В течение следующих трех дней она работала с рассвета до заката без отдыха. Но желание вновь увидеть каменного воина преследовала ее. Даже ее ладони начали зудеть, желая прикоснуться к его твёрдым, каменным мышцам.

С этого времени она уже поменяла часть своего решения: она думала о нем. Много раз. Но как быть насчет всего остального? Не смотреть на его? Не трогать его? Конечно, она была достаточно сильной, чтобы сопротивляться его очарованию.

Она сломалась на четвертый день.

Тем ранним утром она начала думать о его руках, ласкающих ее тело, о его дыхании, щекотавшим ее ушко. Она почти чувствовала, как его твердое, обнаженное человеческое тело прижимало ее к себе. Эти видения полностью поглотили ее. И когда наступили сумерки, ее лоб был потным, дыхание прерывистым, а ноги — ватными, что совершенно не имело никакого отношения к работе.

Наконец она шагнула к эркеру и дрожащими руками убрала фанерный лист. Лунный свет хлынул одновременно с ощущением невидимых, смотрящих на нее глаз. “Все правильно, так и должно быть”, — она проигнорировала рациональную часть своего ума.

Кейти пристально смотрела на него, не имя сил оторвать от него взгляд. Ну, что ж. Она не дотронулась до него. Но хотела бы. Стоило ей подумать об этом, как Кейти направилась к черному ходу, желая выйти в сумерки, как будто невидимый шнур тянул ее ближе к нему.

Прохладный апрельский бриз ласкал ее щеки и играл с ее длинными светлыми прядями за плечами. Весна была непредсказуемым временем года в Техасе: в течение дня прохладный ветер мог поменяться на жаркий южный или на пронизывающий до костей северный. Чем ближе она подходила к каменному воину, тем вероятнее было то, что ее кровь может вскипеть, и она была очень благодарна за холодный ветерок.

Впереди мерцали бумажные фонарики, лампочки в абажуре предоставляли иллюзию волшебного огня. Сверчки щебетали ленивую мелодию. Красочные цветы цвели в каждом углу — желтые и розовые, фиолетовые и синие — и заполняли воздух сладким, цветочным ароматом. Кейти прокладывала себе путь вокруг вьющихся кустарников и мягких листьев, которые покачивались на ветру. Приблизившись к источнику своих мучений, она резко остановилась и глубоко вздохнула.

Наконец-то.

На мраморном пьедестале возвышался каменный воин, заставляя Кейти чувствовать себя восхитительно маленькой по сравнению с ним. Когда она приходила к нему раньше, то успела изучить его длинный, толстый… — но, конечно, только украдкой. Господи, что бы он чувствовал, если бы был живым? Что бы он сказал ей и что бы сделал с ней? Ее охватила сладостная дрожь.

Его мускулистая грудь, руки и ноги придавали ауру мощи и силы, которой обладали очень немногие мужчины. Длинные ветви ярко-зеленого плюща обвивались вокруг его левой ноги, резко контрастируя с белизной его каменного облика. Он был таким мужественным, таким настоящим. Его глаза были полуприкрыты тяжелыми веками, будто призывая женщину лечь к нему в постель. Красивые черты его лица напомнили ей о кинозвезде. Или о ком-то так же недосягаемом.

— Черт побери, ты вторгся в мою жизнь. В мои мечты. В мои фантазии. В мою работу. Я не понимаю, как я могу хотеть тебя, так сильно нуждаться в тебе.

“Прикоснись ко мне”, — говорили его сексуальные губы.

— Нет, я не могу, — проговорила она, но уже потянулась к нему. Она провела пальцами по холодным и твердым, как горный хребет, мускулам его живота, пытаясь пальцами впитать его сущность. Возможно, если она удовлетворит свое желание потрогать его, то ее навязчивая идея сойдет на нет. Вдохновленная этим проблеском надежды, она подняла руку и дотронулась до его сосков. Как и прежде, ей послышался хриплый стон, и этот звук теплом разлился в ее теле. Она почувствовала, как плавятся ее кости.

Что произойдет, если… Она неуверенно опустила ладони. Ее пальцы коснулись его члена — действие совершенно безумное, но определенно необходимое ее душевному спокойствию. Удовольствие, как удар молнии, прошло сквозь нее, и в этот раз было неверятно жарким и страстным, что она чуть ли не сгорела дотла.

