— А что это такое? — спросил Пол, внимательно разглядывая изображение разросшегося мегаполиса.

— Места. Или двери в разные места.

Пол потянулся было к стеклянной картинке с пейзажем, но мистер Уотли перехватил и осторожно отвел его руку.

— К ним нельзя прикасаться. Ты ведь не хочешь застрять там безо всякой надежды на возвращение? Кроме того, они чрезвычайно хрупки и легко бьются. Если какой-то из пейзажей тебя заинтересует, ты просто скажи, и я создам портал в саду, вроде того, что ведет в Эвертон.

— А вам знаком и Эвертон, мистер Уотли? — спросила я.

— Только по рассказам Лили. Я еще не имел удовольствия познакомиться с усадьбой лично. Может, однажды вы будете так добры и устроите мне экскурсию?

Я так опешила, что смогла только сдержанно кивнуть.

Оливия драматически вздохнула.

— Отец, а так ли надо показывать им все? Мой урок с миссис Дэрроу уже на двадцать минут задерживается!

— Как скажешь, любовь моя. Осмотреть остальное мы еще успеем; а ведь эта комната — лишь малая часть всего, что есть! — На этом мистер Уотли вывел всех из хранилища и запер дверь. Пока мы спускались вниз по лестнице до нижнего яруса библиотеки, Лили отвела меня чуть в сторону от остальных и вполголоса промолвила:

— Дункан проводит вас назад через сад. Но я надеюсь, вы скоро сможете навестить нас снова, правда? Может быть, послезавтра?

Вот он и настал — момент истины! А вернемся ли мы? Дом-Сумеречье, несомненно, чрезвычайно интересное место; отец и дочь Уотли, конечно, странноваты, но явной угрозы вроде бы не представляют. Нет, мои подозрения на их счет отнюдь не развеялись — но я отчасти смягчилась. Мистер Уотли, по-видимому, человек весьма сведущий, а в Доме-Сумеречье можно узнать много такого, что в Эвертоне недоступно. Ради одного этого вернуться стоит; и, памятуя о желании Лили продолжать общаться с детьми, я не видела причины отказываться от приглашения. Безусловно, не следовало сбрасывать со счетов все то, что я видела, — тварь в пруду или эпизод с участием мистера Сэмсона и Дункана, но еще маленькой девочкой в Индии я твердо усвоила урок: для того, чтобы действительно понять, что происходит, необходимо располагать всеми фактами.

— Думаю, это возможно.

— Замечательно! Я готовлю для мальчиков сюрприз.

— Нет нужды трудиться. Они воссоединились с матерью, восставшей из мертвых, — не довольно ли такого потрясения для одной недели?

Лили понизила голос и замедлила шаг, чтобы продолжать наш разговор на некотором расстоянии от остальных.

— Как вы сами видите, я выполняю здесь профессиональные обязанности, точно так же, как вы в Эвертоне.

Я с усилием сглотнула: в горле комком стояла вина. Я хорошо помнила, что за чувства обуревали меня тогда, в музыкальной комнате, когда мы с мистером Дэрроу сидели наедине в глухой ночи…

— Я могу рассчитывать, что вы вернетесь?

— Я же сказала, что вернусь вместе с детьми, и намерена сдержать слово. Я не вполне доверяю этому месту, но я вижу, что доверяете вы. Пока этого достаточно.

— Хорошо. — Лили стиснула мое запястье. Внизу лестницы мы распрощались с мистером Уотли и его дочерью. Оливия ушла готовиться к уроку, а мистер Уотли, сжав мою руку своими мясистыми пальцами и поцеловав ее, кивнул Лили и отправился бесцельно бродить по дому, то и дело останавливаясь полюбоваться очередным экспонатом своей коллекции, вписанной во все интерьеры. Лили проводила нас через холл, сквозь калейдоскоп комнат внутри комнат, к черному ходу в сад, где нас уже дожидался Дункан. Она расцеловала детей на прощание и долго глядела нам вслед со ступеней величественного особняка, пока мы не исчезли между деревьями.

