Предложив Рональду утешительные призы, старик Гетти еще больше усложнил жизнь сына. По завещанию Рональд вместе с Полом и Гордоном становился совладельцем виллы Поста Веччиа, которая им была вовсе ни к чему. Еще более бесполезными были для Рональда оставленные ему отцом дневники, номинальная стоимость которых составляла на момент оглашения завещания всего один доллар. Расстроенный Рональд отдал их какому-то репортеру из ЮАР, и они почти семь лет пролежали невостребованными в редакции одной из газет Йоханнесбурга. В 1993 году дневники Гетти неожиданно объявились на одном из аукционов в Атланте, штат Джорджия. Пол и Гордон даже подумывали о том, чтобы заплатить за них 300 тысяч долларов, но затем отказались от этой затеи. Кроме завещанных отцом 320 тысяч долларов Рональд получил и кое-что посущественнее — 4 миллиона долларов как исполнитель воли отца. Эту роль, по желанию Гетти, он должен был разделить со своим сводным братом Гордоном.

После стольких обещаний старика Рональд почувствовал себя униженным и оскорбленным и обратился с иском в суд, требуя своей доли капитала, вложенного в музей и в трастовый фонд. Дирекция музея Гетти, испугавшись, что скандал в суде может затормозить исполнение завещания и, что еще хуже, лишить музей статуса освобожденного от налогов культурного центра, быстро перевела на счет Рональда десять миллионов. Однако с трастовым фондом Рональду справиться не удалось. Все его заявления о том, что Пол с Гордоном когда-то обещали включить его в число наследников, получавших проценты от прибылей фонда, были братьями опровергнуты.

В результате рана, нанесенная Рональду его родителем, не зажила. Более того, он стал чувствовать себя обиженным отцом вдвойне — сначала в возрасте шести лет, когда создавался семейный фонд, а затем в завещании. Не меньше он злился и на братьев, отогнавших его от такой огромной кормушки, как трастовый фонд.

Тем не менее, несмотря на все обиды, Рональд стал миллионером, и если бы с умом распорядился своим капиталом, то мог бы обеспечить себе комфорт до конца жизни. Однако он желал большего — утвердить свое равенство с остальными сыновьями Гетти и тем самым доказать своим детям, что он не намерен мириться с жестокой несправедливостью их деда. Чтобы этого добиться, он решил вложить все свои миллионы в бизнес, который сделал бы его столь же богатым, каким был Пол Гетти-старший. И ради этой цели он был готов пойти на любой риск.

Разбогатели и дочери Джорджа — Анна, Клер и Кэролайн. После смерти их отца Глория старалась защитить своих девочек от скандальных репортеров желтой прессы и решила, подобно Джорджу, держаться подальше от остальных Гетти. За год, последовавший за смертью их деда, дочери Джорджа получили проценты от прибыли фонда, причитавшиеся их отцу, — почти по два миллиона каждая.

Девушки были очень счастливы и всегда с благодарностью вспоминали деда. Глория сделала все возможное для того, чтобы большие деньги не обернулись для ее дочерей несчастьями и бедами. Жизнь семьи, несмотря на полученные большие деньги, практически не изменилась, и стремления к роскошной жизни у Глории и ее дочерей не возникало.

Самым уязвимым местом в семействе Гетти оказалась итальянская ветвь, а точнее — Пол-младший и его дети. К моменту смерти Большого Пола стало ясно, что попытки Гетти-младшего склеить семейную жизнь не удались. Переезд Гейл с детьми в Лондон ни к чему хорошему не привел.

Мать Виктории Холдсворт, ушедшей от своего любовника к Оливеру Маскеру, постоянно следила за происходящим в доме Пола. Она его очень жалела и по средам забегала на Чейн-Уок, чтобы угостить его своими фирменными бисквитами, а заодно поболтать и узнать, что творится в доме.

Семейной идиллии не получилось. Гейл и дети были возмущены тем, что Пол начал пропускать сеансы лечения и все чаще прикладывался к рюмке. Пол же все еще переживал из-за ухода Виктории и мечтал о ее возвращении. Воздерживаясь от героина и отказываясь от лечения, он становился все более раздражительным по отношению к Гейл и детям. Вскоре ему позвонила Виктория. Она сообщила, что развелась с Маскером и желает вернуться к нему. Узнав об этом, Гейл сняла дом на другом берегу реки, но переехала туда одна, оставив детей с Полом. Навещая их, она стала замечать, что в ее отсутствие Пол снова пристрастился к героину, и поняла, что все ее старания оказались тщетными. Оставлять детей на попечение наркомана было бы преступлением, и после бурных объяснений с их отцом Гейл забрала их к себе.

