Однако сразу же после открытия музея этот архитектурный шедевр был осмеян прагматичной американской прессой. Его назвали «вульгарным», «лишенным художественного вкуса» и похожим на карикатурные дворцы Диснейленда. Особенно измывался над творением Гетти журнал «Экономист», в котором утверждалось, что историкам искусства будет трудно решить, является ли безумный проект Пола Гетти «просто несуразным или совершенно нелепым».
Прочитав все эти эпитеты, Гетти, как обычно, когда ему что-либо не нравилось, поджал свои тонкие губы и промолчал. Вместе с широким осуждением в прессе его поведения во время похищения внука такое отношение к его музею казалось ему несправедливым и задело до глубины души. Позже в одном из своих интервью журналистам он попытается себя как-то реабилитировать и заявит, что освобождение Пола было «самым прекрасным подарком ко дню рождения за всю его жизнь». Однако поверят ему немногие.
Если бы подобное случилось с внуком менее богатого, но более сострадательного человека, то он продал бы всю недвижимость, влез бы по уши в долги и даже не испугался бы банкротства, но нашел бы деньги для выкупа и уплатил бы его как можно скорее. Гетти же отказывался спасать внука в течение пяти месяцев, оправдывая свою жестокость какими-то принципами. Однако ни для кого не было секретом, что, когда они его чем-то не устраивали, он их с легкостью игнорировал. Нельзя не отметить и другое. Медля с предоставлением Гейл денег для выкупа, он вынудил похитителей понизить требуемую сумму с 17 до 3 миллионов долларов и благодаря этому сэкономил четырнадцать миллионов.
Стремление к экономии Гетти-бизнесмена было вполне естественным. Однако то, что ради этого он обрек на духовные и физические муки своего когда-то любимого внука, для нормальных людей было непостижимым и диким. Из этого вполне можно было заключить, что жизнь своего наследника он оценивал лишь в три миллиона долларов. Но теперь у него, похоже, появились сомнения в своей правоте.
Киднэпинг стал трагедией не только для Пола и его матери, но и для всей династии Гетти. Физические страдания Пола были лишь началом, и впереди его ждали не менее тяжкие испытания.
Но сразу после освобождения, казалось, все складывалось хорошо. Гейл с детьми отправилась в Альпы, где семья провела целых два месяца. Прекрасные горные пейзажи и целебный воздух помогли им забыть о своих недавних страхах и тревогах, и вскоре их жизнь вернулась в старое привычное русло. Пройдет много лет, и Эйлин будет вспоминать об отдыхе в Альпах как о самом последнем периоде ее жизни, когда она ощущала себя беззаботной и счастливой. С этим безусловно согласятся и другие члены семьи, которые, как и Эйлин, возвращались из Австрии с уверенностью в том, что кошмары прошлого уже никогда о себе не напомнят.
Может показаться странным, но случившееся не повлияло на отношения Гейл и ее детей к Италии и итальянцам. Летом все семейство снова отправилось отдыхать в Оргию. Там Гейл выглядела веселой и счастливой и, когда ее друзья посоветовали ей быть повнимательнее к своему здоровью и пройти полное медицинское обследование, недоуменно пожала плечами.
Юный Пол, снова сблизившийся с Мартиной, очень по ней скучал и вскоре объявил, что возвращается в Рим.
После его отъезда Гейл поняла, что опасения ее итальянских друзей были небезосновательными. Состояние ее здоровья неожиданно начало ухудшаться. Стрессы, которые она испытала в кошмарные пять месяцев, повлияли на ее психику, и по вечерам из ее спальни слышались безудержные рыдания и стоны. Несколько дней она не могла встать с постели, оказавшись в состоянии глубокой депрессии. Но потом все-таки нашла в себе силы совладать с подавленностью и фрустрацией.
С Полом в тот период было все в порядке, и казалось, что он полностью забыл о случившемся. Объяснялось это скорее всего его молодостью и тем, что рядом с ним была волевая и уверенная в себе Мартина. Пол был очень в нее влюблен, и когда она объявила, что ждет ребенка, он, вопреки предубежденности в отношении брака, сделал ей предложение. Мартина с радостью согласилась, и он отправился с нею во Францию, где отдыхала его семья.
