— Откуда ты все это знаешь? — с удивлением прервала ее Нини Мусташ.

— Это неважно, — коротко ответила Аврелия, — о второй причине я могу лишь догадываться, но интуиция редко подводит меня. Лежижан хочет поставить графа де Пьюзо в безвыходное положение, предложив ему выбор: либо полное разорение, либо согласие выдать дочь за барона Матифо.

Аврелия сделала короткую паузу, а затем снова продолжала:

— Предположим, брак этот действительно состоится. В этом случае Лежижану больше не понадобятся твои услуги, но думаешь, он оставит тебя в покое? Угрожая погубить твою сестру, он держит тебя в своей власти. Почему же тогда Лежижан щадит тебя, хотя ты уже выполнила порученную тебе работу? Дело в том, что несмотря на то, что для Лежижана ты сейчас уже бесполезна, ты все же представляешь для него определенную опасность. У тебя никогда бы не хватило влияния на графа де Пьюзо, чтобы заставить его выдать дочь замуж, если бы на его решение не влияли другие факторы; но ты можешь заставить его остановиться и не предпринимать дальнейших шагов в этом направлении. В нем просто заговорит совесть, ведь я совершенно уверена, что граф и так не прочь разорвать с Матифо отношения, которые давно уже тяготят его, хоть он и не осмеливается признаться в этом даже себе самому. Стоит тебе указать ему причину для разрыва, как он тут же с радостью воспользуется ею, вот увидишь.

Если бы я была на твоем месте, то поступила бы следующим образом: я просто пригласила бы к себе графа, сказав ему совершенно открыто: «Насколько мне известно, ваша дочь собирается выйти замуж за барона Матифо. Общественное мнение возлагает на меня ответственность за этот брак, а я не хочу, чтобы на меня возводили столь серьезное обвинение и если вы пожертвовали дочерью ради любовницы, то ваша любовница готова принести себя в жертву ради вашей дочери. Заберите обратно все свои подарки, они не нужны мне больше». Если он от этого откажется, а он, конечно, так и сделает, то продолжай настаивать на своем. Если же он расценит все это как шутку, спокойно выслушай его и запрети ему приходить в твой дом. Не пройдет и недели, как он покорится и у тебя появится удовлетворение от сознания того, что ты впервые в жизни сделала доброе дело. Что же касается Лежижана, то в отношении него можешь не беспокоиться. Даю тебе слово, что с головы Урсулы не упадет ни один волосок. Я буду знать обо всем, что он задумает против нее и все его планы кончатся провалом.

В этот момент ландо Аврелии въехало на площадь Согласия. По Авеню д’Этуаль двигался нескончаемый поток экипажей и всадников. Беззаботно развалясь на бархатных подушках, дамы изящным движением руки отвечали на почтительные приветствия кавалеров.

Некоторые всадники подъезжали к экипажам и с поклоном вступали в разговор с очаровательными красавицами.

Там были почти все знаменитости не только аристократического и финансового мира, но и полусвета, которые выделялись либо хорошим вкусом, либо нелепым щегольством, либо эксцентричностью своих экипажей.

По обеим сторонам дороги, обсаженной деревьями, толпились обыватели, любующиеся проезжающими мимо них любимцами фортуны.

Большинство людей видит лишь блеск шелков, да сверкание бриллиантов, даже не догадываясь о тревогах и бедах, скрывающихся под этими внешними проявлениями богатства.

Какие горести могут, по их мнению, ждать этих людей, питающихся лучшими яствами, подаваемыми им на дорогом фарфоре, живущих в раззолоченых комнатах и спящих в шелковых постелях под бархатными балдахинами?

Ведь горе существует лишь для голодных и бездомных или для тех, кто в поте лица зарабатывает себе на жизнь.

Какие счастливцы эти богачи!

Вот министр, вставший в четыре часа утра. В то время, когда каменщики и плотники еще крепко спят, он уже усердно трудится; когда они давно уже спят в своих постелях, он все еще продолжает работать.

Его никогда не оставляет мысль о взятой на себя огромной ответственности, о которой он думает даже в короткие часы досуга.

