— Первый, кто двинется с места, получит пулю.

Заметив, что рука второго бандита потянулась к круглому граненому графину, выстрелил. Брызги водки и стекла теперь уже осыпали бандитов, и они, видимо поверив в его серьезные намерения, снова отошли от стола. А Саша лихорадочно соображал, почему бандиты до сих пор не взялись за оружие и как самому выпутаться из этой ловушки, и не только выпутаться, но и не упустить, не дать скрыться этой зверской паре. Удивила хозяйка. Она изменила тон и, вкрадчиво улыбаясь, проворковала:

— Ну, хватит, миленочек, страху-то наводить… Ведь сам, поди, боишься. Разойдемся по-хорошему. Жалко мне тебя, скоро наши придут. А тебе всех не осилить. Бери пять косых и тикай.

— Шесть, — коротко уточнил рябой.

Горячая волна злости всколыхнулась у Саши в груди. Залила щеки, обожгла затылок, шею. Ребристая рукоятка револьвера словно сама вжалась в ладонь. Он поднял наган от пояса повыше, чтобы не искать мушку, и про себя решил: если бросятся все сразу, будет стрелять в ноги, в руки, чтобы не смогли уйти. На крыльце послышались грузные шаги.

«Не успел Женька!» — мелькнула мысль. Дорохов прижался к косяку двери так, чтобы видеть бандитов и тех, кто войдет. На лице рябого мелькнула гнусная ухмылка, приободрился и его приятель.

— Погоди, легавый щенок, сейчас бесплатно посчитаемся.

— Стрелять буду! — крикнул Сашка.

— Не стреляй, это я, Картинский.

В дом вихрем ворвались Картинский, Нефедов и за ними Чекулаев.

Во время обыска объяснилось нерешительное поведение бандитов: их оружие нашли в карманах верхней одежды, что осталась в коридоре.

В управлении Саша чувствовал себя героем и не понимал, почему Фомин с ним не разговаривает и даже не смотрит в его сторону. Вскоре все объяснилось. Михаил Николаевич, едва Чекулаев и Дорохов вошли в кабинет, начал их отчитывать. Он кричал на ребят, обещал обоих выгнать за такую самодеятельность, прямо из графина пил воду и никак не мог успокоиться. Наконец усадил перед собой и стал методически анализировать их ошибки. По его словам получалось: самая главная их вина в том, что они не выполнили его приказание.

Он велел им проследить за женщиной и, если это не удастся, доставить ее в уголовный розыск. И больше ничего не предпринимать.

— Вы же по своей глупости полезли в дом и сорвали операцию Картинскому. Он ждал в засаде, когда соберется вся шайка. Чтобы накрыть всю банду разом, а тут вас черт принес. Никто не знал, что это «почтальонша». Привели бы вы ее в розыск, и все было бы в порядке.

Растерянный и огорченный Чекулаев ушел, Фомин постепенно успокоился.

— Ну ладно, не сердись, — сказал он, глядя на Сашку, сидевшего с виноватым видом. — Рад я, что ты, сынок, живой. Молодец, что не растерялся. Только на будущее запомни: нельзя лезть очертя голову куда не просят. — Михаил Николаевич ласково потрепал Сашку по волосам и, к его удивлению, отвернувшись, вытер кулаком глаза.

Дорохов хотел подойти к Фомину, сказать теплые слова, поблагодарить, назвать дядей Мишей, но почувствовал, что у него защипало в горле, и постыдился.

В тот же день к вечеру заместитель начальника уголовного розыска Иван Иванович Попов позвал к себе в кабинет всех практикантов.

— Ну, студенты, узнали, что такое уголовный розыск? Мотайте на ус. Нет у нас рецептов на каждый случай жизни. Одно учтите: что приказания надо выполнять четко. — Он поискал что-то в столе, достал затрепанную книжку и передал ее Дорохову. — Криминалистика профессора Якимова! Нужная в нашем деле наука. Читайте. Только, чур, не потерять. Я в университете специально для вас под честное слово выпросил. А сейчас идите, отдыхайте, вечером на работу можно не приходить.

Это был первый за целый месяц свободный вечер, и ребята просто не знали, как его провести. Оживленные, они выскочили из управления, остановились у тумбы с афишами. Чекулаев предложил идти во Дворец культуры на молодежный вечер. Колесов указал на афишу:

— Смотрите, ребята! Новый фильм, американский, с участием Гарри Пиля. Может, пойдем?

