Старый город прятался внутри западной стенки гигантского кратера, и некоторые его помещения имели шестигранные «окна», из которых открывался вид на один из самых прекрасных пейзажей на всех спутниках Сатурна. За террасами оползней и похожими на веера ледниками, на краю близкого, полукруглого горизонта, поднимался центральный пик кратера. Внутри, в старом городе, залы, квартиры, магазины, кафе, мастерские и сады громоздились друг на друга, образуя террасы с отвесными краями. Они были соединены крутыми тропинками, покатыми настилами, канатными дорогами и кресельными подъемниками с длинными узкими парками, лугами и крошечными озерами, расположенными на дне камер. На Рее не было недостатка в воде, поскольку спутник представлял собой ледяной шар диаметром в полторы тысячи километров, образовавшийся вокруг небольшого каменного ядра. Серия узких, длинных озер петляла, соединяя между собой несколько камер; озера кишели яликами и каноэ, которые сновали среди плавучих островов, плотов и понтонов, а главные дороги были забиты велосипедами, рикшами и толпами пешеходов.

Старая часть Ксамбы представляла собой шумное, людное место, и Джек, следуя за Алгреном Рисом по тротуарам, паркам, рынкам, торговым центрам и площадям, без труда смешивался с толпой, несмотря на то, что большинство обитателей города были высокими, худощавыми Внешними Жителями. Они подверглись генетическим модификациям, что позволяло им существовать в условиях почти незаметной гравитации без медицинских имплантатов, необходимых Джеку и другим чужакам. Эти имплантаты не давали их костям превратиться в известковое кружево, сердцам — раздуться от избытка жидкости, подобно переполненным воздухом баскетбольным мячам, и решали многие другие проблемы. Джек даже как-то набрался смелости и поболтал с женщиной, хозяйкой кафе, в котором Алгрен Рис ел завтрак и ланч; там он узнал, что травник два года назад приехал из Большой Бразилии, где работал спасателем в службе скорой помощи. Казалось, к нему здесь относились неплохо. Он всегда останавливался потолковать с соседями, когда шел по своим делам, долго разговаривал с людьми, подходившими к его прилавку. Он был постоянным посетителем кафе и нескольких баров в различных частях города. По-видимому, деньги он получал только от торговли травами и травяными чаями и лечения больных животных.

— А это означает, что у него наверняка имеется еще какой-то источник дохода, — заявил Марк.

— Может, у него какая-нибудь частная рента.

— У него есть секреты, вот что у него есть. Алгрен Рис. Мы даже не знаем, настоящее ли это имя.

Мальчишки стояли у стойки уличного кафе на продуктовом рынке, потягивая из груш фруктовый сок. Алгрен Рис сидел за своим прилавком в двадцати метрах дальше по проходу, читая книгу (в старой Ксамбе существовала знаменитая традиция печатания книг на бумаге) и совершенно не замечая двух мальчишек, которые наблюдали за ним и обсуждали его; каждый раз, перед тем как перевернуть страницу, он слюнявил палец.

Джек сказал:

— Он травник. Он работает на рынке. Он работает в саду. Он совершает долгие прогулки. Иногда он ходит к людям и лечит их домашних животных. Если у него и есть какие-то секреты, я не смог их раскрыть.

Он надеялся, что на этом все и закончится, но на лице Марка появилось решительное выражение, и он выставил вперед массивную челюсть, словно бульдог, схвативший кость и не желающий ее выпускать.

— Нам нужно сделать вот что, — сказал Марк. — Нужно забраться к нему в квартиру. Могу поклясться, у него там спрятано множество интересных штук.

Джек попытался отговорить его от этой затеи, но Марк был настроен воинственно. Джек не верил, что Алгрен Рис — шпион, но теперь для него стало делом чести выяснить, кто он на самом деле такой, зачем он приехал в Ксамбу и обосновался среди Внешних Жителей. Джек также вынужден был признаться, что трехдневная слежка за этим человеком обострила его любопытство; и в конце концов мальчикам удалось выработать план, более или менее удовлетворяющий их обоих.

