Жозеф, решивший было позвать полицейских на помощь, вскоре убедился, что Матифо не осмеливается преследовать его по болоту. Оказавшись вне пределов досягаемости выстрела, мальчик остановился, приступив к подготовке к опасному путешествию. Срезав ножом большую ветку дерева, он сделал из нее длинный шест. Затем, нарезав большое количество камыша, прикрепил его к коленям.

Нуаро спокойно сидел рядом, внимательно наблюдая за всеми приготовлениями юноши.

После их завершения пес быстро вскочил и бросился вперед, как бы желая служить проводником своему спутнику.

Прежде чем последовать за собакой, Жозеф оглянулся на дорогу. Матифо нигде не было видно. Дезертирство Нуаро выдало ему имя таинственного незнакомца, на преследование которого он потратил так много времени и сил. Лазутчиком мог быть только Жозеф. Нисколько не сомневаясь в том, что мальчику все известно, Матифо пришел к выводу, что тот предпринял ночную вылазку на болота лишь с целью сообщить Октаву об опасности, нависшей над графиней Элен.

Если Октав узнает об этом, то все планы Матифо рухнут сами собой и он погибнет вместе со своими сообщниками.

Поэтому любой ценой необходимо уничтожить Октава, а вместе с ним и Жозефа.

Приняв такое решение, Матифо заторопился прочь со всей скоростью, на которую были способны его короткие ноги.

Рассчитав, что из-за трудности передвижения по болоту, он, несмотря на выбор кружного пути, сможет прийти на место по крайней мере на час раньше Жозефа и минут на десять раньше графа Октава, Матифо немного успокоился.

Если вовремя предупредить Франсуа Лимеля о необходимости устранить две жертвы вместо одной, то победа им гарантирована.

Тем временем Жозеф, пробираясь через болото, печально покачивал головой, тихо повторяя:

— Умирающие предсказывают будущее!

Нуармонские болота занимают всю площадь треугольной долины, окруженной поросшими лесом холмами.

Возможно, некогда это пространство являлось дном огромного озера, но сейчас это была лишь бесплодная равнина, поросшая редкой травою сероватого цвета. В ненастную погоду, особенно после долгих ноябрьских и мартовских дождей, любая попытка пересечь болото была почти безнадежной затеей.

Вязкая почва тотчас проваливалась под ногами, оставляя за собой глубокие следы, тут же заполнявшиеся чистой водой.

Требовался поистине животный инстинкт, чтобы найти безопасный путь в этих столь безобидных на вид пространствах, ибо животные умеют избегать подобных опасностей гораздо лучше людей. Поистине достойна удивления та легкость, с которой лошади в этой округе скачут и резвятся по зыбкой поверхности прерии, таящей смертельную опасность для неосторожного путника. Нуаро бежал впереди своего хозяина спокойно и уверенно, как если бы вместо болотной жижи они шли по твердой и ровной дороге. Лишь иногда делал он неожиданный скачок в сторону, предупреждая тем самым Жозефа о грозящей ему опасности, и каждый раз при этом юноша тихо бормотал:

— Спасибо, Нуаро, ты снова спас мне жизнь.

Через эту-то опасную равнину и пришлось пробираться шевалье де Ранкону, который, к тому же, в отличие от Жозефа, был довольно плохо знаком с местностью. К тому моменту, как мальчик ступил на болото, шевалье с огромным трудом едва удалось преодолеть лишь треть пути.

Он тоже решил довериться инстинкту своей лошади. Раз пять или шесть ему казалось, что вдалеке кто-то зовет его по имени, но голос был чуть слышен и Октав решил, что ему это показалось. Да и кто мог разыскивать его в столь поздний час и в таком странном месте?

Это был голос Жозефа. Если бы Октав прислушался к нему, то был бы спасен.

Небо тем временем прояснилось. Еще несколько минут выдержки и терпения, и Октав будет вне опасности. Он без конца повторял это своей лошади, как будто она была способна понять его.

Жозеф же, напротив, прекрасно понимал всю близость опасности. Наконец на расстоянии пятисот шагов от себя он заметил темный силуэт всадника и закричал изо всех сил.

