С ней также всегда были воспоминания о коротких днях в Дувре или Ричмонде, когда ее любящее сердце знало ослепительное счастье, какое дается лишь избранным и является следствием идеальной любви, чистого альтруизма, полного понимания и безграничного сочувствия. Ее тоскующая душа питалась этими воспоминаниями, и только поэтому она находила силы выносить разлуку, тревоги и тоску.

О мадам де Фонтене — под таким именем Маргарита ее знала — она почти не думала. И понятия не имела, уехала ли та в Лондон и нашла ли мужа. Это ей было ни к чему. Непонятная антипатия, которую она почувствовала в первую ночь своего знакомства с прелестной испанкой, все еще заставляла ее держаться от нее подальше. Сэр Перси, верный своему слову, не выдал истинного имени Терезы Кабаррюс, но в своей привычной беспечной манере обронил несколько слов предостережения, еще более усиливших подозрения Маргариты и укрепивших решение по возможности избегать мадам де Фонтене. И поскольку последняя не нуждалась в денежной или другой материальной помощи, у Маргариты не было причин возобновлять знакомство. Впрочем, со стороны Терезы тоже не было подобных поползновений.

Но как-то на прогулке в Ричмонд-парке Маргарита лицом к лицу столкнулась с Терезой. Прекрасный июльский день клонился к концу и выдался относительно счастливым для Маргариты, потому что сегодня из Франции приехал курьер с письмом от мужа, в котором заверялось, что он жив и здоров, и содержался намек на возможность повторения их счастливой встречи в Дувре.

Получив такое послание, Маргарита почувствовала себя не в силах выполнять свои светские обязанности в Лондоне. Да, собственно говоря, ничего особенно важного не требовало там ее присутствия. Его королевское высочество был в Брайтоне, опера и раут у леди Порталес могли обойтись без нее. Вечер обещал быть невыразимо прекрасным, тем более что редко приходилось наблюдать столь великолепный закат, а в воздухе разливался сладостный аромат цветов.

После ужина Маргарита поддалась искушению прогуляться одной. Набросила на голову шаль и вышла на террасу. Бархатные газоны, тенистые тропинки и бордюры из цветущих роз простирались насколько хватало глаз. За ними возвышалась каменная, увитая плющом стена, в которую были врезаны ворота кованого железа, ведущие прямо в парк.

Вечерние тени уже протянулись по земле, и сад был окутан тонкой вуалью таинственной меланхолии, верного спутника идеальной красоты. В высоких вязах высвистывал свою вечернюю песню черный дрозд. Ночь была полна сладостных ароматов роз, гелиотропа, липы, резеды и особенно душистого табака, росшего прямо под террасой. В такой вечер приятно прогуляться в парке, подальше от равнодушного, грубого, жестокого мира, остаться наедине с природой, всегда готовой утешить и ободрить.

Маргарита легко ступала по дорожкам и вскоре достигла монументальных ворот, за которыми развертывалось зеленое уединение парка. Ворота были закрыты на засов. Она прошла внутрь и выбрала поросшую деревьями с обеих сторон тропу, следуя по которой достигла пруда. И тут на ее пути выросла мадам де Фонтене, в льнувшем к телу платье из прозрачного черного шелка, выгодно оттенявшего белизну кожи и ярко-алые губы. На плечах лежала тонкая шаль, которая вместе с сшитым по последней моде платьем с высокой талией удивительно дополняла ее чувственную грацию. На ней не было ни драгоценностей, ни украшений. Только на груди краснела великолепная роза.

Появление этой красавицы, уныло бредущей по краю воды, показалось Маргарите, с ее сверхчувствительной интуицией, предвестием зла. Ее первым порывом было убежать, пока мадам де Фонтене не заметила ее присутствия, но она тут же выругала себя за ребяческую трусость и осталась на месте, ожидая, пока мадам де Фонтене подойдет ближе.

Тереза подняла глаза и, в свою очередь, оглядела Маргариту. Ничуть не удивившись, она радостно вскрикнула и протянула руки мадам Блейкни.

— Миледи! Наконец-то я вижу вас! Я часто задавалась вопросом, почему мы никогда не встречаемся.

