Эрвиэль вздохнул.

— Мы узнали, что человеческая девочка способна в одиночку противостоять целому миру — и заставить его полюбить себя. Что она интересна и понятна нам, а мы — ей. Мы оказались гораздо ближе друг к другу, чем думали…. А теперь я узнаю, что ей подвластна такие сила, о которой даже Перворожденные говорят с трепетом. Право, Веслава, ты не устаешь меня удивлять!

Я неловко поёжилась. Мне очень не нравилось, как на меня смотрел Правитель: мягко, нежно, обволакивающе, но вместе с тем сухо и расчетливо. Я чувствовала, что Эрвиэль колеблется, и что выбор, который он сейчас делает, вполне может стоить всем нам жизни.

Политика, чтоб её…

Крошечная точка боли в глубине моей груди внезапно заворочалась и запульсировала, просясь на волю. Я ощутила, как внутри меня начинает раскручиваться хорошо знакомый водоворот гнева. Мир привычно поблек, и все вокруг приобрело пугающую четкость. Однако к моему изумлению я поняла, что на это раз мне вполне по силам управлять своими чувствами! Сейчас моя вторая сущность демонстрировала свою полную покорность, даже угодливость: она предлагала использовать ее силы, ничего не прося взамен. Так-так, помнится, Дар говорил, что ее изгнание — дело долгое и непростое. Вполне возможно, она решила немного поторговаться.

Впрочем, расслабляться не стоило. У меня ещё будет возможность обдумать поведение коварной змеюки — понятное дело, что доверять я ей вовсе не собиралась. Хотя…

Пригасив змеиный взгляд, я в упор посмотрела на черноволосого эльфа. Видимо, что-то такое в моих глазах ещё оставалось, так как Эрвиэль недоумевающе моргнул и нахмурился. Тем не менее, то неприятное, расчетливое выражение его лица, которое так напрягло меня, исчезло, уступив место неуверенности.

— Веслава?.. — осторожно позвал он.

— Правитель Эрвиэль, — с легким нажимом сказала я, — я вовсе не стремлюсь никого удивлять. Знаете, каково моё самое большое желание? Я хочу, чтобы все, кого я люблю — неважно, люди это, эльфы, кицунэ или драконы, — жили в мире и согласии друг с другом — и с остальным миром. Ради этого я готова пожертвовать очень многим, даже собственной жизнью. Впрочем, есть и такое, от чего я не откажусь никогда. Помните об этом, прошу вас… прошу тебя, Эрвиэль.

Пресветлый Эрвиэль заметно смутился. Он открыл было рот, чтобы что-то ответить, но так ничего и не сказал. Затем, помедлив, поднялся с кресла и слегка склонил голову, давая нам понять, что прием окончен. Когда мы поднялись вслед за ним, он быстро поднес мою руку к губам, поцеловал ее и негромко пообещал:

— Я запомню, — а потом, после короткой паузы, добавил: — Светодар, Веслава, прошу меня извинить, дела. С вашего позволения, продолжим нашу беседу завтра.

И стремительно вышел.

Машинально потирая то место, которое эльф поцеловал, я подняла глаза на Дара. Мой любимый чародей мрачно смотрел вслед улетучившемуся Правителю. М-да, по-моему, недавно обретенных запасов терпения моему мужу хватит ненадолго…

— Дар, — я тихонько подергала его за рукав. — Да-ар! Ау! Посмотри на меня, пожалуйста! Не то от твоего взгляда вот-вот дверь запылает!

— И поделом, — проворчал чародей, имея в виду явно не дверь, однако послушался. — Ну, что? Что ты? Не бойся, не съем я твоего эльфа.

— Он не мой.

— Хорошо. Его тоже не съем. Довольна?

— Ещё бы! У людей от эльфоедства страдает пищеварение, портится цвет лица и появляется неприятный запах изо рта. Словом, ничего хорошего.

— Надо же! — восхитился Дар. — А я-то думал, что плохо пахнет только после того, как слопаешь тролля. А после эльфов — лесными фиалками.

— Ффу-у-у! — скривилась я. — Ты что, у моей второй сущности таким гадким шуточкам научился?!