Но Боровик решительно отверг оба предложения и сказал, что нужно по-настоящему отпраздновать поступление в уголовный розыск и Сашкину удачу. Все-таки, независимо от разноса, ребята чувствовали, что Сашке повезло, очень повезло. Шутка ли — страху нагнал на самого бандитского главаря и уцелел.

Собраться решили у Дорохова. Жил он с родителями в центре Иркутска. Квартирка у них была небольшая, но зато в проходной комнате Саша отгородил себе фанерой угол и имел «отдельную» комнату. С покупками, веселые, ввалились они к Саше. Его мать встретила их радушно, помогла разложить снедь и все ворчала, зачем так много всего накупили. А угощение было действительно царским. Два десятка пирожных, килограмм халвы и клюква в сахарной пудре, Запивая пирожные и халву чаем, они оживленно обсуждали дневные события.

— Знаешь, Сашка, — размечтался Чекулаев, — если бы мы вдвоем заскочили в этот притон, то я передал бы тебе свой револьвер, и ты бы держал бандитов под двумя пушками. А я связал бы каждого, и мы бы устроили засаду на остальных… Верно, Андрей?

Нефедов пожал плечами и принялся за новое пирожное.

— Ты нам, Женька, лучше расскажи, как тебя Андрюха во двор втаскивал, — засмеялся Колесов.

— Я, братцы, сразу растерялся. Тороплюсь, почти бегу, и вдруг кто-то хвать меня за шиворот — и в какой-то двор. Смотрю, наш Нефедов и тянет в дом, а в доме том чуть ли не весь уголовный розыск.

— А ты от удивления даже рот раскрыл! — захохотал Колесов. — Ведь как все получилось? Картинский велел мне у окна сменить сотрудника. Сел, слежу за улицей и домом. Смотрю, вы появились вместе с «почтальоншей». Стоите, рассуждаете, и вдруг на тебе: Женька в нашу сторону, а Саша с хозяйкой в дом подался. А мы-то знаем, видели, как туда еще утром бандиты пожаловали. Я сказал Картинскому, он глянул и велел Андрею Женьку перехватить, а всем одеваться. «Провалили засаду, дурачье сопливое, — говорит. — Придется выручать этого чертова ерша». Мы в засаду сели по-темному, перед рассветом, чтобы никто не видел. А как выскочили на улицу, слышим один выстрел, другой. Картинский бегом.

— Был бы я на твоем месте, Сашок, уж рябому-то была бы крышка. — Боровик достал папиросы, повертел пачку в руках. — Ничего, если я закурю?

— Кури, Толя. Батя мой смолит постоянно, — разрешил Дорохов.

— Так вот, — продолжал Боровик, — сегодня в конце дня захожу к Ивану Ивановичу протокол задержания подписать, а он как раз рябого допрашивает. Так эта сволочь сидит ухмыляется и не стесняясь говорит Попову: «Жаль, что мало ваших побил. Всего троих легавых шлепнул».

— Теперь больше никого не убьет, — промолвил Саша.

— Это ясно, — согласились приятели.

— Скажи нам, Сашка, по-честному, как на духу, — взмолился Боровик. — Сильно испугался?

— Не успел, ребята. — Дорохов отодвинул чашку. — Как только вошел, смотрю — вот он, рябой, и удивляюсь, как точно его свидетели обрисовали. Хозяйку сразу узнал. Ведь когда мы, Женя, с тобой за ней шли, нам и в голову не пришло, что это та самая «почтальонша». А тут вижу, все приметы, что нам объявили, сходятся. Я, конечно, растерялся немного, думаю: как быть? Но на всякий случай наган достал и курок взвел. Рябой бросил бутылку, и осколки посыпались. Я еще подумал, как бы за шиворот стекло не попало. Первый-то раз от растерянности в потолок пальнул, а вот второй-то уже для острастки. И попал — графин вдребезги. Хотел третий раз стрелять, да вы сами посудите: в револьвере семь патронов, два я уже сжег. А ну, думаю, как кинутся они на меня, да я промахнусь, что тогда? Ведь револьвер перезарядить время нужно, это не то что пистолет — сменил обойму и стреляй. А тут немного погодя — шаги. Слышу, снег на всю улицу скрипит, и бандиты обрадовались. Видно, ждали дружков. Ну, думаю, все. Прикончат и уйдут. Решил стрелять в ноги, пока патроны есть. Лишь бы не упустить.