– Вряд ли мы завоюем себе много поклонников в этом районе, – произнес Хайэм, и его губы сжались в тонкую бледную линию.

– Именно потому у каждого из нас есть напарник.

Хайэм остановил машину и перевел рычаг автоматической трансмиссии в положение «стоянка».

– Дом находится в следующем квартале, – сказал он.

Выцветший номер, лишь местами сохранивший искорки золотой краски, свисал с карниза крыльца. Разбитые окна кое-как прикрыты кусками картона, приклеенного липкой лентой. Клубы черного дыма поднимались из самодельного дымохода, установленного на потрескавшейся шиферной крыше. Трещины в наружной кирпичной стене обнажали гнилые деревянные балки и клочки розового утеплителя. На разбитой мостовой стоял маленький красный «шеви», заметно склонившийся влево на сломанных пружинах подвески. Под ним виднелась большая лужа густого черного масла.

– Пошли, – сказал Трэвен, вылезая из машины и дрожа от пронизывающего холодного ветра.

Хайэм последовал за ним, включив электронные замки автомобиля и охранную сигнализацию.

– Он бросится бежать, как только заметит нас, – предупредил детектив.

– Я встану у черного хода. Подожди пять минут.

– Понял.

Трэвен обошел дом, сунув руки в карманы плаща, словно пытаясь укрыться от холода. Правая рука сжимала пистолет СИГ/Зауэр. Большим пальцем он снял пистолет с предохранителя. Сам Мейшу не представлял особой опасности, но этот жилой район был прибежищем преступников, с которыми он постоянно сталкивался, когда работал в отделе по борьбе с наркотиками. На каждом углу могли неожиданно встретиться знакомые лица. Он прошел между домами, мимо окна с треснувшим стеклом и приклеенным к нему выцветшим дедом-морозом с пиратской повязкой, закрывающей один глаз, перешагнул через несколько еще не украденных досок сломанного забора и пошел к дому по канаве, заросшей кустарником.

Противоположная сторона дома выглядела ничуть не лучше фасада. Многочисленные пустоты в кирпичной стене красноречиво говорили о том, что, пока дом оставался необитаемым, жители соседних домов вытаскивали оттуда кирпичи, чтобы залатать дыры в стенах своих жилищ. Двор, поросший сорняками, усеивали пластмассовые мешки с мусором. Тут и там сверкали осколки битого стекла, куски металла и другие отбросы современной цивилизации. Многие окна, выходящие во двор, были забиты картоном.

Обойдя последние оставшиеся столбики забора, походившие на гнилые зубы, Трэвен остановился у двери. Он не стал вынимать пистолет. Если жильцы заметили его и, испугавшись, позвонили в полицию, нет необходимости увеличивать их беспокойство зрелищем пистолета.

Он включил микрокристалл связи на частоту, которой пользовался для переговоров с Хайэмом.

– Я готов, – произнес он. Ответа не последовало. Трэвен напряг слух и услышал звуки включенной телевизионной стенки. Даже если здание вот-вот развалится, фирмы, сдающие его внаем, примут меры, чтобы телевидение работало и реклама передавалась по всем каналам.

Послышались тихие голоса.

Трэвен оперся о стену рядом с дверью. Неровные кирпичи врезались ему в спину, и холодные пальцы зимы ласкали шею.

Внутри дома раздался звонок. Смех и голоса стихли. Наступила напряженная тишина, которую нарушил стук в дверь. Кто-то подошел и открыл ее. Резкий голос Хайэма оборвал чьи-то громкие и настойчивые протесты. И тут же Трэвен услышал топот бегущих ног. Забитое картоном окно справа от Трэвена словно взорвалось изнутри, оттуда вылетел кто-то, прокатился по земле, вскочил и стремительно бросился к заросшей кустарником канаве.

– Он сбежал, Трэвен! – Голос Хайэма прозвучал в голове Трэвена так громко, что вызвал волну боли.

Оттолкнувшись от стены дома, Трэвен устремился в погоню за мужчиной, левой рукой раздвигая высокие заросли кустарников, скрывающие от него беглеца, а правой все еще сжимая в кармане плаща рукоятку пистолета.

– Это Мейшу? – выдохнул Трэвен.

– Наверное.

Он наступил на камень, нога подвернулась, и Трэвен упал. Острая боль пронзила лодыжку. Он встал, опираясь обеими руками о землю, и возобновил преследование. Нога нестерпимо болела, но он заставил себя превозмочь боль. Беглец успел за это время оторваться от него на несколько ярдов.

