Еще как совместные. Заказанный Сечиным донос Белковского «Государство и олигархия» был опубликован весной 2003 года за месяц до первых арестов в «Юкосе». Искушенный автор не мог не понимать, что, псевдодержавным ядом напитав свои отравленные строки, он своим золотым пером подталкивал, вдохновлял и поощрял Путина отправить в ад Ходорковского и не только Ходорковского, но и Лебелева, Пичугина, Бахмину, Алексаняна. Не все из них вернулись оттуда благополучно. Никто не возвращается оттуда благополучно, очень правильно оценив наказание, которое было ему…

Сюрреалистический обед в Lutter & Wegner, на который начитанный Белковский сам напросился, чтобы побеседовать о жизни и смерти, — классическое проявление комплекса Раскольникова — навязчивого стремления преступника вернуться к обстоятельствам своего преступления. Знающий наизусть «Преступление и наказание» наш Орфей по особым поручениям наверняка уже догадывается, что это была лишь первая ступенька той лестницы, по которой он спускается в ад. Ему как Свидригайлову ещё предстоит и не раз беседа о жизни и смерти с другой своей жертвой — умирающим Алексаняном, прикованным по его доносу цепью к казенной кровати.

Оставим их наедине и попробуем разобраться теперь с «грехами» Михаила Ходорковского.

В море публикаций, посвященных освобождению Ходорковского, подробно и со вкусом обсуждается вопрос, почему был освобожден самый знаменитый узник Путина. Выдвигаются разнообразные остроумные конспирологические версии. На фоне этой увлекательной дискуссии совершенно исчез из фокуса общественного внимания не менее важный, на наш взгляд, вопрос: а за что, собственно, провел десяточку с лишним в российском пенитенциарном аду Ходорковский, в чем состояло его преступление.

«Гордыня-с», — услужливо подсказывает нам кремлевская пропаганда устами срочно отобедавшего с Ходорковским публициста по особым поручениям. «Ходорковский очень правильно оценил свое наказание и искупил свой грех».

Концепция «гордыни» не нова, она органично продолжает версию «высокомерия», которую все годы заточения Ходорковского озвучивал споуксмен холуйского РСПП г-н Юргенс. Даже если мы поверим этим достойным людям, мы не получим объяснения. «Высокомерие» и «гордыня» не причины, это уклончивые эмоциональные оценки каких-то фундаментальных поступков Ходорковского, которые и стали причиной постигших его лично и его компанию бедствий.

Мне кажется, что и бизнес и политический класс сознательно избегают серьезного анализа событий 2003 года, потому что речь идет не столько о личной судьбе Ходорковского, сколько о всей экономической и политической системе посткоммунистической России. И слишком уж неприглядно выглядит российская «элита» в этой четвертьвековой истории.

Позволю себе нарушить коллективную омерту и отталкиваясь от биографии Ходорковского предложить свой краткий курс истории капитализма в России.

Я был немного знаком с Ходорковским, переписывался с ним во время его заключения, а первый раз пересекся с ним заочно где-то в 1997-ом году. Ходорковский опубликовал тогда в «Независимой газете» огромную (на всю полосу) статью, содержание которой вкратце можно было свести к одному тезису: «Самый выгодный бизнес в России — это политика, и так будет всегда. Мы тут между собой бросали жребий, кому идти в правительство. Выпало Потанину. Он очень много сделал на этом посту для своей компании „ОНЭКСИМ“. В следующий раз пойдет кто-нибудь другой».

Как видите, вполне в духе знаменитого триумфалистского манифеста Березовского октября 1996 года:

«Мы, семь самых богатых бизнесменов, вложили громадные деньги в избирательную кампанию Ельцина, наняли Чубайса ее менеджером и обеспечили победу. Теперь мы должны пожинать плоды нашей победы — занимать ключевые посты в правительстве».

Что не удивительно, так как Ходорковский был одной из ключевых фигур семибанкирщины и они все тогда так думали. Причем искренне полагали, что все, что хорошо для них, хорошо и для страны в целом.

Я был тогда колумнистом «Мoscow Times» и написал очередную колонку с довольно резкой критикой публикации Ходорковского. Неожиданно она не появилась в обычный день в газете. Как выяснилось, значительный пакет акций MT принадлежал тогда банку «Менатеп» и американский редактор, носитель вековых традиций свободы прессы, решил, на всякий случай, подстраховаться и испросить разрешения владельца. Надо отдать ему должное, Ходорковский распорядился опубликовать мою статью.

Да, Ходорковский был одним из тех, кто в бурные годы первоначального накопления российского капитала был назначен сверхбогатым российской, а в некоторых случаях ещё и советской бюрократией. Об этом с обезоруживающей откровенностью и даже простодушием рассказал как-то в своем письме издалека в редакцию газеты «Коммерсантъ» Борис Березовский: «В те годы каждый, кто не сидел на печи, за небольшие взятки чиновникам получил громадные куски госсобственности».

Олигарх — это не просто очень богатый человек. Билл Гейтс или Сергей Брин очень богатые люди, но никто не называет их олигархами. Олигархия — это бинарное отношение между бизнесом и властью. Олигархический капитализм в его русском исполнении — это такая модель, в которой бизнесмены могут функционировать и умножать свои состояния только благодаря административному ресурсу, т. е. своим связям в коридорах власти, а бюрократия процветает и обогащается, обкладывая данью бизнесменов. Иногда это слияние денег и власти доводилось до своего логического завершения — персональной унии: В. Потанин назначался вице-премьером правительства, а Березовский — заместителем секретаря Совета безопасности.

Миллиардер М. Ходорковский, так же как и остальные российские олигархи, вырос из этого кровосмесительного союза денег и власти. Во второй половине 90-х годов у него была довольно негативная репутация на Западе. Против него открывались судебные процессы, инициированные западными миноритарными акционерами, которых он вытеснял из своих компаний, грубо используя административный ресурс.

Но на каком-то этапе развития своего бизнеса он первым из российских олигархов осознал две принципиальных вещи. Во-первых, стать компанией, принятой на равных элитой мирового бизнес-сообщества, «ЮКОС» сможет, только принципиально изменив наработанные им в джунглях российского бандитского капитализма модели поведения.

Во-вторых, и это намного важнее, номенклатурная пуповина, которая связывала новорожденный российский капитализм с властью и которая так ещё нравилась Ходорковскому в 1997 году, не только осталась неперерезанной, но и выросла в огромную ненасытную кишку. В нее провалились за эти годы и пирамида ГКО, и залоговые аукционы, и новые нарождавшиеся империи тимченок, абрамовичей, ковальчуков, ротенбергов. Путь «собственника» к успеху в России лежал не через эффективное производство и успешную конкуренцию, а через близость или прямую принадлежность к «властной вертикали», через эксплуатацию своего административного ресурса — маленького или совсем не маленького куска государства — и через абсолютную лояльность правящей бригаде и ее пахану.

В результате родился мутант континуальной номенклатурной приватизации forever, пожирающий страну и лишающий ее всякой исторической перспективы.

Ходорковский как стихийный государственник начал противостоять этой тенденции прежде всего своим личным примером. Он сделал свою компанию транспарентной, внедрил западную систему отчетности и корпоративного управления, открыто показал свои доходы, стал тратить большие суммы на социальные и образовательные проекты. Выход из тени сделал для него ненужной зависимость от бюрократии и власти. Бывший олигарх превратился в современного бизнесмена, играющего по правилам открытой экономики XXI века. За десять лет он прошел путь от олигархического Савла к модернизационному Павлу, который у американских robber barons занял три поколения. Но именно в этой стремительности и таились для него серьезные опасности.