Прежде мне не доводилось бывать на деревенских ярмарках вроде той, что бурлила сейчас в Блэкфилде. Всю предыдущую неделю миссис Малбус пекла пирожки со сладким фаршем, кексы с пряностями и шоколадные печенья — и даже на Дженни покрикивать не успевала. Та даже захандрила от такого невнимания и, демонстрируя немалый драматический талант, с грохотом разбила несколько тарелок — через плечо оглядываясь на свою мучительницу, причем во взгляде ее читалось нечто очень похожее на отчаяние. В те редкие минуты, когда миссис Малбус могла позволить себе отвлечься, она неодобрительно бурчала что-то себе под нос, а обрадованная Дженни сердито зыркала в ответ, вся — задушевное ехидство.

Когда мы с мальчиками и мистером Дэрроу проходили мимо столика миссис Малбус, она украдкой сунула детям несколько коржиков, надеясь, что я не замечу. Я не сказала ни слова — так потрясла меня обыденная нормальность происходящего. Теперь, когда мы открыли для себя Сумеречье, казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я досадовала на детей за то, что портят себе аппетит перед обедом, и тому подобные простые житейские мелочи. Мальчишки между тем убежали вперед, набили полные рты, проглотили крошки и перчатками стерли с физиономий шоколадные разводы, радуясь и собственной хитрости, и запретному лакомству.

Осень была на исходе. Зелени в Блэкфилде почти не осталось. Окрестные леса вздрагивали на ветру, точно последние тлеющие угли в золе, и яркие ало-золотые ленты низвергались с деревьев подобно каскадам искр в пепельное небо. Джеймс загребал ногами груды листьев цвета пергамента, что нанесло тут и там на территории церкви Святого Михаила. Мистер Скотт прогуливался рука об руку с Корнелией Риз: ведь она не только была самой богатой женщиной деревни, но еще и подала идею ярмарки. Она перебралась сюда из города, даже не пыталась скрыть своего неудовольствия по поводу затейливой старомодности нашей церквушки и твердила всем, кто соглашался слушать (мистеру Скотту главным образом): она-де намерена позаботиться о том, чтобы церковь Святого Михаила стала цивилизованным культовым зданием, достойным ее попечительства. Так что вот уже несколько месяцев каждое воскресенье бедный мистер Скотт призывал всех, кто мог его расслышать за птичьим гвалтом, доносящимся со стропил, внести свою лепту. Количество народа на ярмарке красноречиво свидетельствовало о том, какое уважение питают селяне к местному храму. Хотя многие терпеть не могли Корнелию Риз и не желали ей успеха, те, кто желал процветания священнику, по-видимому, благополучно преодолели эту неприязнь.

От Эвертона стояло еще несколько столиков в придачу к поварихиному. Эллен и другие горничные продавали кукол ручной работы, с пуговицами вместо глаз, зато в изящных, детально проработанных платьях. Миссис Норман восседала в небольшом шатре с видом надменным и загадочным, в тряпичном тюрбане — удручающе неисторичном, если она задавалась целью выступить в образе индийского свами. Кое-кого из местных жителей, в частности Корнелию Риз, возмутила до глубины души самая мысль о присутствии гадалки — на освященной земле при церкви. Они бросали на миссис Норман негодующие взгляды, проходя мимо ее шатра; некоторые высказали вслух все, что думают по этому поводу; и все подчеркнуто истово крестились. Если миссис Норман чего и заметила, то до ответных действий не снизошла; ведь ее столик был востребован более всех прочих, и к концу дня никто не пожертвовал на перестройку церкви Святого Михаила больше экономки из Эвертона.

Ярмарка — событие шумное, несмотря на отдельные попытки придать ему светский лоск. Плотник мистер Уотерсолт соорудил небольшой кукольный театр рядом со столиком Эллен и теперь демонстрировал, на что способны ее самодельные куклы, — эффектно изображая бессчетные вариации тоненьких и писклявых кукольных голосочков. Милдред Уоллес, которую обычно слишком занимали чужие жизни, чтобы спокойно жить своей собственной, сейчас показывала всем, кому могла, прихотливо изукрашенные часы работы своего мужа: каждый час взгляду являлась череда резных, словно живых фигурок, как две капли воды похожих на нее. Даже мистер Дэрроу словно позабыл о своей меланхолии. Он, ослепительно улыбаясь, здоровался с каждым встречным и катал Джеймса на плечах до тех пор, пока малыша не уговорили поиграть с детьми в салочки: участники этой чрезвычайно сложной игры главным образом носились кругами вокруг церкви да вопили во весь голос.