Они предают и свои собственные интересы и даже, страшно сказать, интересы воров в законе, которых они так старательно обслуживают. Их обыкновенный коллаборационизм затягивает не только агонию режима, но и петлю на его горле и оставляет только самые драматические сценарии его неизбежного краха.

Один из наиболее почитаемых в их среде авторитетов высокомерно заметил как-то, обращаясь к пораженному на его взгляд патерналистской философией плебсу: «У вас ничего не украли. У вас ничего не было». Замечательная фраза в духе Марии-Антуанетты, которая, конечно же, войдет во все учебники истории русской революции 10-х годов XXI века.

За двадцать лет выросло лишенное будущего поколение детей тех, «у кого ничего не украли». И оно только начинает предъявлять свой счет.

23 июля 2011 года

В Москве 22 июля после тяжелой болезни скончался выдающийся ученый Дмитрий Фурман — политолог, историк, социолог, религиовед, главный научный сотрудник Института Европы РАН.

Дмитрий Ефимович был младше меня, но его одного считал я своим учителем в той сфере, которой я стал заниматься в конце 90-х во многом под влиянием его блестящих работ. На столе у меня всегда лежит маленькая зеленая книжка «Наши десять лет», изданная ничтожным тиражом — сборник его статей 90-х годов.

Я часто обращаюсь к ней, чтобы еще раз пережить в памяти те драматические события, которые в своей исторической динамике логично привели к переживаемой нами сегодня Катастрофе, из которой у России, возможно, уже нет выхода.

Я убежден, что эта книжка и через десятилетия останется лучшим учебником истории России 90-х, если кто-то еще будет интересоваться историей России. Так же как лучшим учебником истории «нулевых» станет готовящийся к печати сборник его статей последнего десятилетия.

Мы не были близко знакомы, но всегда читали друг друга и, встречаясь время от времени на семинарах и конференциях, общались с неизменной взаимной симпатией. Я горжусь тем, что Дмитрий Ефимович как-то сказал мне: «Мы удивительно схожи с вами в своих оценках, отличаясь может быть только темпераментом». Так сделав мне щедрый комплимент, он деликатно упрекнул меня в излишней резкости.

Я благодарен судьбе, что успел публично сказать о своем благоговейном отношении к нему ещё при его жизни на презентации своей книги 30 июня. Даже если он не слышал об этом, он узнает.

Его стоическое поведение перед лицом мучительной болезни и смерти не было для него героическим. Оно было для него органичным и естественным поведением мыслителя, живущего чем-то намного большим, чем его собственная судьба.

Незадолго до кончины Дмитрий Ефимович опубликовал статью «Политический святой» со страшным выводом — «Сахаров умер вовремя». Наверное, он был единственный, кто имел моральное право так сказать. Когда страна умирает и её праведники ничем не могут ей помочь, они уходят…

1 августа 2011 года

С каждым новым траншем, брошенным в топку избирательной кампании, неудержимо растет число ярчайших звезд светского интеллектуального бомонда, открывающих для себя все новые и новые привлекательные достоинства в свежей кремлевской фальш-персоне Ай-да-фуйчика, сменившего в качестве либеральной приманки отыгранного Айфончика.

Казалось бы, закрыл навсегда талантливейший Дмитрий Быков и для себя, и для завороженно внимающей ему (так высоко парящему и над маргинальной властью, и над маргинальной оппозицией) публики тему дяди Степы, которого целуют только в попу, потому что выше не достать.

Ан нет. Широк русский человек Дмитрий Быков, слишком широк, сузить бы немного не мешало. К той же попе и по-фердыщенски публично с вызовом смачно причастился.

Да с какой гибкостью в членах, неожиданной для столь корпулентной литературной фигуры. Обнаружив в ней, попе, и «дуновение свежего ветерка», и «легкий налет веселого эротизма», и даже «личность с убеждениями».

