— Боже, дорогая, если бы мы обращали внимание на всех тех, кто нас ненавидит, всю жизнь проводили бы в размышлениях, как нам поступить. Действовать просто не осталось бы времени. И все, о чем мне хочется думать, — это твоя красота, твои глаза, аромат волос, восхитительный вкус твоего поцелуя.

День по-прежнему был великолепным, но несколько часов спустя тени деревьев протянулись через ведущую к холму узкую дорожку. Вечер окутал уютное гнездышко синим покрывалом. Сэр Перси и Маргарита сидели в глубоком оконном проеме крохотной гостиной. Он широко распахнул ставни, и супруги рука об руку наблюдали, как последний луч золотистого света еще медлит на западе. В деревьях птицы допевали свои песни, словно желая хозяевам спокойной ночи.

Это был один из тех идеальных весенних вечеров, достаточно редких на севере Англии, когда каждый звук ясно и резко доносится сквозь царящее вокруг спокойствие. Воздух, мягкий и слегка влажный, напоен ароматом диких нарциссов и лесных фиалок. В подобные вечера счастье кажется здесь не к месту, а природа, чья красота, к сожалению, так жестоко недолга, навевает нежную меланхолию.

Муж сказал что-то жене, тихое и ласковое, убаюкавшее обоих, и после этого природа окончательно застыла, а Маргарита, подавив тихий всхлип, положила голову на грудь мужа. Оба дремали, когда откуда-то издалека донесся хриплый голос, нарушивший мир и покой. Сначала супруги не расслышали, что он кричит. Потребовалось немного времени, чтобы в сознание Маргариты проник назойливый шум. Она подняла голову и прислушалась. Сэр Перси был так погружен в размышления о женщине, которую боготворил, что, наверное, лишь землетрясение вернуло бы его к реальности. Но Маргарита шевельнулась, встала на колени и настойчиво прошептала:

— Слушай!

На этот раз мужчине ответила женщина, вызывающим тоном, в котором, однако, проскальзывали уничижительно-жалкие нотки:

— Теперь ты ничего не сможешь мне сделать! Я в Англии!

Маргарита высунулась в окно и попыталась всмотреться в темноту, быстро сгущавшуюся над дорожкой. Голоса доносились оттуда, сначала мужской, потом женский. Оба говорили по-французски. Перепуганная женщина умоляла. Мужчина повелительно и резко отвечал. Теперь слова доносились более отчетливо, и Маргарита с трудом подавила рвущийся с губ крик. Она узнала голос!

— Шовелен! — пробормотала она.

— Да, в Англии, гражданка, — сухо продолжал зловещий голос. — Но у правосудия длинные руки. И помните, вы не первая, кто пытался — безуспешно, позвольте вам сказать, — избежать наказания, связавшись с врагами Франции. Где бы вы ни скрывались, я способен вас найти. Разве я не отыскал вас здесь и сейчас? А вы пробыли в Дувре всего несколько часов!

— Не смейте дотрагиваться до меня! — вскрикнула женщина с мужеством отчаяния.

Мужчина рассмеялся:

— Вы действительно такая простушка, что верите в нечто подобное?

Саркастическая реплика сопровождалась минутой-другой молчания, но тут снова раздался женский крик. Сэр Перси мгновенно вскочил и выбежал из дома. Маргарита последовала за ним на крыльцо, откуда спуск, иногда прерываемый каменными ступеньками, вел к воротам и на дорожку.

Ближе к воротам лежал кто-то одинокий и скорчившийся. Сэр Перси увидел ярдах в пятидесяти, у поворота, быстро шагавшего прочь, вернее, почти бежавшего мужчину. Первым порывом сэра Перси было погнаться за неизвестным, но лежавший протянул к нему руки и с таким отчаянием вцепился в полы сюртука, что сэр Перси замер.

— Ради Бога, не покидайте меня! — сдавленно вскрикнул незнакомец. Наверное, было бы бесчеловечным не ответить на призыв. Поэтому сэр Перси нагнулся, поднял лежавшего и отнес в дом. Здесь он положил ношу на сиденье-подоконник, где всего несколько минут назад был погружен в мысли о ресницах Маргариты, и с обычным добродушием заметил:

— Остальные заботы я возлагаю на тебя, дорогая. Мой французский слишком плох, чтобы разбираться с этой историей.

