Лучшая защита острова заключалась в том, что никто не знал о его существовании. Теперь она дала трещину. Не важно, знали ли Жуткие Всадники и гриммлинги местонахождение острова, — те, кто послал их, теперь удостоверились, что Библиотека действительно находится здесь. Судя по тому, сколько сил приложили неизвестные враги в стремлении ее уничтожить, двеллер был уверен, что они постараются завершить начатое дело.

Разве что их можно убедить в том, что Библиотека уже уничтожена…

Не успела эта мысль проскользнуть в сознание Джага, как он сразу от нее отказался. Заклятие врат было разбито с помощью магии Крафа. Кто бы — или что бы — его ни создал, а потом послал сквозь врата полчища Жутких Всадников и гриммлингов, не мог не знать, что кто-то с другой стороны закрыл врата.

Несомненно, Библиотеку ждут новые атаки; неизвестно было только, как скоро это произойдет.

Двеллер снова сосредоточился на работе. Пусть в мыслях его царил хаос и он дрожал от страха перед неизбежным, перо его, как обычно, ровно скользило по бумаге.

Чтобы написать отчет, Джагу понадобилось девять дней, на три дня дольше, чем рассчитывал Великий магистр. К счастью, Великий магистр Фонарщик одобрил усердие своего младшего товарища и его дополнительные усилия, а не стал упрекать за задержку.

Спать двеллер позволял себе только тогда, когда уже не в состоянии был держать глаза открытыми. Но даже тогда засыпал он ненадолго и каждый раз почти немедленно просыпался от кошмаров.

Все эти дни и ночи Джаг не занимался ничем, кроме отчета. Обычно одинаковое владение двумя руками ему редко требовалось, но сейчас он в целях экономии времени писал то левой рукой, то правой.

Это в гоблинских шахтах он научился размахивать киркой и работать лопатой обеими руками. Правда, такая работа обычно требовала обеих рук, но он научился использовать их по очереди. Драгоценные камни из скал тоже надо было собирать обеими руками. Часто от работы или пытки у раба одна рука была поранена; гоблины любили причинять боль, хоть им и не полагалось наносить рабам серьезные повреждения. Если жертвы слишком сильно пострадали и не в состоянии были работать на следующий день, то надсмотрщики, чтобы не отвечать за свои действия, приканчивали их, а начальству сообщали, что двеллеры умерли.

Сдав отчет, Джаг включился в работы по спасению уцелевших книг. Часто ему приходилось в одиночку спускаться в глубину пещер Библиотеки, чтобы найти конкретные фолианты, за которыми его посылал Великий магистр. Работа погружала его в уныние; столько всего было разрушено. По его оценке, в Хранилище Всех Известных Знаний погибло примерно четыре тома из пяти — просто невероятные размеры потерь.

Двеллер думал, что готов к виду разрушений в Библиотеке, но его угнетало еще и отчаяние, царившее в месте, где он провел столько счастливых лет. Не поднимал его настроение и остракизм со стороны других библиотекарей, которого Великий магистр продолжал странным образом не замечать.

Если бы не Рейшо, который заходил каждый раз, когда его приводили в Библиотеку поручения Великого магистра, Джаг остался бы в полном одиночестве. Но молодой матрос появлялся редко, к тому же, когда он заходил, другие библиотекари прерывали их так часто, что Джаг едва мог поговорить с приятелем. Слишком много было работы.

Сидя на стене внешнего двора Библиотеки, Джаг мрачно подумал, что в команде двеллеров-рабов, закованных в цепи в гоблинской шахте, видел больше дружбы и участия, чем ныне в Хранилище Всех Известных Знаний. Выносить презрение и недоброжелательность со стороны других библиотекарей во главе с Рандорром Котс-пином было очень трудно.

Единственным утешением для двелл ера стала новость, которую Рейшо принес два дня назад: капитан Аттикус счел «Ветрогон» готовым к выходу в Кровавое море. Великий магистр наконец отвлекся от спасения книг Библиотеки и вспомнил, что пора бы возобновить морское патрулирование.

