– Пол, – спросила я, – как он узнал, что жилет у вас?

– Тут все просто: об этом знали все. Я не делал из этого секрета. В любом случае, недавно я брал жилет с собой – на ежемесячную встречу Чакунского исторического общества.

– И как к этому отнеслись остальные?

– Всем понравилось. Мой приятель даже принес симуляцию Гарта Уркварта.

– Пол, вы знали человека, который купил жилет? Были знакомы с ним до продажи?

– Нет. Но он пришел на встречу. – Пол снова попытался улыбнуться. – Коротышка по фамилии Дэвис.

– Ладно. Спасибо, что сообщили.

– Прошу прощения, если расстроил вас. Но я счел, что мне представился отличный шанс.

– Может, так оно и есть. Я не расстраиваюсь, Пол. Вы получили двойную цену. Полагаю, для вас все прошло удачно.

Я подумала, не вернуть ли присланную им премию, но это не имело смысла: я честно ее заслужила.

Я сидела, уставившись в пустоту, туда, где только что находилось изображение Пола. Как он мог повести себя так глупо? Но ничего не поделаешь.

Мы больше не занимались артефактами с «Поляриса», но происшествие с кораблем по-прежнему интересовало меня. Мне начинало казаться, что я не успокоюсь, пока не сделаю хотя бы одного: надо выстроить логичную последовательность событий, которые могли привести к исчезновению Мэдди и ее пассажиров.

– Джейкоб, – спросила я, – есть видеозапись отлета «Поляриса»?

– Сейчас проверю.

Пока он искал, я пошла в кухню и приготовила чашку чая.

– Да, есть. Воспроизвести?

– Пожалуйста.

Офис превратился в терминал Скайдека. Там были все – Мэдди и Уркварт, Боланд, Класснер (выглядевший еле живым), Уайт, Мендоса и Даннингер, а также толпа – полсотни человек – и небольшой оркестр. Оркестр играл попурри из незнакомых мелодий, собравшиеся поочередно обменивались рукопожатиями с путешественниками.

Откинувшись на спинку инвалидного кресла, Мартин Класснер беседовал с помятым человечком: я сразу же узнала Джесса Тальяферро, директора разведки, который организовал экспедицию и в конце концов сам пропал без вести. Странная сцена: Класснер и Тальяферро. Оба исчезли при разных обстоятельствах, и никто больше не видел ни одного ни другого. Губы Класснера едва шевелились, руки дрожали. Удивительно, что этого – явно больного – человека отправили в такое путешествие. На одном из кораблей сопровождения летел врач, но вряд ли этого было достаточно.

Возле магазина сувениров стояла Нэнси Уайт – стройная, привлекательная, одетая так, словно отправлялась за город на выходные. Нэнси тихо разговаривала с несколькими людьми. Один из них, высокий, смуглый, привлекательный мужчина, с тревогой смотрел на нее.

– Ее муж Майкл, – пояснил Джейкоб. – Торговец недвижимостью.

Уркварта окружали журналисты. Он улыбался, подняв руки: мол, хватит вопросов, ребята, мне пора на борт… ладно, еще один, последний.

По сторонам от Чека Боланда стояли две женщины.

– Его называли человеком, решившим проблему тела и разума.

– Что такое «проблема тела и разума», Джейкоб?

– Точно не знаю, Чейз. Какая-то древняя загадка – похоже, связанная с природой сознания.

Я подумала, не запросить ли подробного объяснения, но решила, что это будет слишком сложно. Том Даннингер и Уоррен Мендоса что-то обсуждали с незнакомцами, столпившимися возле пандуса.

– Рядом с Даннингером – Борио Чапатка, – сказал Джейкоб. – А также Энн Келли, Минь Гаовин и…

– Кто это такие?

– Выдающиеся ученые-биомедики того времени.

Они оживленно жестикулировали и довольно громко разговаривали – не знаю, правда, о чем именно. Энн Келли, кажется, что-то записывала в блокнот.

Из бокового коридора вышла Мадлен Инглиш – бодрая, светловолосая, решительная. Ее сопровождал высокий мужчина, рыжеволосый, темноглазый красавец со слегка похотливой улыбкой. Вероятно, он был чуть моложе Мадлен.

