Камил рассмеялся:

— Кэти, Кэти, хитрая ты лиса! Скоро ты начнешь размахивать красными флагами и запоешь «Интернационал». Но мне нравится твоя идея. Как я говорил, я и сам думал перейти в более высокий сегмент рынка. Вот почему я нашел тебя. Я сказал тогда мистеру Джонаху Уэйлу. «Найди мне девушку с опытом работы в «Вог» или еще где-нибудь». Посмотрим, добьешься ли ты заказов на одежду и даст ли это прибыль. Если да, я заплачу минимальную зарплату. — Потом он добавил, скорее для себя: — Меня всегда смешат эти слова — «минимальные зарплаты». На самом деле это означает самые большие максимальные зарплаты. Мне так смешно, ха-ха-ха.

— И еще я придумала название.

— Для чего?

— Для коллекции — «КК».

— «КК», «КК», что это значит? — с подозрением осведомился Камил. — Я знаю, как это расшифровывается…

— «Камил кутюр», — быстро вставила я.

— О, «КК», «Камил кутюр»? Неплохо звучит.

— И еще кое-что, последнее.

— О Боже, это не все? Держу пари, попросишь еще денег!

— Мне нужен ассистент по производству. Латифа подойдет идеально.

— Латифа, и еще кое-что…

Я только что вызвала ее в офис и сообщила о переводе на новую должность. Она была в восторге, но постаралась сохранить хладнокровие. Камила не было в офисе, он крутился в магазине самообслуживания, покупая дешевый чай в пакетиках и туалетную бумагу. Вики тоже не было — «усердно» потрудившись, она сделала перерыв.

— Да?

— Что ты знаешь о Камиле и его семье?

— Ну, я знаю, что у них большое влияние в курдской общине. И куча денег.

— А Камил, он не занимается ничем… гм… странным?

— Что ты имеешь в виду?

— Просто хотела спросить, может, ты или остальные знают, есть ли у него еще доходы… от другой деятельности?

— Ах да! Наверное, мне не следует сплетничать, но одна девушка — Роксанн, она немного говорит по-английски, слышала его разговор с рыночным торговцем.

— О чем?

— О женщинах.

— О женщинах? — Я улыбнулась.

Латифа захихикала:

— Я говорю не о подружках, думаю, у него нет ни одной. Я имею в виду, что у него девушки, знаешь, для продажи.

— Проститутки! — выдохнула я.

— Да, и их очень много в округе. Роксанн слышала, как он говорил, что есть «первоклассные, не шлюхи, белые, черные, коричневые — на любой вкус».

Ну что ж, это была подходящая версия, она объясняла периодические денежные поступления. Жаль, если это правда. А я настроилась, что смогу реализовать свой план. Хотелось бы по крайней мере попробовать, но я не могла работать на сутенера. Едва ли не любая работа, пусть даже в обувном магазине в Ист-Гринстед, будет лучше этой. И дело не столько в вопросах морали, сколько в пошлости всей ситуации. Я решила уволиться, как только Камил появится в офисе.

Немного позже пришла Вики, она гнусавила и шаркала. Я действительно была раздражена, поэтому спросила:

— Ты знала о проститутках? Вики вздрогнула, а затем приложила палец к губам.

— Нет, не проститутки, — прошептала она. — Не Камил.

— Одна из девушек все рассказала мне, нет смысла притворяться! — Я предполагала, что Вики была как-то замешана в этом деле. Наверное, именно так она зарабатывала себе на метадон.

— Ты ничего не поняла! Дело в том, что проституция просто прикрытие.

Выражение лица выдало мое скептическое отношение к этому объяснению.

— Послушай, — продолжала Вики, — ты все неправильно поняла. Это наркотики.

— Наркотики! Ну, конечно, можно подумать, это лучше! Что ты имеешь в виду?

— Ну, понимаешь, торговля девочками отвлекает внимание полиции от импорта наркотиков из Турции. Это обычное дело: героин и все такое. А полиция считает, что Камил всего лишь сутенер, и не связывается с ним. Здорово придумано, правда?

— Да, просто гениально.

