— Это еще что такое? — Генри жестом указал на странного ребенка.

— По-видимому, друг. — Я подобрала доску потяжелее и развернулась к монстру, заваленному обломками.

— Ты убил их обоих — Роланда и няню Прам, — выдохнула я. Вязкая, липкая кожа чудовища запузырилась и забулькала, разошлась в стороны, открыв небольшой рот с острыми, как иглы, зубами.

— И миссис Норман тоже, — прошипел монстр с тошнотворным злорадством. — Да только Роланда никогда не существовало. Был только я.

— Но зачем?

— Чтобы дать начало игре. — Чудище извивалось и корчилось, пытаясь освободиться, но, убедившись, что все бесполезно, примирилось с неизбежностью. — Няня Прам должна была умереть, чтобы дети полностью перешли на твое попечение. И ты привела их — в точности как он рассчитывал.

Генри обернулся ко мне, словно намереваясь что-то сказать, но передумал и вновь накинулся на злополучный узел.

— Зачем Уотли забрал детей? — продолжала допрашивать я.

— Уотли? — Похоже, вопрос этот монстра изрядно озадачил. А в следующий миг рот его, даже при отсутствии других мимических мышц, растянулся в снисходительной усмешке. — Как плохо ты понимаешь, во что ввязалась! Детей похитил Сэмсон. Все это время Уотли лишь пытался защитить их. — И чудище расхохоталось над нами — звук этот колебался где-то между человеческим и нечеловеческим голосовым регистром.

Я вспомнила о деревяшке в моих руках и с размаху воткнула ее в горло чудовища. Под импровизированным копьем влажно захлюпала плоть, но смех все звучал и звучал не смолкая.

Комната постепенно заполнялась дымом, жар сделался невыносимым. Я жадно хватала ртом воздух. Отобрав у Генри стопку книг, я добыла-таки ножницы со дна чемодана и перерезала ленточку.

— Ты готов? — спросила я.

Генри оглянулся на чудище, что сдавленно хихикало про себя на полу.

— У нас нет выбора, верно?

Я открыла было книгу, но тут вспомнила, что все наши вещи непременно сгорят в огне, даже если сами мы уцелеем. Я метнулась к прикроватной тумбочке и быстро достала свое обручальное кольцо, локон маминых волос и отцовскую трубку, что хранились в особой шкатулке. То была последняя память о моей семье, единственные фрагменты моего прошлого. Разве можно их оставить?

Мальчишка с замочными скважинами вместо глаз обмотал шею Роланда собственной цепью, словно поводком, и протянул мне руку. Я сжала его пальцы, вернулась к Генри — он уже задыхался от дыма, — и мы втроем вместе открыли «Тайны Упокоения» на первой же странице.

У входа в замок книга вдруг раскалилась в моих руках и рассыпалась золой, даже не вспыхнув, — наша связь с Эвертоном сгинула в охваченной пожаром усадьбе. Путь назад был отрезан: нам оставалось только двигаться вперед. Ветер подхватил и унес пепел, Генри проводил его взглядом.

— Наш дом…

Я тронула его за плечо:

— Дома можно отстроить заново, еще лучше, чем прежде.

Он хмуро кивнул, и чумазый мальчишка провел нас внутрь полуразрушенной каменной крепости, таща за собой окровавленные бормочущие останки того, что прежде было смотрителем Рональдом. Госпожа замка, по-прежнему блистая своим ветшающим великолепием, приветствовала нас с середины обвалившейся лестницы. Мальчишка вручил ей конец цепи, она потрепала его по голове и придвинулась лицом к лицу к скованному чудищу.

— Ты знаешь, кто я? — спросила она.

— Да, госпожа. — Монстр не смог выдержать ее жесткого, стального взгляда.

— И ты согласен добровольно служить мне?

— Да, госпожа, — проскулил монстр.

— Да будет так. — Она передала цепи другим детям, и те увели Роланда прочь, в невидимые глубины замка. Мальчишка с грязными ногтями остался рядом с хозяйкой. Женщина жестом пригласила нас следовать за нею в комнату на верху лестницы. Генри, весь дрожа, обнял меня за плечи, хотя бог весть, кого из нас он пытался тем самым поддержать.

Комната была сплошь стекло и окна, вроде солярия, если, конечно, что-то подобное возможно вообразить в Упокоении. Гнетущая луна низко висела в небе, а мы находились в замке на такой высоте, что горизонт терялся в темном море звезд. Женщина воссела на серебряный трон с высокой спинкой и теперь бесстрастно взирала на нас.

