Когда они подошли к зданию с семью углами, Энн казалось, что они отсутствовали несколько часов, но телохранитель Пула по имени Эдди все еще стоял возле здания, облокотившись о черный автомобиль «купе-де-вилль», читая «Ньюс», а лысый усатый Джерри сидел на подоконнике возле кабинета Мейбл, читая «Пост». Сам Пул находился внутри кабинета. Он сидел в своем кресле и был невозмутим. Мейбл сидела напротив него за казенным письменным столом, на неудобном казенном стуле.

Человеку, изучающему психологию, здесь было уготовано несколько сюрпризов.

Сюрприз номер один — Саманта Кокс, одетая в красный фирменный костюм. Ее ультрабелокурые волосы были уложены в аккуратную ультрасовременную прическу. Она ходила взад-вперед возле окна, сложив руки на груди, что означало, что она весьма и весьма расстроена.

Сюрприз номер два — Мария Эсперанса, которая вошла в дверь вслед за Энн, подошла прямо к Стиву Пулу, положила руку ему на плечо и сказала:

— Она знает.

А потом посмотрела на Саманту и повторила:

— Она знает.

Маргарет Моррис очень любила, когда Карлтон Вудс лизал ее. Он делал это замечательно, лежа на животе, приподняв ее зад. Его руки сжимали ее ягодицы. Он так искусно работал языком, что она прозвала его Гленом Миллером. Карлтон работал языком, а Маргарет стонала от удовольствия: Глееен.

Когда Маргарет стонала таким образом, у Карлтона возникало желание придушить ее. Неужели она не могла произносить имя какого-нибудь афроамериканского тромбониста, а не этого белого музыканта?

Она не знала имени ни одного черного тромбониста.

— Маргарет, назови джазовую певицу.

— Пегги Ли.

— Назови руководителя оркестра.

— Пол Шаффер.

Все они были белыми.

Смешнее всего то, что Карлтон Вудс сам не смог бы назвать имя ни одного афроамериканского тромбониста. Он знал исполнителей Билли Холидей, Эллу Фицджеральд и Перл Бейли. Он знал, что Чарли Паркер играет на саксофоне, а Луи Амстронг — на трубе. Уинтон Марсалес играл на каком-то инструменте. Но вообще-то там, где дело касалось черных музыкантов, Карл был полным невеждой.

Однако он любил музыку. В его холостяцкой квартире, в потайном ящике шкафа, хранились видеокассеты с записями клипов Мадонны, Джоан Джетт, Шер, Шины Истон, Литы Форд, Вэнити, Шейлы И. Последняя была испанского происхождения и играла на ударных инструментах, но какое великолепное у нее было тело! Карлтон любил белых девочек. Карлтон тщательно прятал кассеты, чтобы их не могли обнаружить его чернокожие племянники и племянницы, его мать, которая приходила убирать его квартиру, его респектабельные и очень правильные старшие сестры.

Иногда Карлтон пытался слушать афро-американскую музыку — джаз, ритм-энд-блюз, соул и даже рэп. Иногда во время перерыва между судебными разбирательствами и слушанием дел Карлтон закрывал дверь своего кабинета, надевал наушники, которые подарила ему самая старшая и самая правильная сестра на Рождество в прошлом году, и слушал радиостанцию «ВБЛС».

Диск-жокей называл ее «ВБЛ, пинающие С». Этот диск-жокей, Фрэнки Крокер, был звездой. Он часто повторял: «Нет на свете никого лучше друга моего». Многие чуваки в Гарлеме, на Джамайке и Моррисании слушали его с удовольствием. Но Карлтона пугала эта радиостанция. Она говорила ему, шептала на ухо, что он находится по другую сторону баррикад, что он должен быть вместе с наркоманами, преступниками, шлюхами, сутенерами, со всеми обездоленными, а не с богатыми и процветающими.

Наркоманы, преступники, шлюхи, сутенеры и все обездоленные любили слушать «Убийцу-рэппера» в исполнении группы «Вне закона», «Легальные наркотики» — группы «Порочный потц», «Добро пожаловать в страну террора» — группы «Враги общества».

Единственное, что нравилось Карлтону на этой станции, так это передача «Вечерняя ванна», которую транслировали каждый уик-энд с шести тридцати до семи часов вечера. Некоторые секретарши любили слушать эту передачу. Одной из них была Кения Диз, смазливая афро-американка, которую Карлтон мог бы предпочесть даже белым красоткам, которые пели на его видеокассетах. Кения носила кожаные мини-юбки, а на ее столе стояли портреты Анжелы Дэвис и Уинни Манделы. Кения никогда не разговаривала с Карлтоном, но ее взгляд говорил: ты любишь белых, ты лижешь зад белым.

Да, Карлтон мог бы слушать «Вечернюю ванну», но, к сожалению, в это время — с шести тридцати до семи — он бывал, как правило, очень занят. А он бы хотел слушать эту передачу, в которой говорилось о том, что работающие женщины могут расслабиться, забыть все заботы и тревоги, принять ванну, вытереться махровым полотенцем, намазаться кремом, освежить себя лосьоном. Фрэнки Крокер хотел бы помахивать своим членом перед лицом этих баб. Об этом ему однажды сказала Маргарет Моррис, когда ему удалось послушать «Вечернюю ванну», придя как-то раз с работы раньше обычного, потому что это было накануне какого-то праздника. Маргарет Моррис была у него в гостях, но, вопреки ожиданиям Карлтона, ей вовсе не понравилась «Вечерняя ванна». Ей не понравился Фрэнки Крокер.

Итак, Карлтон хотел побольше узнать о черных музыкантах, слушая «ВБЛ, пинающие С», но, к сожалению, у него совершенно не было времени слушать Фрэнки Крокера.

Накануне Рождества, уйдя с работы пораньше, Карлтон Вудс занимался с Маргарет Моррис тем, что ей больше всего нравилось, а Маргарет все стонала: Глен, Глен, о Глен. Она называла Карлтона Вудса Гленом, потому что Джимми Стюарт играл Глена Миллера в кино. Но она могла вообразить Карлтона кем угодно — Полом Ньюменом, Джо Монтаной, Билли Ди Уильямсом, Мелом Гибсоном, Пэт Рейли, Бертом Кейси, Майклом Киттаном…

— Глен, Глен, Гле…

Маргарет Моррис внезапно перестала стонать, потому что Карлтон Вудс вдруг прекратил делать, что он делал ей.

— Карл, — прошептала она. — Карл, — сказала она уже громче, как будто хотела разбудить его, полагая, что он уснул, занимаясь кунилингисом.

— Мамамаргарет, — прошептал он жалостным голосом.

— Карл, в чем дело? Что случилось? С тобой все в порядке? — Маргарет не сомневалась, что с Карлтоном было все в порядке.

Карлтон сказал:

— Ма-ма-ма-ма…

Кто-то другой сказал:

— Посмотри в зеркало.

Карлтон ненавидел это зеркало, которое Маргарет повесила возле кровати. Она любила смотреть в него, когда они занимались любовью. Он сделал то, что ему велели. Посмотрел в зеркало и увидел там человека с пистолетом в руке.

— Привет, Карл, — сказал Элвис Полк.

— О Боже! Нет!

— Счастливого Рождества, — сказал Полк и нажал курок.

— Нет!

Элвис Полк нажал курок, но пистолет не выстрелил, и вместо того чтобы умереть, Карлтон Вудс блеванул прямо между ног Маргарет Моррис.

Элвис Полк снял свою куртку и повесил ее на крючок в спальной комнате. Ногой, одетой в кроссовку Лютера Тодда, он зацепил стул, который стоял возле туалетного столика. Он сел на него, широко расставив ноги. Полк поигрывал своим пистолетом 22-го калибра и смотрел на Маргарет, улыбаясь ей. Она была баба не в его вкусе. У нее большой зад — это он любил. Но ее груди были отвислые, с большими сосками. Однако она единственная баба под рукой у Элвиса в данный момент. Она лежала, широко разведя ноги, чтобы не испачкаться о рвоту Вудса, вцепившись руками в простыню, еще не отойдя полностью от того кайфа, который испытывала, когда Карлтон делал с ней то, что она любила более всего. В последнее время Элвис перестал удовлетворять себя при помощи мастурбации: его задолбали эти кошмары, во время которых Дженни Свейл и Рената Казмейер откусили его член. Поэтому он хотел бы трахнуть Маргарет, пусть и при Карлтоне. Ему даже нравилось бы, если бы Карлтон сидел рядом и смотрел, как они трахаются. Надо хорошенько проучить этого чувака.

— Ну, чего испугались? Карл, знаешь, кого ты мне напоминаешь?..

Карл Вудс сидел съежившись на краю кровати, стараясь быть как можно дальше от Элвиса Полка и Маргарет Моррис. Руками он прикрывал свой член, но Элвис уже успел заметить, что тот довольно приличных размеров. На подбородке у Карла были следы рвоты. Он весь вспотел и уставился на Маргарет, которая избегала смотреть на него.