Янус попытался открыть крышку каменного саркофага, но одному это оказалось не под силу. Клаудиа пришла ему на помощь, и вдвоем им удалось приподнять крышу. Внутри каменного гроба лежал труп, неподвижный и безжизненный, и ничем не примечательный, за исключением разве того, что за все эти годы ему давно бы следовало разложиться и превратиться в прах, а он был целехонек. Закрыв крышку, Янус сел перед гробницей и принялся ждать. Клаудиа устроилась рядом. Когда солнечный свет, пробивающийся сквозь маленькое разбитое оконце под сводами склепа, окрасился розовым и вскоре стал меркнуть, она повернулась к нему и спросила:
— А у нас хватит времени?
— У?
— А у нас хватит времени? Чтобы поговорить с ним, объяснить, что нам нужно. Через несколько минут солнце скроется, и мы превратимся.
— У нас хватит времени, — пробормотал он. — И ты это знаешь. Превращение ведь происходит не сразу и не в один момент. Если легенды не врут, он проснется, как только зайдет солнце. А наше превращение не наступит, пока не скроется последний солнечный лучик, и на небе не появится луна. — Он посмотрел на нее. — Почему ты меня об этом спрашиваешь, Клаудиа? Ты ведь все знаешь.
Она не ответила. Они помолчали еще немного. Темнеющее небо, наконец, сделалось черным. И вновь она спросила:
— Кто мы такие, Янус?
Он вздохнул.
— Не знаю, Клаудиа.
Прошло еще несколько минут, которые показались им вечностью, и, наконец, крышка гроба начала со скрипом открываться.
Янус и Клаудиа быстро вскочили на ноги, дрожа от возбуждения, какого не испытывали уже многие века. Они молча смотрели, как крышка полностью открылась, и оживший князь поднялся из своей могилы. Он сразу за метил их; более того, судя по спокойному выражению его хищного лица, можно было предположить, что он все это время знал об их присутствии. Холодные мертвые губы под пышными усами искривила злобная усмешка, в лучах умирающего солнца или зарождающейся луны блеснули острые зубы.
Медленно, плавно, с какой-то тягучей грацией вампир выбрался из гроба, и еще до того, как обе его ноги оказались на каменном полу склепа, он уже протянул правую руку к шее Клаудии и принялся ее ласково поглаживать. Он быстро посмотрел в сторону Януса и тут же отвернулся. Взгляд его горящих красных глаз был исполнен сознанием собственного могущества, и в нем не было места тревоге. Он просто отметил факт присутствия молодого человека, ничего более.
Вампир медленно притянул к себе Клаудиу, и она послушно запрокинула голову, подставляя шею. Он тихо засмеялся, как будто упиваясь своей властью над смертными, или, может быть, от удовольствия, что все получилось так складно, и ужин сам пришел к нему в постель. Он осторожно сжал клыками ее белую шею…
Уж долгие годы вампир ничему не удивлялся, но сейчас его лицо выражало откровенное изумление: он обнаружил, что не может проткнуть кожу женщины. И вдруг он все понял. Оттолкнув Клаудиу, он произнес на своем языке:
— Vroloki!
— Да, — кивнул Янус, обращаясь к нему по-турецки. — Мы оборотни. Он еле заметно улыбнулся. — А вы, по всей видимости, вампир.
Вампир долго смотрел на него и затем громко и хрипло рассмеялся.
— Значит, теперь среди турков и мадьяров завелись оборотни? — спросил он тоже по-турецки. — Если так, то я бы этим беднягам не позавидовал!
— Мы не турки и не мадьяры, — сказала Клаудиа. — Мы не знаем, откуда пришли.
— А также и куда идете, — закончил за нее вампир, не скрывая своего удивления, — Что ж, обычная история. И все-таки, как странно, что судьба свела нас вместе.
Пока он говорил, Янус и Клаудиа услышали за спиной шорох и, оглянувшись, увидели, что к ним приближаются три женщины, закутанные в саван, с плотоядным блеском в глазах. Вампир поднял руку, останавливая их и сказал на румынском:
— Поберегите силы, мои милые. Их кожа не для ваших зубов. Поищите добычу в другом месте.
Женщины быстро переглянулись и покинули склеп. Воздух снаружи огласился хлопаньем крыльев, после чего вновь наступила тишина.
