15 августа
Дорогой сын!
Я рад, что ты вместе со своими друзьями взялся за настоящее дело. Но хочу предупредить тебя, что белые пятна бывают не только на картах. Когда ты подрастёшь, то ты тоже будешь ликвидировать белые пятна в науке и технике, как это делают своими открытиями изобретатели, учёные и рабочие-новаторы. Но для этого надо учиться как следует. Если ты что-нибудь не усвоил — считай, что это так и останется белым пятном на всю жизнь.
Передай привет Льву Ивановичу. Я с ним согласен: чтобы выбрать профессию, надо сначала полюбить её оборотную сторону — повседневный терпеливый труд. Вот, например, геолог должен не только знать геологию, но и быть выносливым ходоком, землекопом, гидрологом, биологом, разведчиком, отлично знать географию и обладать массой других познаний. Да что говорить! Ты уже познакомился с паяльным делом и понимаешь, что оно требует от человека умения пользоваться напильником, наждачной бумагой, соляной кислотой, электричеством. Теперь можно сказать, что у тебя за плечами не только четыре класса школы, но и некоторый жизненный опыт.
Советую тебе вложить в летопись и наши письма: они многое ребятам скажут.
Поцелуй маму. Жму руку тебе и твоим друзьям. Скоро приеду.
Твой отец.
Глава 26. Мы уничтожаем Димкино белое пятно
Я показал ребятам письмо отца. Оно всем очень понравилось, а Петька сразу загорелся:
— Давайте уничтожать белые пятна, какие у кого есть!
— А откуда у нас белые пятна? — поморщился Димка. — Мы же в другой класс перешли!
— Это еще ничего не значит, — возразил Петька, — главное — как перешли. Тебе вон троечку по истории еле-еле натянули.
Димка покосился на Изу — он всегда перед ней выставляется.
— Ну и что? Я летом занимался, наверняка на четверку знаю.
— А это мы сейчас проверим, — подхватил Санька. — Неси, Василек, учебник в малиновой обложке.
Василек бросился выполнять поручение, а мы уселись вокруг Димки. Петька отыскал где-то палочку и стал ею постукивать по скамейке — точь-в-точь так стучит учительница карандашом по столу, когда сердится.
— Ну, — говорит, — Тимошенко, расскажи про Золотую орду.
— Значит, про Золотую орду… — мямлит Димка. — Ну, это такая… такая страна…
— В которой… что?
— В которой… много золота! — выпалил Димка, а сам на нас во все глаза смотрит — проверяет, не очень ли заврался.
Я даже присвистнул от возмущения.
— Ладно уж, — примирительно сказал Димка, — давайте про другое.
— Так и быть, Тимошенко, расскажи про Куликовскую битву.
— Значит, про Куликовскую? — бодро переспросил Димка. — Значит… это… Куликовская битва была очень тяжелой. Враги дрались не на жизнь, а на смерть… — Димка говорил все тише и тише и скоро совсем замолчал.
— А кто же там были враги? — учительским голосом спросил Петька.
— Кулики, — коварно шепнула Иза.
— Кулики… — как эхо, повторил Димка глупую подсказку.
Девчонки дружно захохотали, а Изка — первая.
После этого случая Димка стал повторять историю. Теперь, как только дело дойдет до ссоры, мы так и сыплем историческими названиями.
Глава 27. Как я стал козлом отпущения
Отец приехал! Гип-гип, ура! На самолёте ТУ-104 прилетел! А через два часа принесли телеграмму: «Приеду шестнадцатого обнимаю папа». То-то было смеху!
Отец подарил матери только шкуру белого медведя, а у меня подарков целый воз: лоскуток тюленьей шкуры, перья полярной совы, кусочек китового уса, несколько зеленоватых, будто мохом поросших камешков-апатитов, большущая глыба шоколада прямо из бочки — таким шоколадом питаются полярники. А ещё — полная коробка разноцветных драгоценных камней для аквариума. Если облить их водой, они становятся ещё красивей и драгоценней. Папа отдал мне блестящий геологический молоточек на длинной ручке, похожий на тот, которым мать больных по коленкам стукает — нервы проверяет. Я спрятал его подальше, чтобы мать по ошибке не взяла вместо медицинского.
