Тот же товарищ Сталин последние лет двадцать пять своей жизни непрерывно перетряхивал своих соратников, пока не оказался беспомощно лежащим в луже собственной мочи на полу своей аскетической резиденции в Кунцеве.

И судьбу товарища Путина будет решать не он один, а все сегодняшнее политбюро — 15–20 авторитетнейших пацанов, опираясь на «мнение народное» (настроение 200–300 нотаблей из второго эшелона кремлевской клептократии).

Вот на это настроение и может влиять оппозиция и массовыми действиями и неформальными переговорами с нотаблями и членами политбюро. Формальные же переговоры с официально назначенными представителями высшей власти, в ближайшее время не предвидятся.

Сам Путин, как это ни парадоксально, не интересен как потенциальный переговорщик. Сегодня он не готов ни к каким переговорам. Он задумается о них только когда, испробовав все другие методы, поймет, что капитуляция неизбежна и захочет обсудить ее условия.

Но поймет он эту горькую для него истину как человек упертый, только когда будет оставлен другими ключевыми носителями власти. А тогда с ним уже не о чем будет разговаривать. Условия его ухода обсудят с оппозицией другие люди. Как собственно произошло с Мубараком.

Пройдемся теперь по иным носителям распределенной власти в Паханате.

Настоящим тандемом путинской власти был все эти тринадцать лет нерушимый союз силовиков и «системных либералов», кооператива «Озеро» и «партии бабла», Путина и Чубайса. Одни силовики просто не смогли бы править страной и обеспечивать безопасность награбленных ими авуаров на дружно проклинаемом Западе.

Путинские хорьки из кооператива «Озеро» в конце 90-х были ничем — так, мелкими питерскими жуликами. Они пришли к власти и стали всем не в результате какого-то заговора темных сил или чекистского переворота. Их привели за руку во власть как собственных охранников либеральнейшие из либеральнейших политиков, чиновников, олигархов в окружении Бориса Ельцина. Имена их хорошо известны — так же, как и трагические обстоятельства операции «Преемник-1999» — поход Басаева в Дагестан, взрывы домов в Москве и Волгодонске, «учения» в Рязани, «возрождение российской армии в Чечне», обернувшееся поражением России на Кавказе и выплатой ею контрибуции.

Подвесив страну на чекистский крюк, сислибы потом тринадцать лет объясняли самим себе и остаткам интеллигенции, что только ОН способен защитить их всех от ярости народной и от прихода страшных коммунистов и нацистов.

Я напоминаю эти события нашей недавней истории только потому, что они чрезвычайно важны для понимания сегодняшней ситуации. Все идеологи и технологи власти 90-х (за редчайшим исключением) по-прежнему на плаву. Они золотой фонд и мозговой центр системных либералов, этой неотъемлемой части режима. Они могут в своем кругу ворчать об эксцессах и тупости силовиков. Их могут раздражать нахрапистость таких безродных, с их точки зрения, фаворитов, как всякие тимченки и чемезовы… Они могут ненавидеть невысокого сурового человека в шинели от Brioni и даже иногда покусывать его.

Но они никогда ещё не были способны на серьезную конфронтацию с режимом, даже прекрасно понимая, насколько он губителен для России. И дело здесь не столько в их трусости, сколько в ослепленности Властью, в кастовой принадлежности к верхушке режима, в психологии жертв-палачей, связанных общими преступлениями. Это их воровская Власть, созданная ими и служащая им.

О чем-то подобном писал Артур Кестлер в своем знаменитом романе «Слепящая тьма» (1940), посвященном кремлевским разборкам 75-летней давности. Автор, как и многие его современники, задавался вопросом: почему представители так называемой ленинской гвардии так обреченно шли на заклание в эпоху большого сталинского террора, не отваживаясь выступить против сталинского режима? Они так и продолжали цепляться за ускользающую видимость Власти, пока их всех не замочили, одного за другим, вытащив из уютных сортиров Дома на Набережной, тогдашней спартанской Рублевки.

