Мог ли он идти? Было удивительно, что он вообще мог дышать. Черная отрава в его венах превратилась в кислоту. Каждую его мышцу жгло. Его кости горели огнем. «Нет».

«Плохо дело,» — сказал Бэйл. «Мы не можем оставаться здесь на ночь. Мы должны добраться до той полосы деревьев. Как только мы туда доберемся, я найду какие-нибудь сухие ветки и разожгу костер. Нам необходимо снова согреться, хорошенько согреться.»

Умри джедай, умри джедай, умри джедай, умри.

«Вы идите,» — сказал он. «Найдите этот храм. Посмотрите, что там. Я останусь здесь. Буду ждать вас.»

«Ну это вряд ли,» — сказал Бэйл, и безо всяких церемоний, без разрешения, принялся грубо поднимать его на ноги. Держа его за плечи, свирепо сверкая глазами. Воспитанный, утонченный сенатор исчез. Его место занял сердитый оборванец с налитыми кровью глазами и впалыми щеками. «Послушайте. Оби-Ван. Я знаю, это тяжело, но вы обязаны продолжать идти.»

Умри джедай, умри джедай, умри джедай, умри.

Он поморщился, голос эхом отозвался в его утомленном сознании. «Вам легко говорить.»

Бэйл, отпустил его плечи и сильно ударил открытой ладонью по лицу. «Не слушайте его! Это просто голос, Оби-Ван! Даже хуже того, это машина, паршивая ситхская машина, и она пытается уничтожить вас. Она пытается заставить вас уничтожить самого себя. Не поддавайтесь на это. Помните, кто вы. Вы Мастер Оби-Ван Кеноби, один из наших величайших джедаев. Вы победили ситхов уже три раза. Вы можете снова победить их. Вы можете.»

Ту часть лица, по которой пришелся удар сенатора саднило. Очищающая боль. Незамысловатая. Чистая. Его сердце вяло билось, сражаясь с проникшей отравой. Стоя прямо, он почувствовал вспышку света. Его маленькая, беззащитная свеча, горящая во тьме.

«Вы должны справиться с этим, Оби-Ван,» — сказал Бэйл. «Потому, что если нет, я погибну.»

Да. Это правда. Бэйл Органа мог погибнуть. Что было бы недопустимо.

Солнце склонялось к горизонту, его скупое тепло иссякало, подобно потокам дождевой воды уходящим сквозь трещины и щели каменистой равнины. Вечерние сумерки собирались вокруг, тьма нашептывала чуть слышно, подобно ситхам, и начинал пробирать холод. Сенатор был прав. Они не должны оставаться здесь, на открытом месте. Только не на еще одну ночь. Двух предыдущих ночей было более чем достаточно.

Бэйл вновь натянул на плечи свой самодельный рюкзак, внимательно посматривая на него. Настороженный. Измученный. Готовый бороться. «Итак, Оби-Ван. В голове прояснилось? Мы идем?»

Да. Непременно. Чего бы им это ни стоило. «Мой световой меч,» — сказал он. «Он все еще у вас?»

Бэйл кивнул, прищурив глаза. «А что? Хотите получить его обратно?»

Разумеется, он хотел. Это же был его световой меч. Ему его не хватало. «Нет», — сказал он. «Просто сохраните его для меня. И... держите его под рукой.»

Бэйл заколебался, так, будто хотел сказать что-то тяжелое. Неприятное. Затем он покачал головой. «Обязательно. А теперь пойдемте. Или я состарюсь, прежде, чем мы доберемся.»

Проблеск юмора. Неукротимый дух. Не то, что этот ваш повседневный, обычный скучный политик.

Воистину, необыкновенный человек.

Они шли нога в ногу, бок о бок. «Вы знаете, Бэйл,» — произнес он, стремясь обрести просветление, и изо всех сил пытаясь заглушить тот шепчущий голос, «сдается мне, вы зря растрачиваете себя в Сенате. С таким поставленным ударом, как у вас, вы могли бы сорвать на ринге неплохой куш.»

Бэйл искоса посмотрел на него. «Простите. Мне необходимо было привлечь ваше внимание.»

«Нет, нет, не извиняйтесь. Вы сделали то, что вы...»

УМРИ ДЖЕДАЙ, УМРИ ДЖЕДАЙ, УМРИ ДЖЕДАЙ, УМРИ.

Его колени подогнулись. Он бы упал, но Бэйл Органа успел его подхватить. Он держал крепко и шептал ему в ухо, заглушая тот, другой голос.

