— Ты и об этом слышала, — помрачнел Дар, — а я пока не хотел тебе рассказывать, чтобы не расстраивать. Только ляг, не прыгай. Да уж, такую жуть даже трудно выдумать. Она пьет жизнь, словно воду. Уничтожает всё живое, вплоть до последней травинки, оставляя за собою только мертвую пустошь. Не прилети вместе с Тешеном драконы — и я даже не представляю, что бы было. Чародеев, конечно, в Преславице собралось немало, и от магии эта дрянь очень даже разрушалась, так что, думаю, к городским стенам мы ее по любому не пропустили бы. Однако, пока бы мы окончательно разобрались в природе чар, пока подобрали бы ответное заклинание…. Людей и так полегло немало, а было бы гораздо больше.

— А что драконы?

— Да они и разбираться не стали. Просто выжгли эту белесую муть к бесовой матери! — кот тявкнул так гордо, словно сам плевался огнем бок обок с ящерами. — Едва увидали, как она в сторону стен Преславицы ползет и за собою мертвую пустошь оставляет, так и принялись огнем поливать. Так что, теперь вокруг Преславицы на полверсты даже земля обуглилась — почти от самых посадов. У драконов какое-то особенно жаркое пламя есть — всё горит, хоть камни, хоть чары.

— Есть, — грациозно кивнул Альбирео, очень довольный.

— А где Тешен, где Ванька?

— Ванька наш сидит под стражей — его Радош со Смеляной сторожат. Не то он уже на полном серьезе собрался идти войной на Сивелия и вовсю доставал Кернунноса, чтобы тот протащил его в Дыру в своей пасти. Едва не уговорил — ты ж его знаешь. Тешен, Зоран и Смеян здесь, обыскивают замок.

— А что же гномы, кентавры? Они тоже тут?

— Ага, точно, а теперь представь себе кентавра верхом на драконе! Нет, они вместе с остальными нашими чародеями и двумя драконами нежить по Синедолии гоняют. Она, нежить то есть, с ночи словно озверела. Лезет напролом, даже прятаться не пытается. Мечется, между собой грызется.

— Интересно, а сколько я тут без сознания провалялась? — заинтересовалась я.

— Не знаю, — хмуро проворчал Дар, — может, и недолго, а может, и целые сутки.

— Значит, возможно, нежить просто перестала получать команды от Сивелия — ну, когда я его того… убила? Или наоборот — сработало ещё какое-нибудь посмертное проклятие старого колдуна?

— Ещё как возможно, — прощебетал дракончик. — Дар, мы вообще-то собираемся отсюда уходить или остаемся?

Чародей внимательно меня оглядел, затем, приложив ладони к моей груди, прислушался. Какая-то тень снова промелькнула у него в глазах. Смятение? Растерянность? Тревога?

— Что? Что такое? — я попыталась привстать.

— Ничего, ничего, полежи пока, — Дар неловко отвел взгляд. — Ты как себя чувствуешь?

— Да нормально, — удивленно ответила я, — особенно, если принять во внимание, что ты меня только что с того света вытащил.

— Ну, вот и хорошо. Ещё немного отдохнешь, и я тебя отнесу к Данаре, а она нас в Преславицу переправит. Боюсь, обычные чары перехода ты не переживешь.

— Всё так плохо? — у меня задрожали губы.

— Да нет же! — преувеличенно бодро ответил мой чародей. — Просто ты ещё очень слаба. Хоть змеевиха и приняла на себя основной удар, тебе тоже досталось. Силы выпиты досуха, аура сожжена едва ль не дотла…

— А от магии вообще полный пшик остался, — радостно закончил фразу Степка.

— Степа, — простонал Дар, — ну я же просил!

— А что я такого сказал? — искренне удивился кот. — Это ж всё Тешен твой начал…

— А я просил не дергать мою жену по пустякам, а дать ей хоть немного придти в себя и окрепнуть, прежде чем взваливать на нее ещё и такое!..

Пустяки??? И он называет то, что моя магия иссякла, пустяками?!

— Дар, — испуганно прошептала я, — но почему? Я ведь совсем не колдовала, чтобы истощиться. Ну, подумай сам: разве я смогла бы сладить с самим Сивелием с помощью своей волшбы? Поэтому я и уступила место второй сущности, которая была намного сильнее физически, да ещё могла нейтрализовать чужую магию, даже такую могучую. Она сама со всем справилась — наверное…

Чародей ещё больше помрачнел.

