Перед тем как спрятать провод обратно в рукав, Брэндстеттер подключился к центральному банку данных «Дата Мэйн» и запросил время.

Нами Шикара вошла в квартиру двадцать две минуты назад. Сейчас было 7.43 вечера.

Когда Брэндстеттер пошел к лифту, сердце бешено билось у него в груди, и он с удивлением понял, что причиной тому является скорее возбуждение, чем страх. Дверцы лифта закрылись, и столб сжатого воздуха поднял кабину на двенадцатый этаж.

Выйдя из лифта, он оказался в вестибюле – почти точной копии вестибюля первого этажа, только чуть уже, и на стенах висело меньше украшений. По обеим сторонам в нишах стояли крохотные цветущие вишни и деревья бонсай. На их листьях поблескивали капельки влаги.

Справа от Брэндстеттера открылась дверь, в коридор вышла женщина и заперла за собой дверь. В чертах ее лица привлекательно сочетались признаки восточной и черной рас, этим объяснялся и ее высокий рост – почти шесть футов. Зеленое бархатное платье туго обтягивало роскошную фигуру. Кудрявые черные волосы ниспадали на округлые плечи. Она посмотрела на Брэндстеттера, улыбнулась, обнажив сверкающие белые зубы, и приветливо кивнула.

По его телу внезапно пробежала волна страсти, и на мгновение он остановился, подумав о том, не стоит ли отказаться от намеченного плана и провести время с этой женщиной. И тут же вспомнил: раз она живет здесь, кто-то платит за нее. Кто-то или какая-то корпорация уже оплатила и приобрела ее улыбки и услуги. Но желание не пропало после того, как женщина исчезла за дверцами лифта, и даже усилилось, когда он подошел к двери Нами Шикары. Оно пульсировало в его висках, увеличилось едва ли не до предела после того, как он вставил троды в розетку вспомогательного технического обслуживания, чтобы заставить программу искусственного интеллекта квартиры подключиться к биочипу, действующему внутри головы Брэндстеттера.

Когда киберпространство охватило его и он шагнул вперед, ощущение было теплым и приятным, словно улыбка той высокой женщины, и он почувствовал растущее возбуждение. Оказавшись между киберпространством и телесным миром, ощущая присутствие матери, но будучи не в силах говорить с ней, Брэндстеттер направился к открывшейся двери и позволил искусственному интеллекту квартиры слиться со своим собственным.

Он сунул руку в карман и нащупал нож, твердый и острый, режущий ему ладонь. Сердце часто билось в груди. Ощущение приближающегося оргазма причиняло сладкую боль. Он вошел внутрь квартиры.

Отдавшись всем своим существом мелодии нового музыкального хита, раздающейся из видеостенки спальни, Нами Шикара сбросила с себя печали дня вместе со стесняющей ее одеждой. Изображение на стенке было неистовой панорамой красок и звуков, извивающихся тел на фоне, созданном компьютером, усиленной им и никогда не существовавшей в реальном мире. Она пела, танцуя, слова легко срывались с ее губ, Нами радовалась свободе, наполняющей ее и причиняющей несказанное наслаждение.

Спальня была обставлена деревянной мебелью, темной и тяжелой, выбранной Йоримасой, но не нравившейся ей. Однако она не обращала сегодня на нее внимания, как не обращала внимания на зеркальные стенки и зеркальный потолок над круглой кроватью с цветными простынями и покрывалами с кружевами и рюшами. Видеостенка отражалась в зеркалах, окружая девушку миром света и звука.

На ней были надеты только бледно-лиловые миниатюрные трусики. Наслаждаясь своей наготой, она извивалась под напев бас-гитары. Ее стройное тело поблескивало от пота. Во время перерыва между двумя рок-номерами она изогнулась назад и распустила свои длинные волосы. Когда они рассыпались по спине и коснулись ягодиц, Нами почувствовала, какие они жесткие и колючие. Однако именно такие волосы нравились Йоримасе.

И тут же Нами Шикара отбросила мрачные мысли. Вечер принадлежал ей, и только ей одной. Йоримаса находится на работе в Нагамучи. А может быть, развлекается с другой гейшей, состоящей на содержании корпорации. С удивлением она заметила, что эта мысль ее не испугала и не расстроила, как случалось раньше, когда она была только что выбрана для него.