Когда «Ветрогон» поднимет якорь и выйдет в море, Джаг собирался быть у него на борту. Уж конечно, среди «пиратов», следящих за тем, не появится ли впереди вражеский флот, ему будет спокойнее, чем здесь.

Перед ним стояла тарелка с едой, и он немного перекусил. Вкуса еды двеллер не чувствовал, но еще в шахтах он научился никогда не отказываться от пищи.

Пока по указанию Великого магистра работа шла посменно. Времени на сон между сменами оставалось совсем немного. Все работники были измучены, но время от времени находились уцелевшие книги — любимая книга кого-то из библиотекарей, или фолиант, который кто-то как раз собирался прочитать, или, самое волнующее, книга, которую еще не перевели и не занесли в каталог, — и среди них вспыхивали радостное возбуждение и новый интерес к спасательным операциям. К несчастью, чем дальше, тем подобное случалось реже.

Группа учеников, белые одеяния которых были перепачканы и порваны, сидела под деревом кометберри, пострадавшим во время нападения на Библиотеку — некоторые ветки у него были сломаны, и теперь в разломах коры виднелась белая древесина. Несмотря на все повреждения и на прохладу и туман в горах, дерево по-прежнему покрывали темно-зеленые листья, а среди них цвели яркие бело-оранжевые цветы с желтыми сердцевинами.

Еще через несколько недель цветы превратятся в кометберри, плоды всех цветов радуги размером с палец с не похожими ни на что черными удлиненными капюшон-чиками. Больше такие деревья, насколько Джаг знал, нигде не росли. Давным-давно их посадили здесь эльфий-ские стражники, прибывшие охранять Хранилище Всех Известных Знаний, а потом и выросший с ним рядом город. Деревья были живым воплощением клятвы эльфов защищать Библиотеку и служивших ей библиотекарей.

Без особого удовольствия пережевывая пищу, двеллер прислушался к стихам, которые по очереди читали ученики. Книга, которую один из них держал в руках, была одним из сборников Харагиса Слепого.

В свое время Харагис прожил бурную жизнь, служил наемником на многих войнах и сорок лет сражался с врагами тех, кто ему платил. Он добился успеха и стал известным воином, командовал армиями и наконец стал королем небольшого государства наемников, отвоевавших это место, чтобы их семьям можно было жить в безопасности, пока они воевали и гибли в других землях.

За время своего правления Харагис написал множество книг. Он научился читать, готовясь стать генералом. Поначалу он писал отчеты о боях, в которых сражался, и о войнах, которые вел. Потом переключился на книги о воинском искусстве, о том, как познать способности своего ума и тела и, наконец, как научиться командовать сначала небольшими отрядами, а потом и армиями. Книги Харагиса сохраняли популярность среди военных вождей вплоть до воцарения хаоса Переворота.

Однако в конце жизни Харагис стал жертвой предательства. После смерти своей первой жены, родившей ему полдюжины сыновей, он заключил политический брак для скрепления союза с соседним королевством. Всего через несколько дней после свадьбы молодая жена напала на Харагиса, пока старый король спал, и успела ослепить его ядом морской жабы, прежде чем он ее убил.

Несмотря на все старания целителей, зрение к нему не вернулось. Выздоравливая, Харагис выяснил, что государство, подославшее к нему убийцу, желало получить порт, который находился под контролем королевства наемников. Он пошел на него войной и поставил противников на колени, а всем их союзникам объявил, что готов, если придется, воевать и с ними.

Харагис посадил своих сыновей на троны в обеих странах и правил теми через них. Он продолжил писать, но его творчество изменилось — внимание слепого старика привлекла поэзия. Среди самых ярких и трогательных стихов, известных человечеству, были и строки Харагиса.

Джаг особенно любил его сборник, без затей названный «Путешествия»; на то были две причины. Вскоре после своего прибытия в Библиотеку двеллер нашел его среди еще неразобранных книг. Сборник был его личной находкой, и копия его находилась в личных вещах Джага, которые согласился хранить Великий магистр, пока он не вернется. А рассказывали «Путешествия» о том, как Харагис попал в рабство к гоблинам.