Янус сказал:
— Мы оказались здесь не по велению судьбы. Мы пришли по собственной воле, чтобы просить тебя о помощи.
— Вот как! — улыбнулся вампир. — Это интересно. Мне уже давно не представлялся случай кому-нибудь… э-э… помочь!
— Мы хотим умереть, — сказала Клаудиа.
— Ах да, конечно, конечно! — засмеялся он. — В этом-то и заключается разница между мной и вами. Для меня бессмертие — это дар, величайшее благо.
— А для нас — проклятие, — произнес Янус.
— Вот именно, — сказал вампир.
Клаудиа выступила вперед и посмотрела ему в глаза, глаза мертвеца, светившиеся сейчас весельем и жестокостью.
— Ты можешь убить нас?
Вампир снова рассмеялся.
— Разумеется, нет, ведь это же очевидно! Боюсь, что если мы и далее будем пребывать в компании друг друга, то очень скоро почувствуем невыносимые терзанья голода.
— А знаешь ли ты способ убить нас? — спросил Янус.
— Знаю ли я способ убить вас, — повторил он, словно раздумывая, как ответить. Наконец, он улыбнулся.
— Конечно, знаю. Подобные вещи не представляют секрета для таких, как я, кому ведомы тайны самой преисподней.
— Только не говори о серебряных пулях, — сказала Клаудиа.
— По-твоему я темный крестьянин, vroloka, или невежественный раб? — сердито спросил он. — Я обладаю знанием, а не предрассудками.
Чувствуя возрождающуюся надежду, Янус спросил:
— Так ты знаешь, как нас убить? Ты знаешь, как положить конец проклятью?
— Само собой разумеется, — сказал он, облокотившись на гроб. — Решение вашей проблемы прямо противоположно породившей ее причине — это как бы зеркальное отражение. — Он опять улыбнулся. — Впрочем, не могу сказать, что в последнее время мне частенько приходилось иметь дело с зеркалами…
— Оставь свои шутки, — оборвала его Клаудиа. — Скажи, что нам нужно сделать, чтобы умереть?
— О, все, что может оборвать жизнь любого смертного, в состоянии убить и вас, как только будет снято проклятие, — ответил вампир. — А вот с этим, боюсь, у вас могут возникнуть трудности.
— Но как можно снять проклятие? — спросил Янус, стараясь не выдать своего нетерпения.
— Совершить нечто, противоположное тому, что первоначально навлекло его на ваши головы, — дружелюбно ответил он.
— Но мы же не знаем, почему это с нами произошло! — воскликнула Клаудиа. — Мы не помним ничего!
— Да, это правда, — кивнул Янус. — Наше прошлое давно покрылось тьмой. Я не знаю, как и почему я стал таким. Она говорит, что помнит, как я на нее напал…
— Но это не точно, — закончила она. — Может быть, это воспоминание, а, может, всего лишь сон.
— Не имеет значения, — улыбнулся вампир. — Здесь необходимы два условия. Оборотнем можно стать только вполне определенным образом и никак иначе, и только один, вполне определенный человек и при определенных обстоятельствах может им сделаться. Итак, первое условие понятно.
— Его должен укусить другой оборотень? — спросил Янус.
— Да, — ответил вампир, — его должен укусить другой оборотень.
— А второе условие?
Вампир тихо засмеялся.
— С какой стати я должен вам это говорить?
Ни Янус, ни Клаудиа сначала не нашли, что ответить. Наконец, Клаудиа сказала:
— Чтобы помочь нам избавиться от этой бесконечной пытки!
— Ах, ну да, конечно. Но почему я должен вам помогать?
Ответа не последовало. И вампир вновь заговорил:
— Из соображении морального долга? Или из чувства милосердия? Ради спасения несчастных беззащитных смертных из бесовского плена? — Он от души захохотал. Лицо Клаудии покраснело от ярости. Калди смотрел спокойно и холодно. Вампир продолжил:
— А, может, чтобы нанести удар силам зла? Или протянуть руку помощи себе подобным?
— Нет, — тихо ответил Янус, — из чувства самосохранения. Пусть это будет сделка: ты расскажешь нам все, что знаешь, а мы обещаем, что не вернемся сюда на рассвете и не вобьем тебе в грудь осиновый кол.
