О путинском режиме я уже давно сказал все, что мог в меру своих слабых сил. Свободен, свободен, наконец. Намного ярче, талантливее, глубже, масштабнее, тоньше, мудрее, беспощаднее ежедневно критикуют его будберги и леонтьевы, сванидзе и ремчуковы, злобины и тренины, прозревшие и стремительно прозревающие. Их становится все больше с каждым днем. И это самое верное свидетельство того, что исторически путинизм обречён.

Давайте лучше остановимся на второй части формулы НА — «при сохранении основ российской государственности».

Третий раз за последнее столетие Россия стремительно втягивается в воронку распада несостоятельной уже в начале XX века, а тем более в XXI веке одной и той же политической модели тупой административной вертикали, режима несвободы. Дважды — в 1917-м и 1991-м — ее распад сопровождался крахом государства — Российской империи и Советского Союза.

Если бы и власть и оппозиция ответственно понимали тогда стоявшую перед ними общую национальную задачу — демонтаж режима при сохранении государственности, — история России была бы совсем другой. Но она была такой, какой была.

С легкостью сломав государство, мы оба раза кропотливо и упрямо восстанавливали политический режим по лекалам той же самой обанкротившейся модели, пусть под другими идеологическими одеждами.

В первый раз это делалось с почти религиозным массовым энтузиазмом. Коммунизм был величайшим заблуждением человечества, и на долю России выпала трагическая миссия ценой десятков миллионов загубленных жизней это заблуждение экспериментально опровергнуть.

Но если история Советского Союза — это шекспировская трагедия мирового масштаба, то история путинизма — это пошлейший и отвратительный провинциальный фарс. Путинизм был убогой философией отходов распада советской системы — низших чинов питерских первых отделов и потешной дрезденской резидентуры, призванных во власть ельцинскими олигархами охранять их «социальные завоевания» и ошалевших от наворованных миллиардов.

Необходима ювелирная операция по удалению раковой опухоли путинизма, сохраняющая жизнеспособность государственного организма. В этой связи заявление Совета НА предлагает:

1. Немедленную отставку правительства РФ.

2. Роспуск нелегитимного и непредставительного Федерального собрания Российской Федерации.

3. Формирование на период 6–12 месяцев ответственного правительства для текущего руководства народным хозяйством России и комитета по политической реформе.

В указанные сроки ответственное правительство обязано будет заложить базу выхода России из кризиса, немедленно остановив разворовывание госсобственности, прежде всего бюджетных и внебюджетных средств, и создать механизм адресной социальной помощи нуждающимся гражданам страны. Это правительство должно обеспечить реальную и равную для всех свободу доступа к средствам массовой информации, включая телевидение и радиовещание.

Как же понимается в практическом плане «сохранение основ государственности» при отставке правительства и роспуске Федерального собрания? Ответ на этот вопрос в Заявлении прямо не сформулирован, но он явно подразумевается — сохранение института президентства как цементирующего основы российской государственности.

А чем же Медведев более легитимен, чем нелегитимное Федеральное собрание, и разве он не просто назначен Путиным, могут спросить непримиримые оппозиционеры. Ничем, отвечу я, и он действительно назначен Путиным — так же, как Хуан Карлос был назначен Франко.

Но, во-первых, любая власть, в конце концов, есть некая условность, готовность определенного количества людей по тем или иным значимым для них и для страны в целом причинам признавать ее властью. А во-вторых, масштаб системного кризиса, переживаемого Россией, таков, что для каждого из нас, ее граждан, включая Медведева, важно не то, кем он был в прежней жизни, а то, что он может сделать сегодня для сохранения своей страны.

Гг. Путин, Грызлов и Миронов и возглавляемые ими структуры не могут уже сделать ничего. Медведев, олицетворяющий сегодня институт президентства, уходящий под другими названиями глубокими корнями в русское историческое сознание, может сделать или не сделать очень многое.

Он может назначить с согласия Думы перед ее роспуском (уверяю вас, овощи будут на все согласные) ответственное правительство и поддерживать вместе с ним в переходный период (до выборов нового Федерального собрания) функционирование государственного механизма, чтобы не допустить распада страны. А может, по долгу верности узкому клану или по каким-то другим соображениям личного характера, оставаться до конца заложником саморазрушающегося режима.

Оказавшись на российском троне, как и многие его предшественники, довольно случайно, Медведев уже не принадлежит ни себе, ни назначившей его путинской организованной группировке. Его назначали как потешного царя, но неожиданный ход событий дал ему в руки немалую власть над будущим. Если он останется частью раковой опухоли, то риски для государственного организма возрастут многократно. Переходный процесс с большой долей вероятности может сорваться в неуправляемый хаос.

Пока мы видим в телевизоре мальчика Кая, околдованного Снежной Королевой власти. Ледяным тоном он строго отчитывает «орущих о демократии маргиналов» и важно рассуждает об архитектуре мировой финансовой системы и о новой структуре европейской безопасности, над актуальнейшими проектами которых он сейчас напряженно работает.

Но, может быть, после предстоящей поездки в Испанию мальчик Кай захочет чем-то немного походить не на дяденьку Володю, а на дяденьку Хуана Карлоса. Или в нем проснется чувство Истории. Провидение иногда в тяжелые для российской государственности минуты бывает к ней милостиво.

27 апреля 2009 года

Имя бывшего немецкого канцлера Шредера давно уже стало нарицательным. Служит где-то у Путина на бензоколонке за какие-то жалкие два миллиона евро в год, заседает, как великий Эйлер, в Российской академии наук, книжки издает о своей крепкой евразийской дружбе с геноссе Владимиром, заслужившим в свое время в бизнес-кругах бандитского Петербурга уважительное прозвище «Штази».

На самом деле вопрос о том, кто у кого служит в холуях — Шредер у Путина или Путин у Шредера, — не так прост, как представляется при поверхностном рассмотрении. Путин со Шредером строят или пытаются построить газопровод «Северный поток» — исключительно затратный проект, решающий две стратегические задачи. Вызывающе враждебный по отношению к Белоруссии и Украине, он обеспечивает отчуждение этих стран от России независимо от того, какие правительства будут в ближайшем десятилетии в Минске и Киеве. Кроме того, он закрепляет роль российской экономики как сырьевого придатка Германии.

Разве не те же задачи несколько другими средствами пытались решать некоторые исторические предшественники канцлера Шредера?

Еще более впечатляющих успехов достигла российская дипломатия на американском направлении. Сегодняшнюю политику обамовской администрации в отношении России концептуально формируют, оформляют своими советами и рекомендациями люди, не занимающие в ней никаких постов: Генри Киссинджер, Джеймс Бейкер, Томас Грэм, Дмитрий Саймс. У первых двух репутация крупнейших геополитиков, у Грэма и Саймса — выдающихся специалистов по России. Они пишут ключевые доклады для администрации, курсируют между Москвой и Вашингтоном, согласовывая параметры «перезагрузки».

Всех этих людей объединяет то, что они, как и Шредер, имеют серьезные деловые интересы в России. Бейкер консультирует такие приближенные к высочайшим особам компании, как «Газпром» и «Роснефть». Лоббистская контора Kissinger Associates, в которой за российское направление отвечает Грэм, завязана на рабочую группу «Киссинджер-Примаков».

Чтение их рекомендаций американскому правительству чрезвычайно познавательно. Как это и положено лоббистам высочайшей квалификации, они на понятном и близком американскому политическому истеблишменту концептуальном языке ненавязчиво озвучивают запросные позиции своих клиентов — в данном случае кремлевских мечтателей.