Девушка продолжала танцевать, забыв обо всем, кроме чувственности движений. Если бы все обернулось по-другому, она стала бы профессиональной танцовщицей, но не из числа тех, кто танцует обнаженной в барах на потеху мужчинам, хотя ей пришлось некоторое время заниматься и этим, а настоящей танцовщицей, для которой танцы – высокое искусство. Неистовая музыка внезапно прервалась, и послышалась медленная, сентиментальная песня. Нами остановилась, сделала недовольную гримасу своему отражению в зеркале, затем покусала губы, перенесшие пластическую операцию, которая придала им форму, выбранную Йоримасой, чтобы они стали кроваво-красными – это всегда возбуждало ее хозяина. Упругие и твердые груди девушки казались слишком большими для профессиональной танцовщицы, но Йоримаса предпочитал, чтобы они были именно такими. У его жены после рождения трех детей груди отвисли и потеряли форму. Нами встречалась с ней на приемах в корпорации Нагамучи, и ей показалось, что женщина догадывается, кем она служит ее мужу, однако девушка заметила в ее взгляде скорее сочувствие, чем ревность.

Нами упрекнула себя за такие мрачные мысли в неожиданно выдавшийся свободный вечер. Она приподняла свои груди, и на мгновение ее снова охватило подавленное настроение. Йоримаса не посвятил девушку в подробности косметической операции, перед тем как Нами уложили на операционный стол. Груди стали слишком большими, а во время полового акта она не испытывала ничего, кроме боли, потому что хирург – по желанию Йоримасы – слишком сузил ее влагалище.

И все-таки, подумала она, что можно сделать с помощью хирургии, с ее же помощью можно и исправить. Именно так произойдет, как только у нее накопится достаточно денег, чтобы бросить профессию гейши и покинуть корпорацию. Такое случалось с девушками, если они сохраняли ясную голову и умело использовали каждую возможность отложить деньги. Правда, ходили мрачные слухи о том, что, как только работодатель – один из руководителей корпорации – терял к гейше интерес, ее продавали на аукционе агентствам, торгующим органами человеческого тела для их последующей пересадки.

Она провела рукой по скользким от пота плечам и подошла к тумбочке, стоящей рядом с кроватью. Нами не тронула ящик, в котором Йоримаса хранил приспособления, используемые им при занятиях сексом, а выдвинула свой маленький ящичек. Достала оттуда зажигалку и зажгла два ароматических фонарика по обеим сторонам видеостенки, подпевая песне, передаваемой телевидением.

Убедившись, что пламя в фонариках горит ровно, она скомандовала:

– Выключить свет! – И система квартирного искусственного интеллекта тут же погасила лампы. Девушке казалось, что темнота принадлежит ей одной.

Обнаженная, она распростерлась на атласных простынях, наслаждаясь одиночеством, поскольку сейчас был один из тех редких моментов, когда Йоримаса не следил за каждым ее движением, заставляя чувствовать себя более нагой, чем под похотливыми взглядами мужчин во время танцев в мужских ресторанах. Устроившись поудобнее, Нами подняла телефонную трубку и набрала номер. К ее удовольствию, ответивший ей женский голос не был записью на автоответчике.

– Карла, это Нами. Послушай, у меня выдался свободный вечер, и если ты не занята, то давай пойдем куда-нибудь и поужинаем вместе. – Она не отрываясь смотрела на рубиновую масляную жидкость внутри фонарика перед собой, наблюдая за тем, как там меняются и перебегают огни. Девушка не стала высказывать свою радость по поводу того, что сегодня ей не придется проводить вечер с Йоримасой, – все знали, что служба безопасности корпорации прослушивает разговоры из квартир гейш и передает чипы с записями их хозяевам.

– Отличная мысль. Ты угощаешь?

– Да. – Обе знали, что ужин будет оплачен корпорацией.

– Ты меня уговорила. Мне потребуется час, чтобы сообщить о том, что я неожиданно заболела, и переодеться в потрясающее платье.