдению тишины.

Переполненный зал сразу притих. На сцену вышли председатель сельсовета Артык, председатель колхоза и представитель райкома партии. Все в пальто и шапках, потому что в клубе не топлено, а на дворе идет холодный дождь. Председатель колхоза объявил митинг открытым и дал слово Артыку. Поднявшись на трибуну, тот довольно спокойно оглядел сидевших в зале, заговорил о героизме воинов-туркменистанцев… 87-я туркменская стрелковая бригада недавно прибыла в Москву и сейчас, расположившись в Ногинске, ждет приказа, чтобы выехать на фронт… Бригаде вручено боевое революционное Красное Знамя… Бойцы поклялись с честью выполнить свой священный долг перед Родиной… Артык развернул московскую газету:

— Таким людям, как Айдогды Тахиров, как Якуб Кулиев и другим, мы верим… Я сам воевал под командованием полковника Кулиева — и знаю…

Наверное, последняя фраза была лишней: девчата смущенно заулыбались и опустили глаза. Да и сам Артык понял — люди и без того знают, что он фронтовик.

— Не о себе говорю, — внес Артык полную ясность. — Мы собрались, чтобы поддержать почин тамбовских колхозников. Чтобы сделать наш фронт еще крепче, чтобы обеспечить полную победу над фашистами, тамбовцы, как вы знаете, приступили к сбору средств на строительство боевых самолетов. Их почин поддержала вся страна. Туркмены приветствуют своих братьев-тамбовцев. Председатель колхоза «2-я пятилетка ТССР» Байрам-Алийского района товарищ Юсуп Кул сдал в Госбанк 110 тысяч рублей. Садап Ниязова из соседнего колхоза имени Свердлова дала деньги на собственную пушку. Садап хочет передать эту пушку брату, который служит в артиллерии!

— Артык-джан! — крикнул из заднего ряда белобородый старик. — А сколько стоит одна пушка? Может и я осилю на одну?

— Хай, Бабаораз, — отмахнулся Артык. — Откуда мне знать — сколько стоит пушка или танк? Давайте не по-одному, а сообща действовать. Вот представитель райкома только сейчас, перед собранием пришел, сказал мне: «Артык, трудящиеся республики вносят средства на строительство боевых самолетов…». Товарищ Пигамов, простите, но я не успел записать как называются эти самолеты.

Пигамов поднялся, вышел из-за стола:

— Дорогие товарищи, много таких самолетов. Всем имена, как детям, дали: «Колхозник Туркменистана», «Пищевик Туркмении», «Текстильщик Туркменистана», «Ташаузский колхозник». Я думаю, вам надо внести деньги на колхозный самолет.

Артык кивнул представителю райкома:

— Спасибо, товарищ Пигамов, за исчерпывающий ответ. Если нет больше вопросов, то приступим к делу. — Артык вынул из кармана увесистый сверток, развернул его и положил на стол: — Вот здесь пять тысяч рублей — все бумажки тридцатками… Давай, записывай…

Зал одобрительно загудел. Артык раскраснелся от удовольствия, взял у председателя колхоза список и стал выкликать фамилии:

— Реджепова Биби!

На сцену поднялась старая женщина, неторопливо развязала мешочек и высыпала на стол серебряные украшения. Сказала гордо:

— Если на один пропеллер хватит — я буду вольна.

Колхозники зааплодировали. Понеслись выкрики:

— Тетушка Биби, ты молодец!

— Биби-джан, внучке хоть гульяку оставила?

— Оставила! И внукам и правнукам оставила! Лишь бы война поскорее кончилась, будь она проклята!

— Солтанова Акджемал! — выкликнул Артык.

Из первого ряда встала и поднялась на сцену тоже пожилая женщина. Развернула платок, показала всем.

— Вот тут все мое девичье счастье. Когда к мужу в дом уходила, надела — больше не надевала. Все новое.

Вновь закричали из зала:

— Акджемал, серебро и золото не стареют!

— Хай-бой, пусть вся страна знает наших женщин!

Поднимались одна за другой — старухи, молодые женщины-солдатки, девушки. На столе — целая гора золотых и серебряных украшений, пачки денег. Наконец, очередь дошла до Галии. Она еще днем попросила, чтобы и ее внесли в список, но не думала, что так много окажется желающих сдать свои сбережения для фронта. Но вот Артык выкликнул:

— Каюмова Галия!

Зал притих. При упоминании этой фамилии у многих всплыл в памяти бывший арчин этого аула — Каюм-сердар. Вспомнились дни земельно-водной реформы, когда кулаков-баев лишали земли и воды. И история с золотым мешочком вспомнилась. Конечно, давно это было. Сам сердар умер, Аман сторожем или вахтером работает, а сын его — красный командир. Но все равно, к Каюмовым повышенный интерес.

Галия, как всегда, грациозно, откинув руку, боясь оступиться на лесенке, взошла на сцену.

— Милые односельчане, — произнесла смущенно, — я сегодня так рада, прямо не знаю, как выразить свои чувства…

— Да, Галия-ханум, мы знаем, что ваш сын Акмурад напомнил вам о себе, — сказал Артык. — Мы все считали, что он, как настоящий большевик, никогда не пойдет на компромисс с отцом…

— Артык, не надо так! — Галия побледнела и словно сжалась в комок. — Сын прислал письмо… Да и муж мой Аман — чем он тебе не угодил, что ты его все время преследуешь, жизни ему не даешь?

— Галия-ханум, не притворяйтесь, что ничего не знаете. — Артык сурово сдвинул брови — У Амана совесть не чиста — это всем известно. Да и сейчас… Все мужчины на фронте, а он в проходной стоит. Как базарный день — чуть свет спешит куда-то. Вы, дорогая Галия-ханум, может быть скажете людям, чем занимается Аман?

Галия, поджав губы, высыпала на стол свои украшения — кольца, серьги, браслет, несколько золотых монет, которые берегла на вставные зубы, но слава аллаху, ей уже давно за пятьдесят, а не один собственный зуб еще не выпал.

— Ханум, не из того ли мешочка драгоценности? — съязвил Артык.

В зале зароптали. А вот и выкрик:

— Эй, сельсовет, зачем придираешься?

— Что она у тебя — лишний кусок съела? Человек последнее для фронта отдает, а ты допрашиваешь!

— Ладно, Галия-ханум, спасибо вам, — отступил Артык.

— Зачем мне «спасибо», — с обидой отозвалась Галия. — Пожалуйста, не делайте мне снисхождения. Я отдала свои драгоценности, чтобы поскорее приблизить нашу победу. Чтобы сын гордился мной.

Галия-ханум с высоко поднятой головой сошла со сцены. Колхозники зааплодировали ей, и Артык выкликнул следующую фамилию.

Сбор средств на колхозный самолет продолжался до сумерек. Галия вышла из клуба, когда собрание закончилось и зал уже опустел. Она задержалась, чтобы дать «отповедь» слишком самоуверенному фронтовику — Артыку. «Подумаешь, какой! — повторяла она про себя слова, какие ей хотелось высказать. — Если ты в чем-то подозреваешь моего мужа, то сходи, куда надо, и узнай — кто он! Зачем же на общем собрании высказывать недоверие?» Галия ждала Артыка, когда он спустится со сцены, но он вместе с секретарем райкома вышел в другую дверь. Галия, убедившись, что его уже в клубе нет, подумала: «ладно, в следующий раз» и отправилась домой…