— Я позвонила в полицию, как вы сказали. Скоро приедут. А сейчас, если вы меня извините, я должна заняться пациентом. Те дела пусть будут между вами и мистером Дюмасом. Меня они не касаются.

Она пошла через комнату, и прежде чем Деккер успел что-нибудь сказать или сделать, оказалась между ним и Дюмасом — а тот, увидев свой шанс, мгновенно отреагировал. Его рука метнулась к ящику ночного столика и выхватила оттуда револьвер. Деккер крикнул медсестре, чтобы отошла в сторону. Но она испугалась, замерла при виде оружия у Дюмаса.

Злясь на себя — надо было сразу обезвредить Дюмаса наручниками — Деккер выпрыгнул из кресла, приземлился на паркетный пол и покатился вправо. Ему было нужно чистое поле для одного выстрела. Сестра по-прежнему оставалась между ними. По-прежнему мешала.

Деккер прокричал:

— Чёрт возьми, женщина, двигайся!

Сестра отступила на полшага, потом ещё, повернулась и с воплями убежала в своих скрипучих туфлях. У Деккера появилось свободное поле для выстрела. Но выстрелил Дюмас — Ёкои в голову, потом засунул дуло себе в рот и ещё раз нажал на спусковой крючок.

Потрясённый Деккер медленно поднялся с пола, пытаясь убедить себя, что ничего не произошло.

— Нет, — прошептал он. — Нет, нет, нет. — И подумал: Иисусе, как же Дюмаса хватило на это? Сейчас он чувствовал смятение, шок, страх, а превыше всего — облегчение, что Дюмас не стал стрелять в него. И — ненависть к Дюмасу: он же умер, не сказал, где Тоуни.

Деккер смотрел на мёртвых любовников и думал — сбежали они от него. К нему уже возвращался контроль и поэтому он не видел причины жалеть этих двух подонков. Они украли Тоуни, убили её родителей, продавали детей… Какого же чёрта Деккеру их жалеть?

В то же время он был беспредельно рад, что остался жив. И какой-то частью своего существа понимал, что только что перед ним разыгрался акт страсти, нечто такое, о чём он не сразу сможет забыть. Со временем он поймёт, был ли этот акт самым ужасным или самым щедрым из всего им виденного. Сейчас же, от потрясения, он просто не мог разобраться.

Кто-то бегом поднимался по лестнице. Медсестра прокричала:

— У него пистолет! — значит, обращалась к полицейским. Он должен действовать быстро.

Оставив свой револьвер на полу, Деккер подбежал к кровати, схватил записные книжки, которые читал Дюмас, и сунул себе в пальто. Затем вытащил полицейский жетон, оставил свисать с шеи, и повернулся лицом к двери. Едва он успел поднять руки, как в комнату ворвался плотного сложения ирландец полицейский в длинном чёрном пальто и сразу пригнулся в традиционной стойке, целясь Деккеру в голову. Его партнёр, чёрный, с длинным лицом и большими зубами, тоже пригнулся — он целился Деккеру в пах.

Ирландец проорал:

— Замри!

Деккер замер.

В девять сорок две тем же вечером Деккер, на заднем сиденье «Бьюика», стоявшего под дубом в Кью Гарденз, всматривался сквозь моросящий дождь в двухэтажный оштукатуренный дом неподалёку. Дом, спереди хорошо освещённый, был одним из четырёх, которые образовывали уютный анклав на усаженной деревьями улице. Охраняли дом двое мужчин в красной «Тойоте».

На переднем сиденье «Бьюика» Йел Сингулер прервал обсуждение университетского футбола с худощавым чёрным агентом, сидевшим за рулём, и повернул всю свою тушу к Деккеру.

— Не соскучился?

— Почему задерживается твой человек? — спросил Деккер.

— Ну, ты же знаешь, сколько нужно времени, чтобы получить ордер. Хорошо, если судья сговорчивый, не очень смотрит на бумажку, которую подписывает. Судья, который нам был нужен, ушёл в оперу. Оставалось найти его там, испортить ему вечер, и надеяться на лучшее.

— Эти ребята в «Тойоте» — бывшие полицейские, — напомнил Деккер. — Может, у них и преступные наклонности, но в голове не пусто. Рано или поздно они нас высчитают.