Итак, дело не в проституции, а в наркотиках. Хуже это или лучше? Конечно, это всего лишь на волосок от… но, учитывая, что речь идет о героине, а не о щепотке марихуаны на курево, думаю, чаша весов склоняется в сторону худшего. Я жутко разозлилась, что Джонах втянул меня в это дело.

В конце концов, согнувшись под тяжестью семидесяти двух экономичных упаковок туалетной бумаги, вернулся Камил.

— Вики, вали отсюда, пойди еще немного отдохни. Уже полчаса прошло после твоего последнего перерыва, — резко произнесла я. Вики же была слишком ленива, чтобы проявить недовольство.

— Кэти, слова «вали отсюда» совсем не в твоем стиле. Что произошло?

— Что бы там ни было, Камил, наркотики или шлюхи, или и то и другое — я увольняюсь в любом случае.

— Кэти, Кэти, что тебе наговорили эти женщины? Тебя ввели в заблуждение. Ты не понимаешь.

— Одна из швей рассказала мне о проститутках, а Вики объяснила, что это лишь прикрытие для распространения наркотиков. Я не хочу иметь ничего общего ни с ними, ни с тобой, ни с чем вообще.

Я взяла пальто и сумку, а Камил протянул руку, чтобы остановить меня. И все мое унижение, вся горечь, боль и отчаяние от очередного провала выразились в одном точном ударе, попавшем точно в челюсть Камила. Он упал, как мешок с дерьмом, извините меня за это выражение. Но к несчастью, он свалился напротив двери и, пока я пыталась открыть ее, начал умолять меня:

— Кэти, позволь я тебе все объясню, расскажу о моих людях. Дело не в наркотиках и не в проститутках. Мы курды, нас ненавидят в Турции, Ираке и Иране. Нас преследуют американцы, против нас весь мир. И только Курдская рабочая партия защищает права курдов, а я работаю на благо партии, помогаю им: оружие, лекарства, средства связи. Я просто делаю вид, что связан с наркотиками и девочками. Пожалуйста, поверь, это правда. И именно на эти цели поступают и тратятся деньги. Мы борцы за свободу!

Последнее смелое заявление было произнесено уже не с таким вдохновением — Камил начал громко орать. Дело в том, что я по-прежнему пыталась открыть дверь, и она зажала какую-то мышцу на его тощем бедре. Я села и задумалась: была ли борьба за свободу еще менее благовидным занятием, чем сутенерство и наркотики? Да, в некоторой степени. А что, международный терроризм лучше? Думаю, нет. Я имела весьма слабое представление о положении курдов. Похоже, как и сказал Камил, в последнее время их немало поливали дерьмом. Мне хотелось поверить ему. Ведь это означало, что я смогу заняться реализацией своего плана с почти чистой совестью. Да и, в конце концов, что еще мне оставалось?

— В воскресенье я встречаюсь с дядей Ширку. Думаю, он может помочь нам с финансированием.

Прошла еще одна неделя, и я разработала бизнес-план. По самым реалистичным прогнозам, мы сможем предложить образцы для продажи в розницу к концу января. Тогда у меня в запасе два месяца на то, чтобы создать коллекцию и подготовить образцы моделей. График напряженный, но вполне реальный. Я приняла решение забыть о Лондоне. Слишком много неприятных воспоминаний было связано с этим городом. Тем более что большинство оптовых покупателей «Пенни Мосс», а соответственно и мои связи, были сосредоточены на юге Англии, а также в нескольких северных представительствах: один магазин в Дублине, еще один в Корке и три или четыре в Европе.

Я обзвонила полдюжины знакомых закупщиков: это были лучшие мои контакты, и у нас установились хорошие отношения в основном на почве неприязни к Пенни. Практически до всех докатился неопределенный слух о том, что я «перешла в другое место», но вся правда не вышла за пределы зоны сплетен, ограниченной шоссе М-25. Я же поведала им большую часть правды: что последние два года в основном занималась дизайном коллекций для «Пенни Мосс», а сейчас начала сотрудничать с широко известным английским производителем. И все проявили огромное желание взглянуть на коллекцию, которая по качеству обещала быть не хуже, чем одежда от «Пенни Мосс», но на треть дешевле.

— Отлично, — ответила я, почти не слушая Камила.