Знающий все обладает могуществом, а Лежижан был в курсе всего, что происходит в столице, от будуарного фарса до кровавой драмы в таверне.

Нини Мусташ предстояло стать противницей этого человека.

Увидев ее, он улыбнулся.

Поняв по этой улыбке, что ей предстоит серьезная борьба, Нини приготовилась оказать ожесточенное сопротивление.

— О, — проговорил Лежижан, притворяясь, что только что заметил стоящие на полу сундуки, — похоже, мы собрались совершить небольшое путешествие?

— Вы совершенно правы, — решительно ответила Нини.

Усевшись на одном из сундуков, Лежижан оперся подбородком о рукоять своей тросточки из слоновой кости.

— И вы ничего не сказали мне о своих планах? — помолчав осведомился он. — Вы поступили нехорошо, вспомните-ка, скольким вы мне обязаны!

Нини взглянула на него, как бы собираясь ответить, но вместо этого лишь слегка пожала плечами.

— И когда же вы собираетесь вернуться? — равнодушным тоном продолжал Лежижан.

— Я еще не знаю, — сухо ответила Нини Мусташ, опуская глаза и чувствуя, что вот-вот начнется настоящая борьба.

Лежижан сурово нахмурил мохнатые брови.

Взгляд его бегал по сторонам, внимательно осматривая комнату, и наконец упал на конверт, адресованный графу де Пьюзо.

— А это что такое? — спросил он, быстро поднимаясь с места.

Нини Мусташ проворно заслонила от него конверт.

— Это не имеет к вам никакого отношения, — твердо проговорила она.

— Успокойтесь, моя дорогая, обойдемся без детских выходок, — дрожащим от ярости голосом произнес Лежижан, но тут же понял по поведению своей верной рабыни, еще вчера столь покорной его воле, что взял с ней неверный тон. Поэтому он тут же ласково добавил:

— Давайте останемся друзьями, так будет лучше для нас обоих.

— Право, тут нечего скрывать, — решительно сказала Нини, — я просто решила компенсировать графу де Пьюзо его издержки.

— Клянусь честью, все это за версту отдает театром, — иронично заметил Лежижан. — Право, малышка моя, Флористан испортил вас, слишком часто приглашая на театральные представления. Поверьте мне, дорогая, трагедии вам не к лицу, для такой смышленой девушки, как вы, гораздо больше подходит веселая комедия. Впрочем, дело ваше. В конце концов, это ваши деньги, их вам подарили и вы можете делать с ними все что угодно.

Удивленная столь легкой победой, Нини почувствовала еще большее недоверие к своему противнику.

— И сколько же в этом конверте? — спокойно осведомился Лежижан.

— Четыреста тысяч франков!

Услышав этот ответ, Лежижан лишь презрительно улыбнулся.

— Четыреста тысяч франков! Такая безделица не спасет графа, а для вас это целое состояние.

Подойдя вплотную к Нини, он схватил ее за руку и решительно заговорил:

— Давайте объяснимся. Мне нужно было разорить графа де Пьюзо и я достиг своей цели. Неужели вы не понимаете, что если бы эти четыреста тысяч франков могли спасти графа, то я весьма быстро нашел бы способ пометать вашему намерению? Однако вы можете вернуть ему эти деньги, моим планам это все равно не помешает; если хотите, я могу даже проводить вас до дверей его дома, раз уж вы решились показать столь прекрасный пример самопожертвования. Прошу вас лишь об одном — хорошенько все обдумайте!

Вся эта тирада была произнесена истинно отеческим тоном.

Нини с трудом верила своим ушам.

— Сейчас я пришел просто для того, чтобы сообщить вам, что не нуждаюсь больше в ваших услугах, — добродушно продолжал Лежижан. — Не так давно я начал замечать, что вы помогаете мне лишь по принуждению, поэтому в будущем вы все равно стали бы плохим инструментом в моих руках, и я решил обходиться в дальнейшем без вашей помощи. Ведь если люди так хорошо знакомы друг с другом, как мы с вами, то они всегда знают, насколько могут доверять один другому. Однажды мне в голову пришла хорошая мысль и сейчас я хочу доказать вам свое расположение, постаравшись помочь вам как можно лучше устроить ваше будущее.