Шапка черных волос мелькала зигзагами среди зарослей кустарника.

– Так это Мейшу или нет? – снова спросил Трэвен.

– Не знаю. – Голос Хайэма звучал раздраженно. – В доме его нет.

Трэвен мчался сквозь кустарник. При каждом вдохе ледяной ветер обжигал ему легкие.

– Ты где?

– В сточной канаве, ведущей на север.

– Он похож на Мейшу?

– Я даже не успел рассмотреть его. Могу только описать, как выглядит затылок. Этот сукин сын чертовски быстро бегает – вот все, что мне о нем известно.

– Не отставай от него. Я знаю, что Мейшу был в доме. Ты наверняка преследуешь именно его.

– Где полиция?

– Вот-вот прибудет.

Впервые Трэвен почувствовал, что теряет контроль. Полицейскими, которые должны помочь им, руководит Хайэм, он координирует их действия по своему личному частотному каналу связи, так что никто, включая Трэвена, не может помешать ему принимать решения.

Беглец попытался взобраться по крутому склону канавы, поскользнулся, но, по-видимому, не упал и не остановился ни на мгновение.

Трэвен выругался, перепрыгивая через большую бочку, проржавевшую до такой степени, что от нее осталось лишь несколько острых ребер, торчащих из песка. Прыжок оказался неудачным. Он сумел удержаться на ногах, однако ноги зарылись в песок, и его крошечные зерна насыпались внутрь кроссовок, несмотря на тугую шнуровку. Трэвен мчался изо всех сил, подняв голову, сильно отталкиваясь ногами и размахивая руками, согнутыми в локтях.

Сточная канава вела вниз, и ее края стали более крутыми. Теперь сквозь землю проглядывал бетон, а взобраться по склонам стало невозможно. Беглецу оставалось только бежать вперед.

Тяжело дыша, стараясь держать под контролем ритм бега и выдыхая до конца воздух, прежде чем сделать новый вдох, Трэвен не прекращал преследования. «Если так будет продолжаться и дальше, скоро мы добежим до реки Тринити», – подумал он.

Теперь канава расширилась, и на дне появились признаки эрозии, вызванной потоком сточных вод. Сильно пахло плесенью. Эхо бегущих ног отражалось от стенок. В тридцати ярдах перед беглецом над верхним краем канавы появился нос автомобиля: одно колесо, повисшее в воздухе, свободно вращалось. Водитель открыл дверцу и выпрыгнул из машины. Беглец остановился, и его голова повернулась в сторону двух мужчин, соскользнувших по бетонной стенке канавы с пистолетами в руках.

Замедлив бег, понимая, что теперь беглец внезапно оказался в ловушке, Трэвен приблизился к нему, следя за каждым его движением, выбирая удобный момент и одновременно недоумевая по поводу неожиданного появления этих двух мужчин. Он вызвал Хайэма через кристалл связи.

– Ты слышишь меня?

– Да. Где ты сейчас?

– В канаве. С нами работают полицейские в штатском?

– Нет. Только мы с тобой в штатском. Две автомашины с полицейскими в форме приближаются к тебе.

– Тогда передо мной два вооруженных бандита.

– О ком ты говоришь?

– Я говорю о двух парнях, пытающихся захватить нашего беглеца. Их автомобиль висит на самом краю канавы.

– Проклятье! Ты видишь теперь, кого преследовал? Беглец в этот момент повернулся и посмотрел на

Трэвена. Его рот был открыт, он судорожно хватал им воздух, и под испуганными глазами широко раздувались ноздри.

– Да, это Мейшу.

– Оставайся на месте. Сейчас приеду. – Хайэм прервал связь.

Внезапно Мейшу бросился бежать, собрав силы, которых, как считал Трэвен, у него не осталось. Трэвен устремился за ним, сделал ложное движение в сторону, заметил, что Мейшу попался на обман, и сильным ударом ноги подсек его. Оба упали на песчаное дно канавы.

Трэвен увернулся от пальцев, направленных ему в глаза, и, не обращая внимания на вопль испуга и отчаяния, ударил Мейшу в лицо, разбил ему губы, и темная кровь потекла на землю. Затем он ударил его еще раз, перевернул и уперся коленом между лопатками, схватил за темные волосы и поднял голову. После этого направил пистолет в сторону приближающихся мужчин.