— Нет, отчего же? — невозмутимо ответил мой любимый муж. — У первой…

— Ах, ты…

Я не успела сообщить чародею, что именно я по этому поводу думаю, поскольку он мстительно наплевал на тот факт, что мы с ним находились в святая святых Дома Правителя — в личном кабинете Эрвиэля — и закрыл мой смеющийся рот поцелуем.

— Дар, — чуть погодя спросила я, — а ты и в самом деле так уверен в том, что эльфы сохранят верность своему слову, даже если их государственные интересы громко потребуют обратного?

— Девочка моя, — снова целуя меня, сказал чародей, — Правитель Эрвиэль очень умен, не так ли?

— Несомненно, — осторожно согласилась я, не совсем понимая, к чему он ведет.

— Так вот, я думаю, мы с ним прекрасно друг друга поняли. Конечно, государственные интересы легко могут вынудить даже самого благородного и честного правителя стать большим циником. К моему глубокому сожалению, это так. Однако эльфам сейчас гораздо выгоднее и безопаснее сохранять безукоризненную порядочность.

— Почему?

— Да потому, что умный Эрвиэль прекрасно меня понял: если нам не дать уйти по-хорошему, то мы всё равно уйдем, но по-плохому. Два сильных чародея, каковыми являемся мы с Зораном, эльфам не по зубам.

— Три чародея, — прошептала я, опуская голову.

— Что?

— Я говорю, три чародея. Ты забыл обо мне.

— Я не забыл, — Дар обхватил моё лицо ладонями и заставил посмотреть себе в глаза. — Просто я не думаю, что ты захочешь сражаться со своими "любимыми эльфами", даже если от этого будет зависеть твоя жизнь.

— Если моя — не захочу, — я попыталась отвести взгляд. Получилось плоховато. — А вот если твоя… вряд ли меня что-то сможет остановить! Хотя мне и будет очень-очень больно — я действительно их люблю…

— Славушка, — прошептал чародей, касаясь губами моего лица, — милая моя…. Обещаю, я сделаю всё, чтобы только тебе не было больно!

Дождь, дождь, дождь. Не зима, как в землях эльфов, а поздняя-поздняя осень, не мягкий приветливый (как мне теперь уже казалось) снег, а монотонный изматывающий ливень. Ледяные капли стекают по нашим лицам, по шкурам коней, по сбруе, уверенно и целеустремленно пробираются за воротники; кажется, что они насквозь пропитали даже самые плотные одежды. От усталости нам не хватило сил даже на то, чтобы сотворить простенький заговор на непромокаемость, не говоря уже о тепловом пологе. И немудрено: две кротовины, через которые пришлось протащить немаленькую такую толпу людей, нелюдей и их лошадей, выпили наши силы практически досуха. А уж если учесть, что первая кротовина пролегала через всю толщу Восточных Гор, а вторую, пусть и небольшую, Дару с Зораном пришлось создавать заново на пустом месте, под конец беззастенчиво вычерпывая уже и мою энергию…

Вот теперь и приходится терпеть. Все оставшиеся крохи магии брошены на простенький охранный контур. Втихаря подобравшаяся стая хищной нежити, которой в Синедолии стало полно, была бы сейчас совсем некстати.

По-хорошему, нам бы следовало сделать привал, поесть, хоть немного передохнуть и подпитаться силами своих стихий. Однако мерзкий дождь, которым нас встретила Синедолия, заставил рискнуть и сделать рывок через обширные поля в сторону находящегося примерно в дюжине верст села, чтобы избежать ночевки под открытым небом, безжалостно поливающим нас студеной водой. Я же говорю, сил не хватило даже на то, чтобы открыть выход из кротовины поближе к жилью.

Мутные дождливые сумерки разгонял только свет факелов — даже такой небольшой огонь помогал Дару и Зорану, тоже огненному магу, хоть немного поддерживать силы. Я же не могла и подумать без содрогания о том, чтобы припасть к раскисшей ледяной жиже, в которую многодневные дожди превратили мою кормилицу землю. Хотя… уж если хорошенько припрет, так припаду, как миленькая!

Да ладно, чего уж там! Главное — убраться подальше от Восточных Гор — нам удалось. Сюда горные гномы, чувствующие себя привольно только в своих норах и пещерах, нипочем не сунутся. Ну, по крайней мере, не должны…