— И, тем не менее, это так. Прислушайся к себе — и поймешь.

Точно. Он прав. Я ведь действительно больше не ощущала в себе ни капли магии. Не могла нащупать даже отголосков ведовской силы. В груди, около сердца, поселилась странная пустота, слишком обширная, чтобы быть незаметной. Не желая в это верить, я пробормотала заклинание иллюзии — одно из самых легких, сделала пасс рукой. И ни-че-го…. Ни мышки, ни птички, ни мотылька.

— Скажи, это скоро пройдет? — я умоляюще посмотрела на Дара. Тот сочувственно моргнул.

— Не знаю, Славушка. Надеюсь, скоро. Но не хочу тебя обманывать — иногда случается так, что сильное проклятье как бы отсекает чародея от его магии. Тешен говорит, что порою навсегда. И это совсем не похоже на магическое истощение, которое, конечно, смертельно опасно, но хотя бы изучено и понятно…

Застонав, я закрыла глаза. Только сейчас я сообразила, что чародей даже не стал мешать моей попытке поколдовать, что при разрушенной ауре было смертельно опасно. Значит, Дар знал наверняка, что у меня всё равно ничего не выйдет — нечем…

Старый колдун, чтоб его демоны Преисподней ещё раз на кусочки порвали, всё-таки успел сделать мне "на прощание" незабываемый "подарок"! В этот миг я меньше всего думала о тех муках, которые испытывают отлученные от магии чародеи. Но, Боги Пресветлые, как же я теперь посмотрю в глаза своему любимому?! Я, превратившаяся в самую обычную пустышку…

— Прекрати немедленно, — шепнул мне на ухо родной голос, — даже не смей думать свои глупости.

Я горько всхлипнула. В тот же миг мой чародей бережно поднял меня на руки и прижал к груди.

— Мне плевать на всю магию мира, — негромко сказал он, нежно баюкая меня в своих объятиях, — плевать на всех чародеев, ведунов и алхимиков. Я люблю тебя, и любил бы, даже если бы ты никогда не умела наколдовать простого светлячка. Я переживаю только потому, что не хочу, чтобы ты из-за этого страдала. Да забудь ты об этой магии. Ведь жила ты как-то почти всю жизнь без нее! Твои знания и умения знахарки всё равно никуда не денутся. Захочешь — будешь, как и прежде, травами лечить. Лечат же эльфы! И вообще — ещё рано делать какие-то выводы. Дай-то Боги, дня за три я смогу залатать твою ауру, и к концу седмицы она уже заработает самостоятельно, без подпитки извне. Вот тогда и посмотрим. Ну, не надо, малыш, не плачь, пожалуйста! Нет ничего, что стоило бы твоих слез.

— А что же твой отец? — продудела я в теплое надежное плечо, понимая, что все эти "рано делать выводы" и "тогда и посмотрим" — не более чем довольно неловкая попытка хоть как-то меня утешить. — Он ведь так мечтал о династии чародеев!

— Видишь, какие разные у всех мечты, — пробормотал Дар, зарываясь лицом в мои волосы. — А я мечтал о тебе. И мне всё равно, будут наши дети магами или не будут. Главное, чтобы со мною рядом была ты.

Я недоверчиво подняла заплаканные глаза. Мой любимый чародей наклонился и легко коснулся губами моих губ. В его взгляде было столько любви и ласкового терпения, что в тот же самый миг я поверила каждому его слову, а мои тревоги вдруг начали стремительно таять, словно призраки на утреннем солнце. И я поняла, что все наши беды, наконец-то, закончились, отныне мы уж точно будем жить долго и счастливо, и умрем в один день.

А магия? Что ж, и без нее люди живут.

Несколько дней спустя маги — люди и кентавры — посовещались с драконами и эльфами и приняли решение наглухо запечатать Дыру. Занорыш, хоть и очищенный от стай нежити, по-прежнему представлял собою немалую опасность для соседних миров: старый Сивелий под завязку напичкал его самой что ни на есть черной магией. Тешен долго раздумывал, но все-таки не рискнул разрушать замок некроманта — по его словам, рвануть могло от всей некромантской души.