Кейти подскочила от удивления. Ну, конечно, она просто вообразила себе такой импульс наслаждения. Нахмурив брови, она снова сжала его твердый и длинный ствол.

Дрожь волнами проходила через ее тело, такая же сильная, как и ее возбуждение. Нет, она ничего себе не вообразила.

Неспособная остановить себя, она поднялась на мраморный пьедестал, смотря в глаза своему воину. Кейти недоверчиво моргнула. Раз. Два. Она могла поклясться, что эти глаза действительно смотрели на нее. От этой мысли дрожь побежала по ее телу, но она постаралась отогнать ее. Статуя, независимо от того, насколько реально выглядит, — просто неодушевленный предмет.

И все же…

“Поцелуй меня”, — казалось, именно это можно было прочитать на его лице.

Желание сделать это осадил ее здравый смысл. Касание статуи она еще могла оправдать, но целовать произведение искусства было безумием.

“Поцелуй меня”.

— Нет, — прошептала она… — Нет, нет, нет.

“Поцелуй меня! Поцелуй! Поцелуй!”

На сей раз, она прислушалась к настойчивым, требовательным словам. Ее пристальный взгляд переместился на неподвижные губы воина, и ее пальцы коснулись их, проводя по контуру губ. “Ну, я могла бы поцеловать его один раз”, — подумала она изумленно, — “но только один раз!” В темноте сумерек никто не увидит нас, и никто никогда не узнает об этом.

Эта мысль придала ей решимости, в которой она так нуждалась… Аккуратно, медленно Кейти закрыла глаза и взяла в ладони его лицо. Невидимая сила потянула ее — трудно было, не придвинутся ближе, еще ближе. И тогда ее губы встретились с его губами.

Вихрь желания и страсти рванулся через нее, в голове крутилась лишь одна мысль: именно таким и должен быть поцелуй.

Ее руки скользнули с его щек в густые, шелковистые волосы. Губы были более мягкими, теплыми, чем она себе воображала, и она не отходила от него намного дольше, чем следовало. Наконец она прервала поцелуй и положила голову ему на плечо. Ее окутал чистый, мужской аромат.

Она почти чувствовала, как его руки ласкали ее спину, опускаясь вниз, прижимая ее еще ближе к себе. Чувствовала его дыхание на изгибе своей шеи и его горячий язык, оставляющий влажный след на ее ключице. Почти чувствовала медленный и ритмичный стук его сердца.

— Я действительно сошла с ума, — прошептала она, но, Боже, ей понравилось это чувство. Она услышала еще один хриплый вздох у своей шеи. Сверчки запели другую, неторопливую мелодию, в то время как светлячки мерцали и танцевали наверху. — Если бы ты только был настоящим, я проглотила бы тебя в один миг.

И низкий мужской голос прошептал ей на ухо:

— Я полагаю, это можно устроить.

Голос был чистым, глубоким, греховным и звучал, словно глоток бренди холодной ночью, с намеком на сексуальность. Кейти подумала, что ее воображение перешло на новый невообразимый уровень. Но тут она осознала два потрясающих факта: во-первых, ее внутренний голос никогда не говорил со хрипловатым, по-мужски сексуальным акцентом. Во-вторых, сильные, крепкие руки, которые она воображала вокруг талии, действительно там были. Шокированная этим открытием, она постаралась быстрее вернуться в реальность… и посмотрела в самые красивые на свете глаза. Бледно-голубые, почти прозрачные глаза были наполнены знанием и греховным обещанием.

Глаза, принадлежащие человеку, а не статуе.

Кейти задохнулась от ощущения нереальности, восхищения и унижения. Где серая, каменная статуя? Где, черт возьми, статуя?

На секунду она задержала дыхание и зажмурилась. Когда она откроет их вновь, все будет нормально. Кейти была уверена в этом. В конце концов, она была нормальным, здоровым человеком. Да, у нее были моменты безумия, — ее поцелуй со статуей, например… — но эти моменты всегда проходили.

“Пожалуйста, Боже, пусть это видение исчезнет”.