— Ты молодец, что нашёл бумагу и фальшивки Сона, — проговорил Сингулер. — Теперь не устраивай мне истерику. Чтобы войти в этот дом и забрать девочку, нам нужен ордер. У тебя ордера не было, когда ты пошёл за Дюмасом. Спасло нас то, что он взял и проглотил свою пушку. И если ты поймал Кима Шина с краденой бумагой, это вовсе не значит, что он сядет, потому что, опять же, ордера у тебя не было. Странно, что я вынужден тебе об этом напоминать. Ну а раз уж ты пришёл ко мне за помощью, будем делать по-моему. Ждать ордера.

Деккер недовольно нахмурился.

— Если бы мне не была нужна поддержка, а бы пошёл туда один.

— И тебе могли отстрелить голову. Насколько я знаю, яйца тебе чуть не отстрелили.

— Этот адрес идёт по всем записям Ёкои. Хороший дом в хорошем районе. Идеально для продажи сексуальных рабов. Может, объяснишь, почему Дюмасу, Ёкои и Ровене как-её-там, это сходило так долго? Шин говорит, что Тоуни здесь. Очень надеюсь, этот сукин сын прав. Дюмас этого не подтвердил, но, логически рассуждая, должно быть так. Куда ещё могли её увезти в спешном порядке?

— В южнокорейское посольство, может быть, — предположил Сингулер.

— Не исключается. Однако бумагу и поддельные деньги Шин вёз тоже сюда.

Сингулер кивнул.

— Если Смехотун здесь, я уже умер и на небе. Как я хочу его сломать, вы и представить не можете. Возрадуйтесь, ребята, это, кажется, тот человек, которого мы ждём.

Мигая фарами, к ним медленно приближалось такси.

— Да, это он, — подтвердил Сингулер. — Начинаем.

Деккер, Сингулер и чёрный агент вышли на дождь. Сингулер начал говорить в ручное радио, а чёрный агент побежал к такси, оно уже остановилось. Через несколько секунд он вернулся к Сингулеру и подал ему конверт. Сингулер подал по радио общую команду.

Агенты Секретной службы и полицейские, прятавшиеся в стоявших неподалёку машинах, выскочили на мокрую улицу и, разбрызгивая лужи, побежали к дому. Трое полицейских с ружьями остались на улице, они держали под прицелом «Тойоту». Деккер — он сразу достал свой револьвер — держался поближе к Сингулеру, который, несмотря на свои размеры, двигался быстро и грациозно. У дома Деккер оказался первым. Тоуни. Сейчас мучения Деккера кончатся. Он её найдёт.

Под взглядом маленькой телевизионной камеры, установленной для проверки посетителей, Деккер и Сингулер ворвались в освещённое розовым фойе, где коротко остриженный молодой кубинец в свободном жёлтом костюме схватился было за наплечную кобуру, но в следующую секунду поднял руки. Он сидел на металлическом столе и разговаривал с высоким латиноамериканцем средних лет, у которого в распахнутый халат виднелись зажимы на сосках и кожаный собачий ошейник с шипами. Он проверял имена посетителей на маленьком компьютере, а в перерывах гадал кубинцу на картах таро.

Латиноамериканец собирался спросить у Деккера и Сингулера документы, однако заметил у них револьверы. При виде оружия и полицейских значков он упал с воплем на четвереньки, халат задрался, обнажая волосатую задницу. В задницу Сингулер его и пнул, свалив на красночерепичный пол.

Стремясь как можно быстрее найти Тоуни, Деккер побежал вперёд, по устланному коврами коридору, где на стенах висели эротические картины и пахло марихуаной. В конце коридора он откинул занавес из бус, за которым открылась большая комната, декорированная под средневековую темницу. Это был сексуальный супермаркет. Блестящий шар у потолка и звуки Вивальди из невидимых репродукторов не могли скрыть, что сцена отвратительная, ничего столь отвратительного Деккер ещё не видел за годы работы в полиции.

Две дюжины хорошо одетых мужчин, относящихся к самым разным расам, рассматривали коллекцию голых подростков, мальчиков и девочек, которые были прикованы к стенам. Их изучали так, будто они банки с консервами. Деккер сразу увидел, что Тоуни среди них нет.

Справа от него свисала головой вниз с «виселицы» чёрная девочка, рот у неё был заклеен лентой, чтобы заглушить крики. Некоторые клиенты держали на поводке только что купленных рабов.

Покупатели увидели Деккера. Увидели револьвер и полицейский значок на шее. Увидели и других полицейских, которые ворвались вслед за ним. Запаниковав, некоторые пытались убежать, но Деккер схватил одного из них, приземистого араба с жирными волосами и лицом в форме лопаты. Ударив сначала локтём в лицо, Деккер втащил его обратно. И сразу продолжил поиски Тоуни.