Свадебная церемония состоялась в городке Совисиль, в небольшой старинной церкви. На ней кроме родных Пола присутствовали почти все жители деревушки, где отдыхала Гейл с детьми, а также несколько представителей церковной общины Совисиля. Невеста была в довольно скромном платье, и все внимание присутствующих было направлено на жениха. Он успел отпустить длинные волосы и обрядился в специально сшитый черный френч с алой окантовкой и новые белые кроссовки.
После освобождения Пола его свадьба привлекала внимание итальянской прессы и телевидения, и на ступеньках церкви новобрачных с нетерпением поджидали журналисты и телерепортеры. Полу это определенно нравилось. Он очень любил быть в центре внимания и даже настоял на том, чтобы еще раз повторить всю церемонию для опоздавшего фоторепортера известной лондонской газеты «Дэйли Экспресс».
Хорошо знавшие Пола уверяли, что это было не столько тщеславие, сколько желание самоутвердиться и стать знаменитым без помощи денег, принесших славу его деду.
Перед самым Рождеством молодые отправились в Лос-Анджелес, где планировали остаться навсегда. В январе 1975 года в маленьком городке под названием Тарзан, заложенном автором знаменитых романов о Тарзане Эдгаром Райсом Берроузом недалеко от Лос-Анджелеса, у Мартины родился сын. У счастливого отца появилась идея назвать новорожденного Тарзаном, но Мартине это имя не понравилось, и малыша окрестили Балтазаром — в честь одного из трех библейских мудрецов, в надежде на то, что младенцу будет дарована Святым Духом харизма, которая поможет уберечь их семью от бед и несчастий.
Женившись на Мартине, Пол совершил нечто вроде жертвоприношения, поскольку еще в 1966 году, после развода с Гейл, его отец постановил, что любой из его детей, вступивший в брак в возрасте до двадцати двух лет, лишается права на получение какого-либо дохода из основанного им трастового фонда. По мнению Пола-младшего, это правило должно было уберечь его дочерей от потенциальных охотников за их деньгами, однако оно имело силу и в отношении сыновей.
Пол с детства презирал стремление стать богатым, но теперь, когда он обзавелся семьей и решил жить независимой жизнью, потеря возможности получать деньги из фонда отца его взволновала. Но еще больше его обидело то, что, нося фамилию Гетти, он не имел тех денег, которые, по мнению окружающих, должны были быть у каждого из Гетти. Он, конечно же, знал, что однажды получит в наследство часть трастового фонда его бабушки Сары, но все это ждало его лишь в будущем, а пока нужно было искать средства, чтобы обеспечить Мартину и Балтазара.
Весной 1975 года Пол-младший начал снова настаивать на том, чтобы Гейл привезла детей в Англию. По его голосу чувствовалось, как он подавлен и одинок, и Гейл стало его жалко.
Виктория, потеряв надежду выйти за Пола замуж, была не в восторге от того, что к нему заявятся дети, и решила с ним расстаться. Немного подлечившись от пристрастия к героину, она вышла замуж за Оливера Маскера, жизнерадостного торговца антиквариатом, влюбившегося в нее с первого взгляда.
Оставшись один, Пол начал стремительно опускаться на дно. Единственной живой душой, появлявшейся у него в доме, был бывший шофер такси по имени Дерек Калкотт, который следил за тем, чтобы у Пола было что-нибудь из еды. Уединившись в мрачном и пустом доме, он стал пленником таких же мрачных и пустых мыслей и переживаний.
Вскоре он обнаружил, что у него кончились деньги. Те относительно небольшие суммы, что он получал из прибылей фонда Сары Гетти, уходили целиком на покупку наркотиков. Причем тех, которые выписывал врач, ему явно не хватало, и он докупал остальное у подпольных торговцев. Из-за нехватки денег он начал распродавать свое имущество тем, кто когда-то назывались его друзьями, и, естественно, за более низкую цену. Высылать деньги на детей, живущих в Риме, он уже не мог и поэтому просил Гейл приехать с ними к нему в Лондон. Однако было совершенно неясно, на какие средства он собирается их содержать.