– Это Кайл Андерсон, – сказал Джейкоб. – Журналист, работал на Скайдеке. Именно там он с ней познакомился.

– Ее бойфренд?

– Один из.

Боланд поднял взгляд и посмотрел прямо на меня, словно знал о моем присутствии. У него были классические черты лица и темные соблазнительные глаза. Одна из женщин, стоявших рядом с ним, показалась мне знакомой.

– Джессика Берк, – прокомментировал Джейкоб. – Та, что позднее стала сенатором.

Наконец Берк отошла от Боланда и зашагала по посадочной зоне, останавливаясь рядом с каждым пассажиром, позируя журналистам и пожимая всем руки.

«Счастливого пути. Удачного полета. Жаль, что не могу отправиться с вами».

Мэдди и ее приятель скрылись в туннеле, который вел в корабль. Несколько мгновений спустя он вернулся один, с несчастным видом оглядел собравшихся, пожал плечами и ушел прочь.

Класснер с помощью Тальяферро поднялся на ноги и начал взбираться по пандусу. Несколько человек столпились вокруг него, пожимая ему руку.

«Удачи, профессор», – прочла я по губам.

Класснер вежливо улыбнулся и что-то ответил.

К ним присоединилась Нэнси Уайт, предложив Класснеру опереться на ее руку. Тут Тальяферро принял звонок, кивнул, что-то сказал, снова кивнул и посмотрел на Уайт.

«Конечно, – ответила она, – я все понимаю».

Тальяферро, кажется, извинялся. Я сумела разобрать слова: «Что-то случилось. Мне нужно идти. Прошу прощения».

Быстро обойдя остальных путешественников, он пожелал им удачи и начал проталкиваться сквозь толпу. Несколько секунд спустя он скрылся в вестибюле.

Передали объявление: «„Полярис“ отправляется через десять минут, всех просят на борт». Люди начали подниматься по пандусу, прощаясь и махая руками перед камерами. Какой-то журналист припер к стенке Боланда и задал ему пару быстрых вопросов:

«Что вы ожидаете там увидеть? И что больше интересует вас как психиатра – реакция других пассажиров или само столкновение?»

Боланду пришлось на ходу придумывать ответ:

«Я в отпуске. Такое увидишь нечасто».

Попрощавшись в последний раз, все скрылись в туннеле, с улыбками на лицах.

«Рэйнбоу» не занимается заурядным антиквариатом. Мы торгуем, за редким исключением, предметами, которые имеют историческую ценность. «Рэйнбоу» – не единственная такая компания в Андикваре, но серьезным клиентам нужно обращаться именно к нам.

Через несколько дней после того, как Калдер расстался с жилетом, мне позвонила Диана Голд. Она обставляла спроектированный ею дом – вероятно, собиралась переехать туда вместе с третьим мужем. Дом стоял на западной окраине города, на вершине холма, откуда открывался вид на Маунт-Оскар. Диана пыталась обставить его в стиле старинного замка: кричащие портьеры и ковры, множество подушек и ковриков, деревянная мебель, чуть ли не готовая взлететь, и везде – картины того времени, на которых все выглядит таким бесплотным… Мне лично подобный стиль никогда не нравился. Я считала, что это чистейшая показуха, но, возможно, у меня старомодный вкус.

Не могла бы я посоветовать ей человека, у которого есть нужные предметы искусства? Несколько статуэток, две-три вазы, пара картин…

Диана развалилась в кресле. Видя ее, я всегда испытывала приступ зависти. Нет, меня не пугает собственное отражение в зеркале, но Диана, что называется, играла в высшей лиге. Она была из тех женщин, при виде которых сразу понимаешь, насколько глупы порой мужчины и насколько легко ими управлять. Светлые волосы, голубые глаза, классические черты. Ей удавалось выглядеть доступной и недосягаемой одновременно. Не спрашивайте как, но я знаю, что говорю.

– Конечно, – сказала я. – Составлю каталог и сегодня же пришлю.