— Когда мне позвонят, кто-нибудь спросит: «Новая зарплата устраивает?» Если есть осложнения, я должен ответить: «Полуторной мало. Я хочу больше». Тогда тот заканчивает: «Пусть профсоюз решит». Это всё. Больше ничего нет, я клянусь.

Уокердайн поднялся.

— Можешь встать, милок. Хорошо, если с кодом ты не ошибся.

Лекси выключил сигнализаторы, он при этом весь дёргался, и Уокердайн, Марки и Квиллмэн вошли в хранилище. Майкл, изображавший ночного охранника, остался в фойе. Если появятся депозиторы, он проведет их внутрь. И здесь ему или ей наденут наручники, глаза и рот залепят лентой. Лекси, в наручниках, замотанный лентой и пропитавшийся бензином, лежал сейчас в хранилище, сразу у входа. Руки ему сомкнули спереди, чтобы смог ответить на телефон.

Лекси не мог видеть их лиц, и Уокердайн, Марки и Квиллмэн сняли маски. Затем вытащили из чемоданов молотки, стамески и маленькие ломики. Из большого чемодана Квиллмэн извлёк также три вещевых мешка. Ухмыляясь, Уокердайн проговорил:

— С Рождеством, ребята. Начнём разрезать индейку, а?

Майкл просил, чтобы его допустили к сейфу жены. В постоянных поисках денег он не раз прошёлся по сумочкам и шкатулкам Ровены. Однажды наткнулся в шкафу на пропуск в депозитарий и данные этого документа на всякий случай запомнил. В делах умственных она всегда его превосходила. Ну, сейчас он ей покажет, кто умный.

В пропуске был указан номер Ровены — 212. Вместе с Уокердайном они нашли её сейф. Верхний ряд на дальней стене, где самые большие. Ровена никогда не мелочится.

Уокердайн сказал, что Майкл может открыть сейф Ровены, но забирать себе ничего нельзя — пусть просто переложит всё в вещмешок. Он сам и держал этот мешок, а Марки и Квиллмэн стояли рядом и смотрели, как Майкл открывает ломиком сейф. Потребовалось ему на это около пяти минут.

Вот это да. Деньги. Куча денег. Американские сотни и пятидесятки.

— Иисусе… — прошептал потрясённый Уокердайн. Марки и Квиллмэн хлопали друг друга по спине в знак огромного поздравления. Майкл стоял оцепеневший. Что происходит, чёрт возьми? Откуда у Ровены столько денег? Ему она о них ничего не говорила, это уж точно. Ну, может теперь с ними проститься.

Обеими руками Майкл стал перекладывать деньги в вещевой мешок. Сколько же здесь? Миллионы, с ума свалиться, миллионы. Украшения здесь хранятся обалденные, должны стоить что-то фантастическое. А вот какие-то записные книжки…

— Нет, нет, любезный, — остановил его Уокердайн. — Нам не нужен материал для чтения. Оставь себе как сувенир. Занимайся только наличными.

— Эх, если бы я знал, сколько здесь денег, давно бы нанёс визит.

— Ну да, она хорошо нам помогла с финансами. Как можно не любить такую женщину?

Марки и Квиллмэн со зверским энтузиазмом принялись за другие сейфы — они надеялись обнаружить такой же клад. Чувствуя себя щедрым, сияющий Уокердайн позволил Майклу взять пару красивых серёжек Ровены для Найджеллы. От одной пары вреда не будет. Серьги и записные книжки — для начала. Настоящий расчёт будет позже, когда добычу отмоют и спрячут её следы.

Майкл вернулся в фойе и занял своё место в роли «ночного охранника». Его по-прежнему беспокоила мысль — откуда у Ровены столько денег. Наркотиками торгует, что ли? Кое-что из этой кучи принёс «Роузбад», наверное, но ведь не всё же. Уокердайн, разбиравшийся в таких вещах, оценил на глаз, что у Ровены хранилось от десяти до двенадцати миллионов. А то и больше. Такие деньги не сделаешь, продавая сумочки и кожаные пояса в одном маленьком магазине.

И как же все эти драгоценные украшения, откуда они взялись, интересно знать? В «Вулворте» такие не купишь. Майкл щёлкнул пальцами. Он знает происхождение денег. Ровена крадёт в своём благотворительном фонде. Грабит обездоленных детей. Ну, тогда так ей и надо. Она заслуживает, чтобы её саму ограбили.