Вслушайтесь еще раз в его почти мандельштамовскую прозу поэта: «На все, что говорит и делает Прохоров, ложится легкий налет веселого эротизма». Этот поцелуй, как говорилось в одной старинной пьесе, дорогого стоит.

Их мало избранных, счастливцев праздных, единого прекрасного жрецов, способных так глубоко проникать целительным словом в угадываемые ими потайные уголки мятущегося подсознания состоятельного клиента.

Уж такой матерый инженерище человеческих душ, как Дмитрий Быков, с его-то умом и талантом не может не понимать, что когда сорокалетний акселерат натужно и косноязычно повторяет по любому поводу, что он впереди планеты всей по количеству бб…..бб……, то это девиантное в его возрасте подростковое поведение — симптом вовсе не легкого налета дионисийского эротизма, а скорее каких-то тягостных комплексов в столь видимо значимой и чувствительной для начинающего политика сфере.

Как каждый присягнувший Самцу Нации и получивший от его бригады в доверительное управление пару десятков ярдов чиновник, Прохоров должен быть готов в любой момент по одному слову Владимира Владимировича и отдать ему все свое «состояние», и возглавить вторую «партию власти», и оборотиться «премьер-министром», если потребуется.

Рулить Russia Ltd. — это ведь ему все равно что управлять «Норильским Никелем», который они с Потаниным как бывшие члены КПСС от души скоммуниздили на бандитском залоговом аукционе (хотите жить хорошо — надо вкалывать, поучает нас всех с тех пор этот носитель протестантской этики), или баскетболом и социальными программами в New Jersey, или российским биатлоном, потерпевшем свою Цусиму в Ханты-Мансийске.

Может быть, прежде чем запускать его на Россию, все-таки дать ему еще немножко на бб….бб…. потренироваться с легким налетом эротизма, только уже реального, а не пиарного.

А то тут у нас один альфа-дог как залез на нее двенадцать лет назад, так и отодрать его невозможно никакими силами, несмотря на упавший, извините за выражение, рейтинг. Такой вот у него, знаете ли, легкий эротический цугцванг приключился, плавно перетекающий в цугундер.

7 сентября 2011 года

Передача государственного канала «Россия 1» «Исторический процесс», посвященная судьбе Михаила Ходорковского, преподносилась ее авторами как серьезная дискуссия о постигшей нашу страну нравственной и социальной катастрофе бандитского номенклатурного капитализма.

Понимание того, что мы все живем внутри этой катастрофы и она не только не преодолевается, но, напротив, разрастается, объединяло, казалось бы, непримиримых во всем остальном процессуальных оппонентов.

Перевес Кургиняна оказался на этот раз не столь сокрушительным. Может быть, потому, что часть его поклонников смутило все-таки то обстоятельство, что и так достаточно неразборчивый в средствах для защиты дела, которое он полагает правым, их неистовый кумир перешел в тот вечер некую черту и оказался по ту сторону добра и зла.

Он обрушил на приговоренного к медленной и мучительной смерти человека обвинения столь лживые и демагогические, что даже ненавидящее свою жертву следствие так и не осмеливается их официально предъявить.

В то же время Сванидзе и приглашенные им свидетели подходили несколько раз вплотную к сути конфликта Ходорковского и правящего режима, но каждый раз останавливались перед какой-то незримой стеной.

Впрочем, не только один Сванидзе, но обе телезвезды, несмотря на свое артистичное эмоциональное буйство, великолепно чувствовали тот хозяйский поводок, с которого им ни в коем случае не позволялось соскочить.

Поэтому по-настоящему содержательной дискуссии не получилось. Между тем проблемы, которые они пытались обсуждать, носят фундаментальный характер как для истории последнего двадцатилетия, так и для будущего России.

Пытаться анализировать генезис российского бандитского капитализма, вымарав из истории слово «Путин» как неприличное, по меньшей мере несерьезно. Но именно такой формат дискуссии приняли для себя бесстрашные и беспощадные борцы за истину господа Сванидзе и Кургинян.