— Вы желаете получить доступ в Упокоение, — промолвила она.

Генри разом стряхнул с себя уныние.

— Моих детей удерживают там против их воли.

— Об этом мне ведомо. Заложники. Их постоянное присутствие в нашем мире привело нас на грань войны. С моей стороны было бы безответственно усугубить положение дел, впустив еще двоих смертных, разве нет?

— Напротив, — парировала я. — Если мы заберем детей, это поможет снять напряженность.

Женщина помолчала минуту. Потеребила цепи, обвившие ее запястья.

— Вы полагаете, что доберетесь до Сумеречья беспрепятственно. Даже я такого обещать не могу.

— Мы готовы пойти на риск.

— Но еще стоит вопрос оплаты. — Женщина улыбнулась; зубы ее блестели, как металл оков.

Я шагнула вперед.

— Вы торгуете ответами на незаданные вопросы. Однако ж вы не спросили нас, что мы станем делать, когда попадем в Сумеречье. Если вы согласитесь отослать нас туда, я вам расскажу.

Госпожа замка откинулась к спинке серебряного трона и поманила меня хрупким указательным пальцем. Я шепотом поведала ей свой план. Она долго молчала, а затем в горле ее что-то защелкало; звук нарастал, эхом отражаясь от стеклянных стен солярия. Женщина запрокинула голову и расхохоталась сухим, прерывистым, тысячелетним смехом; едва заслышав его, безглазый замарашка удрал со всех ног в темные коридоры замка. Я озадаченно попятилась.

— По-вашему, я задумала глупость? — осведомилась я, как только она отсмеялась.

— Я пропущу вас. Разве этого не достаточно?

Женщина встала с трона и вывела нас на примыкающую террасу, что выходила на лес; между черными, иззубренными деревьями вилась грунтовая дорожка. На уступе притулилась одинокая ворона. Госпожа замка тихо шепнула ей что-то, слов мы не расслышали, но птица тут же взвилась в ночное небо. А ее хозяйка сама проводила нас вниз по каменным ступеням, вырубленным в скале, до входа в лес.

— Идите по тропинке до храма по другую сторону леса. Скажете клирику, что вас послала Синяя Госпожа. Вы попадете в подполье во владениях самого мистера Сэмсона, и повстанцы вам помогут. Забавно, не правда ли?

— А зачем бы подданным мистера Сэмсона помогать нам?

— Он похитил двух детей, а даже в нашей земле это — преступление. Его поступки — не в помощь общему делу.

Вокруг эхом гудел ветер, ветви деревьев скрипели над головой, но до нас не долетало ни дуновения. Помимо этих звуков, тишину нарушало лишь позвякивание цепей, что волочились за Синей Госпожой по лестнице и обвивали шеи ее чумазых, слепых детей.

— Спасибо за помощь, — промолвила я.

— Рано меня благодарить. — Она снова засмеялась квохтающим смехом и поднялась по лестнице вдоль утеса обратно на террасу замка. Генри встревоженно глянул на лес и заступил мне дорогу.

— Что вы ей сказали? — спросил он, заглядывая мне в глаза.

— Ответ, который она хотела услышать. — Я обошла его кругом — и больше не сказала на эту тему ни слова.

Деревья были высокие, тощие. По мере того как мы шли, лес редел, а растительность меняла цвет от темно-зеленого до пепельно-серого. Кора растрескалась, искрошилась, тронешь — начнет отваливаться. Многие стволы были повалены, опрокинуты и сломаны; тут и там топорщились огрызки пней. А затем лес резко закончился — и передо мной открылась обширная серая пустошь.

Место было унылое, гнетущее: бесконечная пустыня, изрытая кратерами, — ни камня на земле, ни звезды в небе. Только зола и пепел да отблеск землисто-бледной луны над безотрадным запустением. Кажется, мы прошли не одну милю, пока не оказались наконец на уступе над еще более протяженным серым небытием. Внизу вдалеке виднелось какое-то здание.

Мы довольно легко спустились по склону утеса, а когда оказались внизу, я наконец-то услышала этот звук: совокупное хриплое дыхание — отовсюду и из ниоткуда. Казалось, меня окружают со всех сторон, но до миниатюрного храма было еще около мили, а вокруг взгляд не различал ни единого живого существа. Тропа вилась между кратеров, мы брели к одинокому зданию в отдалении, а хрип не смолкал — звучал то громче, то тише, тысячей вдохов и выдохов. Наконец, уже у самого входа в храм, я обнаружила источник звука.