Маргарита поняла намек. Сэр Перси, блестяще владевший французским, никогда не говорил на нем в Англии, чтобы не возбуждать подозрений подосланных врагов и шпионов.

Лежавший на сиденье-подоконнике человек, больше похожий на неопрятный узел, слегка приподнялся. И оказался юношей в грубой рыбацкой одежде, с плотно сидевшей на голове шапкой. Но руки были тонки, как у женщины, а лицо отличалось изысканной красотой.

Маргарита молча сняла с него шапку, и иссиня-черные волосы густой массой рассыпались по плечам.

— Я так и думал, — спокойно заметил сэр Перси. Перепуганная незнакомка вскочила и разрыдалась.

— О Боже, Боже! Святая дева, защити меня! — молила она.

Им оставалось только ждать.

Наконец первый пароксизм страха и ужаса прошел. Незнакомка с легкой сухой улыбкой взяла протянутый леди Блейкни платок и стала вытирать глаза. И только потом взглянула на приютивших ее добрых самаритян.

— Знаю, я нежеланная гостья, — по-детски дрожащими губами выговорила она. — Но если бы вы только представили…

Теперь она села прямее, судорожно скручивая платок.

— Несколько английских джентльменов были добры ко мне… там, в городе, — уже спокойнее продолжала она. — Дали мне еду и приют и оставили одну отдыхать. Но мне стало душно в маленькой комнате. Я слышала, как остальные разговаривают и смеются, а вечер был так прекрасен! Поэтому я вышла на улицу… хотела подышать свежим воздухом… но вокруг все было мирно и чудесно… разительно не похоже на…

Она вздрогнула и, кажется, собралась снова заплакать. Но Маргарита мягко спросила:

— Так вы продолжили прогулку и нашли дорожку?

— Совершенно верно, — кивнула женщина. — Я не заметила, что людей становилось все меньше. Но внезапно осознала, что меня преследуют, и побежала. Господи, как я бежала! Не знаю почему! Только чувствовала, что меня преследует что-то жуткое!

Расширенные от страха зрачки зияли непроглядной тьмой. Взгляд был устремлен на Маргариту и ни разу не обратился к сэру Перси, стоявшему чуть поодаль. Судя по виду, рассказ его ничуть не тронул.

Незнакомка снова вздрогнула: лицо от страха казалось серым, а губы бескровными. Маргарита погладила ее по трясущимся рукам.

— Хорошо, что вы нашли дорогу сюда, — мягко заметила она.

— Я увидела свет, — объяснила женщина. — И думаю, меня вел инстинкт, призывающий найти убежище. Но тут я споткнулась о камень и упала. Попыталась подняться, но у меня не хватило времени. В следующий момент мне на плечо легла чья-то рука, и голос… о, этот голос, которого я смертельно боюсь, назвал меня по имени.

— Голос гражданина Шовелена? — просто спросила Маргарита.

Женщина быстро вскинула голову.

— Вы знаете… — пробормотала она.

— Я знаю этот голос.

— Но вы знаете его? — настаивала незнакомка.

— Знаю, — кивнула Маргарита. — Я была вашей соотечественницей. До замужества меня звали Маргарита Сен-Жюст.

— Сен-Жюст?

— Мы с братом кузены молодого депутата, друга Робеспьера.

— Помоги вам Господь, — пробормотала женщина.

— Он уже помог, приведя нас обоих в Англию. Мой брат женился, а я теперь леди Блейкни. Вы тоже будете счастливы и в безопасности.

— Счастлива? — вырвалось у женщины вместе с жалобным всхлипом. — В безопасности? Мой Бог, если бы я только могла в это поверить!

— Но чего вам бояться? Шовелен может иметь некоторую призрачную власть во Франции. Здесь он таковой не пользуется.

— Он ненавидит меня, — пробормотала незнакомка. — О, как он меня ненавидит!

— Почему?

Незнакомка ответила не сразу. Ее глаза, темные как ночь, испытующе смотрели в самую душу Маргариты, читая мысли, скрытые безмятежным выражением лица.

— Все началось так глупо… — порывисто продолжала она. — Бог мой, как глупо!

Она неожиданно сжала руки Маргариты и с детским энтузиазмом воскликнула:

— Вы слышали об Алом Первоцвете, не так ли?

— Слышала, — кивнула Маргарита.

— И тоже считаете его самым красивым, самым храбрым, самым лучшим в мире человеком?