Из фойе Майкл наблюдал, как Уокердайн и другие вскрывают сейфы — они даже не были сейфами в строгом смысле, а, скорее, несгораемыми шкафами — и складывали содержимое в мешки. Работали они быстро и бесшумно. Наличные, драгоценности, коллекции монет, облигации, акции отправлялись в мешки. Всё остальное отбрасывалось. Отвергнутое включало порнографические фотографии, парики, личные бумаги, ключи, искусственные зубы, детские туфельки, урны с прахом дорогих усопших, шёлковое бельё. Наркотики они тоже не брали.

— Небольшая любезность с нашей стороны, — пояснил Уокердайн. — Когда владельцы увидят, что здесь произошло, им понадобится что-нибудь для успокоения нервов.

Майкл договорился с Джо Ло-Касио, что реализацией добычи займётся его организация в Бруклине. Уже этим утром все три мешка полетят в Нью-Йорк, аэропорт Кеннеди. Адресованы они будут в мотель в Квинсе, одному из людей Ло-Касио, зарегистрированному там под вымышленным именем.

В Кеннеди мешки попадут поздно ночью, их оставят для утреннего таможенного досмотра. Однако в течение ночи люди Ло-Касио унесут их из хранилища. Одновременно будут произведены изменения в грузовой документации: окажется, что вещевые мешки не поступали.

Сразу после ограбления Майкл отправился в Нью-Йорк, где Найджелла ждала его в манхэттенском отеле. Уокердайн последует за ним на другом самолёте, они встретятся и вместе завершат дела с Ло-Касио. После того как Майкл получит свою долю чистых денег, он с Найджеллой уедет в Майами, где прежде всего подаст на развод. Самым приятным в браке с Ровеной была мысль о том, чтобы её оставить.

У него было тридцать тысяч долларов от продажи подаренного Ровеной «Мерседеса» богатому архитектору из Кении, с которым он познакомился в клубе Уокердайна. Если не считать этого, Майкл покидал Англию с единственным чемоданом и осознанием немаловажного факта, что впервые за длительное время он кого-то победил.

По счастливому совпадению, Ровена завтра улетала в Нью-Йорк по делам. Удачи ей. Майкл не рассчитывал столкнуться там с женой, но если так получится — подумаешь. В том, что касалось его, их брак окончился.

В фойе Майкл несколько минут играл с идеей — не сбежать ли с мешком, содержавшим миллионы Ровены, мешок лежал сейчас у ног Уокердайна. Хорошая идея, но… Разумеется, Уокердайн и его ребята станут очень активно Майкла искать. Да к тому же семья Ло-Касио. С итальянцами если договорился, то договорился. А нарушил слово — ну, штык в задницу, считай счастливо отделался.

Майкл обязан был также думать об Андресе и Найджелле, самых ему дорогих людях на земле. Ради них он не должен ничего напортить. Он обещал Андресу свободу, Найджелле — новую жизнь, а это включает и собственный салон красоты в Майами. Только деньги сделают всех троих свободными.

А самое главное, деньги освободят его от Ровены. Встретив Найджеллу в казино, где она работала, он захотел поскорее бросить Ровену, бросить, бросить, бросить. Найджелла была магнетической силой, она притягивала Майкла своей теплотой и спокойствием, коих напрочь не было у жёсткой и сухой Ровены. Между ними возникла мгновенная жадная привязанность, наполненная сексом и живым интересом к проблемам другого…

За те три часа, которые ушли на опустошение ящиков, никто из клиентов депозитария не появился. Наверно, благодарить следовало ледяной дождь. Один раз звонили из охранной фирмы; помня о зажигалке Уокердайна, Лекси ответил правильно.

Майкл в фойе проводил время, выкуривая одну сигарету за другой. Он фантазировал, как истратит свою долю. Записные книжки Ровены могут подождать. Сейчас он слишком нервничал, читать не мог. Проглядит в самолёте. В пуленепробиваемую стеклянную панель входной двери Майкл смотрел на омытый дождём Шеферд Маркет. Скоро дождь должен перестать. Во всяком случае, он на это надеялся. Иначе может быть задержка с вылетом из Хитроу. Он подошёл к двери в хранилище. Уокердайн, Квиллмэн и Марки притомились набивать мешки.

Уокердайн, весь потный, остановился, зажёг тонкую сигару и выдохнул кольца дыма к потолку. Затем подошёл к Майклу и прошептал:

— Мы заканчиваем. Рассвет скоро. Надо, пока ещё можно, скрыть дождём и темнотой наши красивые лица. Заходи сюда, переоденься. Сейчас едем в аэропорт.