Балы, рауты, вечера, роскошные банкеты, на которых ему приходится бывать по долгу службы, возможно, приносят ему самые большие мучения — ведь после шестичасового беспрерывного чтения писем и депеш ему еще надо выносить слепящий блеск ярко освещенных гостиных.

О, как часто он мечтает о скромной судьбе простого отца семейства, который, сидя у уютного домашнего очага, укачивает на коленях свое дитя!

Но нет: как счастливы богачи!

Мимо зевак катятся роскошные экипажи с ливрейными лакеями на запятках, породистые лошади в великолепной сбруе гордо стучат подковами по мостовой.

Клерки широко раскрывают глаза, чтобы лучше разглядеть богатый выезд герцогини, девушки из простонародья вздыхают при виде дорогих туалетов, а философы возмущаются в глубине души всей этой роскошью.

Какие же счастливцы все эти богачи!

Вот едет карета с графской короной на дверцах. По обеим ее сторонам горцуют изящные всадники.

В экипаже сидят две дамы, одна из них совсем юная девушка поразительной красоты. Дамы улыбаются и тихо беседуют между собой.

Это графиня де Пьюзо и ее дочь Киприенна.

Во всадниках мы узнаем графа де Пьюзо и полковника Фрица.

Со смесью зависти и восхищения толпа наблюдает, как исчезает из вида щегольской выезд, а какая-то хорошенькая миниатюрная брюнетка в простом ситцевом платье горько вздыхает:

— Ах, какие все-таки счастливцы эти богачи!

Едва ли стоит говорить о том, что в описываемое время Булонский лес выглядел совсем иначе, чем в наши дни. Тогда там не было ни прудов, ни водопадов и все прелести природы ограничивались лишь чахлыми дубами, да пожухлой вытоптанной травкой.

Веселые рощи, бродя по которым мы любуемся ныне красотами английского садово-паркового искусства, имели в то время вид довольно жалкий, дикий и неухоженный, однако, во всей этой дикости и убогости не было ничего неприятного для глаз.

Чахлые дубы Булонского леса не без успеха могли выдержать сравнение с роскошными тенистыми уголками Сен-Клу и Медона, во всяком случае они выглядели не менее естественно.

По существу, все пригороды Парижа в той или иной степени являются природными парками, из которых именно Булонский лес отличается наибольшей девственностью и несет на себе меньше всего следов деятельности человека по его украшению и благоустройству.

Несмотря на все это, близость богатых городских кварталов уже в то время сделала Булонский лес любимым местом встреч и прогулок высшего общества.

Миновав Пор-Мелло, граф Лоредан де Пьюзо и полковник Фриц передали своих лошадей лакею, а сами уселись в карету напротив графини и Киприенны. Возможно, таким образом они просто решили с большим удобством понаблюдать за дамами, с которых Лоредан буквально не спускал глаз, ибо замужество Киприенны было для него единственным средством избежать полного разорения.

Начав не доверять даже самому себе, он не чувствовал в себе силы противостоять союзу жены и дочери. Если бы они были разобщены, то он сумел бы оказать им сопротивление, но объединившись, они без особого труда смогли бы преодолеть его слабую волю, повлияв на неустойчивый характер графа.

Итак, он должен во что бы то ни стало предотвратить возникновение подобного союза. «Разделяй и властвуй» — эта максима доказала свою эффективность с тех самых пор, как население земли превысило два человека.

Экипажи катились по перекрещивающимся аллеям, выделывая самые замысловатые фигуры, подобно участникам какой-то огромной кадрили.

Внезапно Киприенна с легким вскриком схватила мать за руку.

— Вон едет графиня Монте-Кристо! — взволнованно воскликнула она.

Однако когда привлекший ее внимание экипаж несколько приблизился, она невольно покраснела, заметив свою ошибку, ибо это эксцентричное ландо с негритенком-грумом в кричаще-безвкусном одеянии конечно же не могло принадлежать утонченной графине Монте-Кристо.

Все в этом экстравагантном выезде несло на себе отпечаток элегантности, но элегантности, граничащей с дурным вкусом.