Ей хотелось как можно скорее уехать подальше от этого ужасного дома на Чейн-Уок, и она отправилась с детьми с Калифорнию. Сначала они жили у ее друзей в Сан-Франциско, а затем купили себе дом в Лос-Анджелесе. Со стороны Гейл это был самый решительный шаг в ее жизни. Она полностью порвала с Европой и своим прошлым, хотя бывали минуты, когда она в мечтах снова возвращалась в Италию.

Явившись на похороны отца, Пол выглядел немногим лучше покойного. Серый цвет лица и темные очки делали его похожим на персонаж из фильма ужасов. Передвигался он с трудом и лишь благодаря поддержке сопровождавшей его Бьянки Джаггер — супруги легендарного солиста «Роллинг стоунз» Мика Джаггера. За многие годы Пол впервые оказался перед камерами фото- и телерепортеров. В своем интервью он сказал, что очень скучает по детям и горько сожалеет о том, что не смог повидать отца перед его кончиной. Его здоровье было подорвано наркотиками и алкоголем, и, глядя на этого глубоко несчастного трясущегося человечка, было трудно поверить, что он является одним из наследников самого богатого из американцев.

Не меньшую тревогу вызывала судьба его сына — совсем еще юного Пола. Парень успел превратиться в законченного алкоголика, и его дед Джордж Харрис обратился в суд Лос-Анджелеса с просьбой передать все финансы внука под его контроль, обосновывая это тем, что Пол нуждается в лечении от алкоголизма и пока не может разумно распорядиться причитающейся ему долей наследства Пола Гетти-старшего.

Мартина забрала детей и переехала к своим родителям, после чего Пол запил еще больше. С университетом было покончено, и он начал путаться с какими-то бродягами. Гейл была в отчаянии. Она попросила приехать в Лос-Анджелес старого приятеля Пола — журналиста Крэйга Копетаса с тем, чтобы он повлиял на ее сына. Однако все закончилось тем, что друзья окончательно рассорились.

«Когда я приехал в Лос-Анджелес, — вспоминает Копетас, — в суде должно было разбираться исковое заявление мистера Харриса о передаче ему попечительских прав над внуком. На суде должны были присутствовать и Пол с Мартиной. Я повез их туда в своем стареньком красном „шевроле“ и просил Пола, чтобы он не устраивал скандала в присутствии репортеров и журналистов. Он пообещал мне, что постарается вести себя как подобает внуку Гетти. Однако, еще не доехав до суда, он накинулся с обвинениями на несчастную Мартину, заявив, что во всех его несчастьях виновата только она. Подобной подлости я от него не ожидал. Затормозив, я вышвырнул его из машины. Он остановился как вкопанный, и я потащил его в здание суда. Там он снова закатил истерику, и я понял, что нашей дружбе пришел конец. Из Калифорнии я уехал через несколько дней и больше с Полом никогда не встречался».

После смерти отца Пол-младший окончательно приговорил себя к пожизненному заключению в своем старинном и мрачном особняке, полагая, что именно такой кары он заслуживает за случившееся с Талитой. Однако к его душевным страданиям, порожденным чувством вины, добавились муки телесные, причиной которых стали наркотики, алкоголь и избыток денег. Рюмка бурбона и укол героина помогали ему забыться, а доллары трастового фонда, падающие ему в руки словно манна небесная, позволяли беспрепятственно продолжать подобное существование и быть при этом независимым от других.

Героин привлекателен тем, что на некоторое время избавляет человека от страданий. На час или больше, в зависимости от дозы, сознание последнего абсолютно освобождается от тревожных мыслей и чувства вины. Ощущение реальности исчезает и сменяется удивительным спокойствием. Однако при длительном использовании героина возникает кумулятивный эффект, приводящий к еще большей тревоге, резкому снижению самооценки, глубокой депрессии и разрыву с внешним миром. Когда же ощущение реальности возвращается, чувство вины по отношению к родным и близким еще больше усиливается. Возможно, именно это и стало причиной нежелания Пола встречаться с родственниками, в том числе и со своими детьми. Уединившись в своем особняке, он стал болезненно подозрительным ко всему, что могло вторгнуться в его жизнь из внешнего мира.