Маргарита сжала ее руки и приветствовала как можно теплее. Мало того, держалась так, что казалась обрадованной и сочувствующей.

Мадам де Фонтене была немногословна. Она нашла убежище во французском монастыре в Туикнеме, мать-настоятельница которого была близкой подругой ее матери в более счастливые прежние дни. Она мало выезжала и не показывалась в обществе. Зато любила прогуливаться в этом чудесном парке. Сестры рассказывали, что прекрасный дом леди Блейкни находится поблизости. Она хотела навестить леди Блейкни, но не посмела и надеялась на случайную встречу, которой до сей поры не произошло. Только сегодня…

Она любезно расспросила о лорде и, оказывается, слышала, что тот сейчас в Брайтоне, в обществе своего друга — будущего монарха. Своего мужа мадам де Фонтене так и не нашла: должно быть, он живет под вымышленным именем и, разумеется, в очень стесненных условиях. Правда, Тереза ничего не знала наверняка и отдала бы все, чтобы узнать.

Потом она спросила леди Блейкни, известно ли что-то о де Сервалях.

— Они интересуют меня, поскольку я кое-что слышала о них в Париже и узнала, что мы прибыли в Англию в один день, хоть и при различных обстоятельствах. Но мы не смогли поехать в Лондон вместе, как вы любезно предложили, мадам, потому что на следующий день я тяжело заболела. Обо мне позаботился добрый друг в Дувре. Но я запомнила их имена и часто гадала, встретимся ли снова.

Да, Маргарита время от времени встречалась с де Сервалями. Они сняли маленький коттедж недалеко отсюда, но за городской чертой. Одна из дочерей, Регина, работает у известной модистки в Ричмонде. Вторая сестра, Жозефина, и мальчик Жак трудятся в конторе нотариуса. Все это очень тяжело и скучно для таких детей, но они обладают поразительным мужеством, и хотя много не зарабатывают, им хватает на жизнь.

Мадам де Фонтене выслушала ее с искренним интересом. Она надеялась, что свадьба Регины с любимым человеком внесет луч истинного счастья в их трудную жизнь.

— Я тоже на это надеюсь, — подчеркнула леди Блейкни.

— Миледи видела молодого человека — жениха Регины?

— О да, раз-другой. Но он целыми днями занят, как видно. Очень мрачен и вовсе не проявляет жениховского пыла. Жаль. Регина такая милая девушка и заслуживает счастья.

— У нас много общих горестей, — с вымученной улыбкой пробормотала мадам де Фонтене. — Так много несчастий. Нам следовало бы стать друзьями.

Она неожиданно вздрогнула.

— Погода необычайно холодна для июля. Ах, как мне не хватает жаркого солнца Франции!

Она поплотнее закуталась в тонкую шаль и объяснила, что всегда была слаба здоровьем. Дитя юга, что поделаешь. Она была почти убеждена, что английский климат ее убьет. В любом случае глупо стоять тут на таком холоде.

Они распрощалась, и Тереза, грациозно склонив голову, направилась по узкой тропинке между деревьями. Маргарита долго смотрела вслед удалявшейся фигуре, пока густые заросли не скрыли ее из виду.

Утреннее солнце было еще ярче, чем вчера. Маргарита приветствовала его счастливым вздохом. Еще один полный оборот стрелки немного приблизил ее к тому времени, когда она увидит мужа. Следующий курьер, возможно, принесет послание, в котором будет назван тот самый день, когда она снова бросится в объятия любимого и сможет провести с ним несколько коротких часов, имеющих вкус рая…

Вскоре после завтрака она велела подать экипаж, намереваясь ехать в Лондон, навестить леди Фоукс и передать сэру Эндрю записку, вложенную в адресованное ей письмо. В ожидании экипажа она вышла в сад, утопающий в расцветших розах, голубых дельфиниумах и гелиотропах, звенящий оглушающим хором черных дроздов, щебетом ласточек и призывным зовом кукушек. Этот сад был полон воспоминаний о человеке, которого она боготворила. В каждой птичьей трели, казалось, говорилось о нем, в каждом порыве ветерка звучало эхо его голоса, ароматы тимьяна и резеды приносили вкус его поцелуя…