«Либералов» абрамовичей, волошиных, чубайсов, юмашевых, кудриных, кохов кровно объединяет с «патриотами» путиными, сечиными, барсуковыми, патрушевыми, якуниными, гундяевыми глубочайшее убеждение в том, что в этой отсталой стране этому дикому народу ни в коем случае нельзя доверять выбирать власть на свободных выборах — а то он обязательно выберет ужасных людей, которые «поставят под угрозу дальнейший курс рыночных реформ и авторитарной модернизации». Или, иными словами, начнут задавать неприятные и неприличные вопросы о происхождении огромных состояний и тех и других.

В мертвящей атмосфере бункера писать для воров в законе программы 2020 и 2030 или рассуждать с энтузиазмом посвященных о предстоящих нам еще 6–12 годах непопулярных, но столь живительных реформ — это предательство «либеральных» капо, ответственных за курс, ведущий к национальной смерти русского народа.

Их обыкновенный коллаборационизм затягивает не только агонию режима, но и петлю на его горле и оставляет только самые драматические сценарии его неизбежного краха.

Сислибы обладают разветвленными влиятельными структурами в бизнесе, государственном аппарате, медийном и экспертном сообществах. Их поведение в декабре-марте могло существенно повлиять на шансы Путина благополучно проскочить рубеж президентских выборов.

Тандем российской клептократии выдержал тогда серьезное испытание на прочность. Раскола «элиты» вдоль потенциальной линии разлома не произошло. Невиданное в течение многих лет количество и энергетический драйв протестующих, значительная часть которых ментально и социально ориентировались на сислибов, поставили последних перед искушением и дилеммой:

— опираясь на протест улицы и свои позиции в государственном аппарате, бизнесе, СМИ, обрушиться на путинский ближний круг, оттеснивший их от самых лакомых финансовых потоков;

либо

— «возглавить» протестное движение и увести его в безопасное для власти русло (мы должны влиять на власть, а не менять её) и тем самым повысить свою капитализацию эффективных решал внутри их совместного с силовиками ЗАО «Российская Федерация».

После мимолетного колебания была выбрана вторая стратегия. Страх остаться наедине со страной без Путина и его опричников оказался сильнее чем ненависть к ним. К протестующим были посланы талантливейшие комиссары сислибов из их идеологической челяди и гламурной обслуги и предложены соответствующие лозунги.

Еще в сентябре-ноябре прошедшего года они рассчитывали договориться с Путиным о его мягком уходе и о замене его в течение полутора-двух лет другим парнем через назначение сначала премьер-министром Кудрина или Прохорова. Что и определило тогдашние установки их единомышленников в КС на влияние на власть и на поиск доброго барина в рамках концепции «Юрьевого Дня».

Но у Путина оказались совсем другие планы, режим двинулся в сторону откровенной фашизации на фоне растущей неадекватности пахана. Даже самым бесстыжим гражданам и гражданкам КС стало невозможно без риска абсолютной потери репутации продолжать свое сладкоголосое блеяние о влиянии на власть, конструктивном диалоге с ней и реформаторском потенциале дяди Володи.

Да и сама подобная риторика перестала уже быть нужной сислибам. Продолжение режима личной власти Путина стало чисто конкретно угрожать их базовым интересам — власти, собственности, жизни. Новый путинский курс потребует активной имитации «борьбы с коррупцией» и естественно, что на колья народного гнева ротенберги и сечины будут в плановом порядке бросать фридманов и чубайсов, а не наоборот. А уцелевшие во власти и в общественных палатках сислибы будут повязаны кровью своих коллег и арестованных оппозиционеров, что не оставит для них никаких оправданий после неизбежного падения режима. Людоедский антисиротский закон был только первой показательной операцией нового Путина по массовому замазыванию подельников кровью.