На следующий день, в понедельник, рынок был закрыт. Марк велел Джеку подойти к Алгрену Рису в кафе, где тот ежедневно завтракал, и отвлечь его, пока сам он будет шарить в его квартире.

Джек спросил:

— А как ты собираешься забраться туда?

— Это полицейское ноу-хау, — ответил Марк. — За меня не волнуйся. Просто держи его в кафе.

Несмотря на то, что Джек разработал неплохой, как ему казалось, отвлекающий маневр, в ту ночь он спал плохо, обдумывая детали своего плана. С каждой минутой затея казалась ему все более глупой и безнадежной, и он был очень утомлен и нервничал, когда рано утром они с Марком ехали на поезде в город. Марк спросил, что Джек везет в коробке, которую он прижимал к груди, и Джек ответил с уверенностью, которой вовсе не чувствовал, что там находится абсолютно надежное средство отвлечь нужного им человека.

— Я отвечу тебе, что это, если ты расскажешь, как собираешься взломать его квартиру.

— Я не собираюсь ее взламывать, я собираюсь туда войти, — фыркнул Марк. — Могу тебе это объяснить, но тогда мне придется тебя прикончить. Ты уверен, что сможешь занять его разговором на полчаса?

Джек постучал по крышке пластиковой коробки; то, что находилось внутри, пошевелилось — это было медленное, неуклюжее движение, и через мгновение все стихло. Он сказал:

— Совершенно уверен.

На самом деле он был как на иголках. Это было гораздо опаснее простого наблюдения за человеком, спешащим по людным улицам города. В том, чтобы идти следом за человеком, не было ничего противозаконного. А вот вломиться в его квартиру — совершенно точно противозаконно. Джека охватило то же тошнотворное чувство приближающегося конца, которое несколько дней мучило его перед тем, как он с родителями сел на лайнер, доставивший их с Земли на Сатурн. Он чувствовал, что скоро совершит поступок, который навсегда изменит его жизнь, и если план провалится, то изменения будут к худшему. Это было очень взрослое чувство, и оно ему сильно не нравилось. Проведя полчаса с Марком, наблюдавшим за квартирой Алгрена Риса из небольшой беседки, образованной ветвями плакучей ивы, Джек последовал за травником в кафе. Он был возбужден до предела, но в то же время ноги у него подгибались, сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Кафе находилось на том же уровне, что и квартира, и представляло собой бамбуковый прилавок, расположенный в тени огромной смоковницы; вдоль прилавка тянулась скамья, на которой могла разместиться дюжина посетителей. На стойке шипела кофеварка, которую хозяйка, седая женщина, похожая на осу, собрала сама по чертежам вековой давности. Здесь подавали блюда, приготовленные из овощей и фруктов, росших в саду за смоковницей, и продуктов, которыми расплачивались клиенты; у жителей старой Ксамбы действовала сложная экономика, основанная на обмене товарами и услугами.

Джек сел рядом с Алгреном Рисом и впервые оказался в непосредственной близости от этого человека. Он спросил у хозяйки свежего сока, поставил пластиковую коробку на прилавок. Затем повернулся к травнику и, стараясь говорить небрежным тоном, заявил, будто слышал о его ветеринарном искусстве.

— Кто вам это сказал? — откликнулся, не поднимая головы, Алгрен Рис, который согнулся над миской овсяной каши, посыпанной орехами и какими-то семенами. У него оказался сиплый голос с сильным акцентом — это был голос крестьянина из дешевой компьютерной игры.

— Она, — Джек кивнул на хозяйку кафе, которая наполняла блендер кусочками апельсинов и клубники.

— Верно, я сказала, — весело откликнулась женщина и включила агрегат.

— Зайдите ко мне домой, когда позавтракаете, — сказал Алгрен Рис Джеку. — Это сразу за углом, за зарослями черного бамбука. Красная дверь.

Человек медленно продолжал есть свою кашу, положив локти на стойку. Через несколько минут он ее доест. Он встанет, отправится обратно домой и обнаружит открытую дверь…

Джек слегка подтолкнул коробку к человеку и сказал: