Вот какая история случилась с «королем перекладины» — Олегом Бормоткиным в феврале 1943 года. И тут одно только надо добавить: после войны он вновь стал чемпионом страны.

Он никогда не сомневался в том, что любит плавать. Но сейчас, когда уже стал настоящим пловцом, он просто не мог больше думать о тренировке и о тех километрах, которые должен был сегодня проплыть.

Бесконечные повороты в бассейне. Первый, пятый, двадцатый, сотый. Один за другим. Однообразно и скучно. Щелканье секундомера застыло в ушах и тоже казалось противным.

«Как же так? — думал он по дороге в бассейн. — Я же люблю плавать, а вот идти в бассейн мне совсем не хочется. Как же так?»

Парень все время думал об этом. Потом вспомнил, что летом целые дни проводил на Днепре. Казалось, вода не хотела отпускать его на берег. Когда уставал, она нежно переворачивала его на спину и начинала тихонько покачивать.

Он мог лежать так часами и прислушиваться к голосам ребят, игравших на пляже в чехарду или в волейбол. Потом мышцы переставали ныть, и он снова плыл и плыл, выбрасывая руки далеко вперед и стараясь как можно сильнее взбивать ногами пенящийся сзади бурун. Он обгонял в воде многих взрослых, обгонял парней постарше и покрупнее, чем сам, и это доставляло ему удовольствие.

Одно воспоминание о тех днях сделало его почти веселым. Но потом он вспомнил о тренировке и снова стал хмурым. Плавать ему сегодня не хотелось, но огорчать Ольгу Федоровну он тоже не хотел. Он не забыл, как она разговаривала с ним, когда два года назад на станции «Водника», что находилась в самом конце киевского пляжа, он упрашивал ее записать его в секцию. Он говорил Ольге Федоровне:

— Вы не смотрите, что я худой. Вы знаете, как я умею плавать!

Женщина в спортивном костюме — тренер Журавлева — сказала:

— Знаю.

Он растерялся и пробормотал:

— Я умею всеми стилями.

— И это я тоже знаю.

Он подумал, что она отказывается зачислить его в секцию. И снова, только уже очень тихо и безнадежно, проговорил:

— Это ничего, что я худой. Я жилистый…

Когда он ничего не услышал в ответ, он поднял глаза и увидел, что женщина в спортивном костюме внимательно смотрит на него. Сразу понял, что она берет его к себе в секцию.

И вот сейчас он не знал, как посмотрит в глаза тренеру и что скажет ей. Ведь не может же он так прямо и сказать, что ему надоели бесчисленные повороты и что вообще, пожалуй, он не станет больше ходить в бассейн.

Но все же рассказать об этом пришлось. А потом он сидел в вестибюле бассейна печальный и недоумевающий. Вся его нескладная фигура, опущенные руки, взлохмаченные волосы выражали крайнюю степень страдания.

Он говорил тренеру:

— Ну что же мне делать? Мне очень тяжело, я не знаю, как мне быть.

Ольга Федоровна и сама пока не знала, что она должна ответить этому парнишке. Ей не хотелось отпускать его из секции. Бывшей чемпионке нравились ребята, которые серьезно относились к спорту. Она сказала:

— Не надо тебе сегодня плавать. И вообще на этой неделе не приходи в бассейн. Покатайся на коньках. Или на лыжах. Не приходи в бассейн целую неделю.

Он почувствовал облегчение. Ходил на каток и бегал на лыжах. О плавании почти не вспоминал. Может быть, так и надо — покончить с ним раз и навсегда. День проходил за днем. К концу недели он пошел в бассейн с желанием твердо заявить, что больше тренироваться не будет. Поплавает в последний раз и скажет — все! Не получается у него, и никогда не стать ему настоящим мастером.

Он разделся вместе со всеми, втиснул свои вещички в узенький ящик гардероба, сполоснулся под душем и вышел в зал «сухого плавания». Вся группа делала упражнения на шведской стенке, и хотя упражнения эти были ему теперь ни к чему, он, не желая нарушать дисциплину, тоже начал подтягиваться и выжиматься — в ритм со всеми. Разговор он откладывал к концу тренировки.

В бассейне, как всегда, искрилась зеленая вода. Ольга Федоровна подозвала его к себе.

— Какой стиль тебе нравится больше всего?

— Больше всего мне нравится «кроль».

— Ну а после «кроля»?

— Наверно, «спина». Только это теперь ни к чему.

Журавлева сказала:

— С сегодняшнего дня мы будем отрабатывать «кроль» на спине. И на соревнованиях ты будешь плавать так. А сейчас прыгай в воду и приготовься к старту.

Он постоял немного у бортика и прыгнул в воду. Взялся за стартовые ручки. Потом откинулся назад и сильно оттолкнулся ногами от щита. Руки его пробуравили воду, и тело мягко заскользило по поверхности. Он открыл глаза, и потоки солнечного света, лившиеся с застекленного потолка, на мгновение ослепили его. И вдруг ему показалось, что он снова очутился на Днепре в теплый солнечный день, и мышцы его, отдохнув, готовы к работе. Он зажмурился, глубоко вдохнул воздух и сделал первый сильный гребок.

Он еще несколько раз открывал глаза и жмурился от яркого солнечного света. Сама вода теперь как будто тихонько подталкивала его вперед. Этого чудесного ощущения он давно уже не испытывал, и вот оно росло в нем с каждым гребком, как и тогда, на Днепре, когда он переворачивался на спину. И тут же внезапно и радостно захлестнула его знакомая волна легкости и уверенности, и он понял, что никогда больше не изменит этому стилю и будет отдавать ему все свои силы.

Все, о чем я здесь рассказал, произошло за несколько лет до того, как киевлянин Леонид Барбиер стал чемпионом и рекордсменом Европы.

В первые послевоенные годы, когда я был чемпионом страны по теннису, мне часто приходилось бывать в подмосковном дачном поселке Тарасовке. Здесь на спортбазе «Спартака» проходили тренировочные сборы перед ответственными соревнованиями.

В ту пору еще не было ныне популярных соревнований мальчишек — розыгрыша приза «Кожаный мяч». А играть в футбол тарасовские ребятишки любили, и, конечно, очень хотелось им выступить в каком-нибудь официальном соревновании.

Вот такой турнир дворовых футбольных команд Тарасовки и организовали мы — теннисисты «Спартака». (Кстати, некоторых из его участников я потом встречал в командах класса «А» и «Б».) Затея ребятам понравилась, и все шло как по маслу. Но с финальным матчем получилось не очень складно.

Решающую встречу мы, организаторы ребячьего турнира, хотели провести особенно торжественно. Выхлопотали разрешение сыграть на центральном поле тарасовского стадиона. Наша теннисистка Клавдия Борисова написала текст, а известный композитор и теннисный болельщик Юрий Левитин сочинил музыку приветственного марша. Я же взялся «организовывать» на этот матч гремевшего на всю страну судью всесоюзной и международной категории Николая Латышева.

Вот с последним-то мы явно переборщили. Когда после музыкального приветствия на поле в полной парадной судейской форме появился Николай Гаврилович, ребята не спускали с него глаз. Играть они уже по-настоящему не могли…

На Центральном стрельбище «Динамо» под Москвой было отличное футбольное поле, и мастера меткого выстрела в свободное время нередко гоняли на нем мяч. Собирались по одиннадцать человек, и начинался матч. Но случалось, что приходилось быть лишь зрителями. Это когда голубая дача, пустовавшая обычно, оживала: приезжали Хомич, Саная, Блинков, Сергей и Леонид Соловьевы, Бесков, Трофимов и другие игроки сборной «Динамо». Они тренировались, а мы табором прямо с винтовками и пистолетами располагались на траве. Любо-дорого посмотреть на ребят! Однажды мы даже сыграли против мастеров кожаного мяча. Об итогах умолчу: счет был баскетбольный, причем в одни ворота — наши.