Лежижан немного помолчал и, откашлявшись, продолжал:

— Я как раз собирался дать вам совет продать этот дом, ваши драгоценности, экипажи, короче говоря, буквально распродать все, чем вы владеете. Все это вы уже сделали. Отлично! Вырученная сумма составила четыреста тысяч франков. Сумма эта, из расчета пяти процентов, даст вам годовой доход в двадцать тысяч франков, а с этими деньгами вы сможете даже в Париже жить весьма прилично. Я принес вам ключ от меблированного дома в Моро, который я снял для вас на имя госпожи Морель.

Положив ключ на стол, Лежижан добродушно продолжал:

— Человек, конечно же, должен думать обо всем, поэтому я сказал себе: «Если этот воображаемый господин Морель умрет и замужняя кузина Урсулы таким образом окажется вдовой, то что сможет помешать ей получить в наследство небольшую виллу с садом и цыплятами где-нибудь в Турени или Берри, подальше от Парижа? Что может помешать ей тогда переехать туда, где ее никто не знает и где доход в двадцать тысяч франков сделает ее, по местным понятиям, богатой женщиной? Дорогая Урсула будет жить вместе с ней спокойной и безмятежной жизнью». Вот о чем я думал, сокровище мое, но вы придерживаетесь другого мнения. Что ж, вы вправе поступать по-своему. Верните эти деньги вашему экстравагантному графу, а сами спите на соломе, предоставив свою сестру разнообразным искушениям, но только не приходите ко мне жаловаться на судьбу с корзинкой старьевщицы за спиной, когда вы состаритесь, а ваша сестра станет разъезжать в шелках и бриллиантах.

С этими грозными словами Лежижан поспешно вышел из комнаты.

Нини Мусташ чувствовала себя совершенно уничтоженной и неподвижно сидела, пристально глядя на конверт. Перед ее мысленным взором явственно вставало будущее, красочно нарисованное коварным соблазнителем: уютный сельский домик, сад, огород, цыплята и любовь Урсулы.

Лежижан ушел, но на столе предусмотрительно оставил ключ от дома в Моро.

Нини Мусташ судорожным движением схватила адресованный графу конверт, сломала печать и, прижав к груди содержимое, разорвала конверт на мелкие клочки. Затем положила ключ в карман и, закутавшись в шаль, подобно воровке, осторожно выскользнула на улицу из собственного дома.

«Я уронила розу, дорогая Урсула, или, лучше сказать, сама не знаю как она выпала из кареты.

Сначала я рассердилась на эту случайность, которая невольно заставила меня сделать то, чего я вовсе не хотела делать.

Однако теперь я благодарна этой случайности, ибо мне все равно рано или поздно пришлось бы пойти на этот шаг.

Виконт дон Жозе де ла Крус на самом деле не виконт и носит другое имя.

Откуда он появился? Этого я не знаю. К чему он стремится? Об этом я знаю столь же мало.

Однако я знаю, я догадываюсь, верю и чувствую, что никогда еще ни в одной человеческой груди не билось более благородное сердце. Мне это подсказывает мой внутренний голос.

Он мой спаситель, он тот, кого я ждала, тот, кого я благословляю и люблю.

Вернувшись домой с прогулки, я нашла ответ на брошенную розу.

В этой короткой записке меня благодарили за доверие и просили поехать на прием, который должен состояться на следующий день в особняке графини Монте-Кристо.

После прогулки я чувствовала себя очень несчастной. Я ревновала!

В течение целого часа я сомневалась в нем, молча выслушивая злобные замечания в его адрес, которые эти люди делали в моем присутствии.

О, как я была несчастлива! Я продолжала сомневаться и потом, поэтому главной причиной моего визита в дом графини Монте-Кристо было желание дать ему возможность оправдаться в моих глазах.

Графиня устраивала у себя не бал, а простой вечер в саду, на который было приглашено около пятидесяти юных девиц, большей частью из числа воспитанниц монастыря Святого Сердца. В саду виднелись лишь одни белые платья с пурпурными и голубыми лентами.