На этот раз Октав услышал его и остановился, прислушиваясь, но в ту же секунду блеснул свет, раздался гром выстрела и всадник упал вместе с лошадью.

Несмотря на все свое благоразумие, Жозеф ринулся к месту происшествия вместе с Нуаро.

Ему удалось увидеть лишь какую-то бесформенную массу, все глубже и глубже уходящую в трясину. Юноша попытался подойти поближе, но вынужден был остановиться, ибо перед ним лежал очень топкий участок, идти по которому дальше было просто невозможно. Эта остановка спасла ему жизнь.

Стоя на краю болота, Матифо указал на мальчика Франсуа Лимелю, который тут же прицелился в Жозефа, но увидев, что тот находится вне досягаемости выстрела, вынужден был опустить ружье.

Отважный Нуаро ринулся к месту происшествия. Будучи гораздо легче и подвижнее своего хозяина, он быстро добрался до черной трясины, в которой тонул шевалье де Ранкон, и, ухватившись за край плавающего в болотной жиже плаща, стал вытягивать молодого человека из зловеще чавкающей топи.

— Стреляй в собаку! — вскричал Матифо.

Последовал второй выстрел и Нуаро, смертельно раненый, выпустил плащ и в последний раз издал протяжный вой.

В это время графиня Элен, наконец разрешившаяся от бремени, прижала к груди свою маленькую дочурку.

Из памяти несчастной матери почти изгладилась ужасная сцена, имевшая место в этой спальне лишь несколько часов назад.

Роза сообщила ей о бегстве Жозефа, поклявшегося привести с собой Октава, в присутствии которого графиня могла бы чувствовать себя в безопасности.

Вскоре в спальне появился ненавистный ей Шампион, но теперь Элен настолько успокоилась, что вовсе перестала испытывать страх перед своим страшным противником.

Шампион был очень бледен и выглядел мрачным и печальным.

Подойдя к кровати графини, он знаком приказал Розе выйти из комнаты. Девушка в замешательстве поднялась с места, но графиня попросила ее остаться и Роза, сделав несколько шагов, осталась стоять в амбразуре окна.

— Выслушай меня, Элен, — тихо произнес Шампион, — я решил в последний раз пожалеть тебя и в последний раз предлагаю тебе спасение.

Элен презрительно улыбнулась.

— Господин Шампион, мне, право, жаль вас и я прошу вас отказаться от всех ваших подлых планов. Поверьте, это будет в ваших же собственных интересах. Скоро здесь появится тот, кто сумеет меня защитить, и тогда против вас будет выдвинуто ужасное обвинение, которое неминуемо положит конец всем вашим козням.

Услышав эти слова, Шампион побледнел еще больше; его и так уже преследовала навязчивая мысль, которая почти переросла в уверенность, когда Элен упомянула о таинственном мстителе и защитнике.

Шампион опасался, что Октав, вместо того, чтобы покинуть замок, сумел подслушать под окном весь их разговор.

Внезапно Роза тихо вскрикнула от испуга.

— Слышите, сударыня? — дрожа спросила она у своей госпожи.

Где-то вдалеке один за другим раздались два выстрела.

При этих звуках лицо Шампиона осветилось улыбкой. Вздохнув с огромным облегчением, он торжествующе воскликнул, обращаясь к графине:

— Октав де Ранкон мертв!

В этот самый миг Нуаро завыл в последний раз, а в бочарне старый Биасон испустил дух. Последними словами Биасона были:

— Ранкон мертв!

Занялось утро, залив все вокруг ласковым золотисто-розоватым светом. Над болотом поднялся густой туман, но даже сквозь его плотную завесу неподвижно стоящий Жозеф мог различить очертания фигур Матифо и Лимеля, которые, в свою очередь, не теряли юношу из виду.

Жозеф стоял так до тех пор, пока в том месте, где исчез со своим конем шевалье де Ранкон, полностью не затихло колебание зыбкой почвы. Лишь тогда мальчик подумал о собственном спасении. Ситуация, в которой он оказался, была крайне опасной и Жозеф ни секунды не сомневался, что убийцы во что бы то ни стало постараются избавиться от единственного свидетеля своего преступления.