«Не слушайте это, Оби-Ван. Не слушайте. Это просто машина. Не обращайте внимания на эту криффову штуковину и продолжайте идти. Не беспокойтесь. Я с вами. Я не дам вам упасть.»

Он продолжал идти, а темная сторона, ревела в его груди.

Укрывшись под чахлыми сухими деревьями Зигулы, они пережили еще одну ночь.

Проснувшись первым, прямо перед рассветом, продрогший несмотря на теплоизолирующее одеяло, Бэйл заново развел почти потухший огонь, терпеливо заставляя его разгореться и добавляя побольше топлива. Потрескивание огня было почти... веселым.

Веселым. Причин для веселья сейчас хоть отбавляй.

Свернувшись на покрытой опавшими листьями земле, Оби-Ван по-прежнему спал. Настоящим сном, наконец, спустя час, после того, как закончилось его изматывающее часовое погружение в опасное забытье. Пронзенный жалостью, Бэйл пристально смотрел на него. Он не знал наверняка, сколько лет Оби-Вану; по его предположению, между ними было лет десять разницы. Теперь же, больше похоже было на двадцать. Так, словно  отчаянное сопротивление Джедая непрекращающимся нападениям Ситхов постепенно лишало его всяческой зрелой способности организма к восстановлению. Он вспомнил Алинту.

Нет. Не думай о ней.

Оби-Ван сейчас был настолько бледным, его лицо стало почти прозрачным, кости все четче и четче проступали под кожей. Глядя на него, единственное определение приходившее Бэйлу на ум, можно было выразить словом «хрупкий».

Оби-Ван Кеноби, хрупкий. Еще лишь неделю назад он ни за что бы не поверил в подобное. Ему с трудом верилось в это теперь, хотя доказательство лежало прямо перед ним.

Но он не умрет здесь. Я не позволю этому произойти. Этот человек отдал свою жизнь Республике. Моей обязанностью, как представителя Республики, является воздать должное за этот дар. Не позволить тем ситхам его погубить.

Ему по прежнему трудно было примириться с тем, что их было только двое. Двое. Как эти двое могли посеять столько хаоса?

И почему джедаи не могут остановить их? Быть может темная сторона Силы в самом деле более сильна?

Все возможно.

Мне никогда не хотелось знать этого. Я никогда не хотел знать большую часть тех опасных вещей, которые известны мне теперь. Прежде, до сепаратистов, я был в состоянии спать по ночам. Теперь же... со всем, что мне известно... интересно, смогу ли я когда-либо вновь спать спокойно.

Расстроенный, он подбросил последнюю сухую веточку в костер, а затем уставился на небо, где слабо занимаясь наступал очередной рассвет на Зигуле. Ничего схожего с властным великолепием Алдераана или яркой сменой суток Корусканта. Вскоре им предстояло свертывать лагерь. Но он позволил Оби-Вану поспать подольше. Ему по прежнему было необходимо переложить их постепенно истощающиеся припасы и попытаться выяснить наилучший способ добраться отсюда до храма ситхов.

В последний раз взглянув на пребывающего в забытье джедая, уверенный, что огонь будет продолжать гореть, он покинул маленькую поляну, найденную ими предыдущим вечером. Он проталкивался сквозь искривленные деревья и ползучий кустарник, прокладывал себе путь сквозь овраги, вокруг обрывов, в поисках какой-нибудь просеки или разрыва в лесу, который точно укажет ему, сколько им еще идти. Через каждые десять шагов он вырезал отметины на стволах деревьев при помощи ножа, который прихватил с корабля, помня жуткие истории о туристах, затерявшихся в самых глухих местах Алдераана. О горюющих родственниках и побелевших, истертых ветром костях. Кора деревьев Зигулы, там где он ее надрезал начинала сочиться неприятного вида желтоватым соком.

Здесь нет ничего хорошего. Ничего красивого. Ничего приятного или доброго. И это говорит мне все, что я должен знать о ситхах.

Примерно через полчаса упорного медленного продирания сквозь лесные заросли он добрался наконец до конца заросшего деревьями участка и обнаружил себя стоящим на краю узкого ущелья. Не спускающегося отвесно - что было очень удачно - но, тем не менее, пугающе крутого, покрытого камнями, сухой глиной и чахлыми деревцами. Долгий путь предстоял вниз, к его основанию. Падение вниз может и не будет смертельным, но точно причинит вред. Бесспорно, это было бы неплохим испытанием для двоих здоровых, пребывающих в хорошей физической форме мужчин. Но когда один из них психически раздавлен практически до полной неподвижности... и оба они избитые, полуголодные и изможденные до крайности, ну... это было слишком.