Я прямо разрываюсь на части: то бегу с ребятами домой показывать подарки, то кубарем скатываюсь вниз по лестнице.
Сегодня концерт!
В нашем парадном устроили кулисы, а крыльцо превратили в сцену. Сейчас здесь стоит дым коромыслом — артисты готовятся к выступлению. Жильцы с трудом пробиваются к выходу — такая у нас толчея. Кое-кто ворчит, но мы знаем: это только так, для отвода глаз. А на самом деле всем не терпится узнать, какая будет программа. Но мы держим язык за зубами. Правда, Василёк не вытерпел, соблазнился конфетой и по секрету рассказал кому-то, что коза Розка будет выть. Этот секрет сразу облетел весь двор, и в результате Дусина бабушка заперла Розку в сарай — вообразила, что козу будут мучить и от страданий она перестанет доиться. Еле-еле мы умолили хозяйку выпустить козу из сарая, а Васильку объявили бойкот.
До концерта осталось два часа.
Всё уже готово.
Перед крыльцом расставлены разномастные табуретки и стулья, собранные со всего дома. Сцена украшена еловыми и берёзовыми ветками — это главная декорация. Иза мечется и что-то бормочет — повторяет роль. Иногда она мотает головой и стонет, как от зубной боли; это значит — забыла, что говорить дальше.
Димка вертится перед ней, как волчок.
— Иза, что ты себе портишь нервы? Артист должен быть холоден как лёд. Прибереги волнение на выход.
— Ах господи! Неужели я напутаю? О боже! — бормочет Иза.
Я не выдержал и говорю:
— Тебе место не здесь, а в церкви!
Лучше бы я не связывался, потому что Петька, как всегда, за неё вступился:
— Во-первых, она от волнения, во-вторых, что поделаешь, это пережиток прошлого, в-третьих…
«В-третьих» я не стал слушать и убежал домой. Отец и мать сидели за столом и пили чай. Наша комната выглядела совершенно чужой: я утащил для представления все стулья, туалетный столик, зеркало, настольную лампу, коврик и даже картину с осенним пейзажем. На стене остался широкий прямоугольник красивых, не выцветших на солнце обоев.
— Дожили! — говорит мать. — Начисто обобрал. Не комната, а сарай.
— Что же делать! — вступается за меня отец. — Нам надо его пожалеть. Человек сразу три должности совмещает: директора, костюмера и суфлёра. Да ещё летопись пишет! Видишь, парень совсем закрутился.
Мать делает вид, что сердится, но по глазам видно, что она притворяется.
— Идём-ка сюда! — говорит отец и обнимает нас с матерью за плечи.
Мать ростом маленькая, едва отцу по плечо. На будущий год я обязательно её перерасту: расту я очень быстро. Отец подводит нас к геологической карте и на одном из островов Северного Ледовитого океана ставит крестик: это новое месторождение апатитов, которое открыла его экспедиция. Теперь на новых картах везде поставят этот крестик. А рядом висит карта нашего города — это я её повесил. Отец находит нашу улицу и тоже ставит маленький крестик.
— Вот, Ганя, — говорит он, — видишь, что отец с сыном делают!
Потом он показывает другой островок — там пока что тоже белое пятно. Но я знаю: раз отец на него обратил внимание, значит, в скором времени белого пятна не будет.
— А каковы твои планы? — спрашивает отец.
Но я не успеваю ответить — из парадного доносится голос Изы:
— Куда он запропастился? Алик, Алик! Где мой парик?
Отец толкает меня к двери, и я кубарем качусь по лестнице: ничего не поделаешь, долг остаётся долгом!
— Сейчас! — говорю я Изе и начинаю рыться в костюмах.
Парик словно сквозь землю провалился! Наконец, когда терпение у меня лопнуло, а в глазах зарябило от разноцветных тряпок, я выпрямился и мимоходом взглянул на Изу. Парик был у неё на голове! Я чуть не лопнул от злости. И думаете, она меня поблагодарила? Даже не взглянула, будто это не я битых полчаса лазил под стульями! Только я вздохнул посвободнее, как прибежал Димка и схватил меня за рукав:
