Говорят, перед смертью человек вспоминает все события прошедшей жизни – они пролетают перед ним в какие-то доли секунды. Может быть, для кого-то это и так, но Вит ничего не припомнил из собственной коротенькой биографии. Может, оттого, что и нечего было особенно припоминать. Он просто вжал голову в плечи и закрыл глаза.

Где-то рядом загрохотали колеса.

Он слегка дернулся, повернул голову и сделал над собой невероятное усилие, чтобы посмотреть, что происходит.

Примерно в метре от его головы промелькнул борт поезда. Шипы-лезвия, не доходя до его головы буквально нескольких сантиметров (по крайней мере, Виту показалось, что это именно так), поспешно убирались обратно.

С другой стороны происходило то же самое. Значит, электрички по-прежнему играют с ним, как кошка со своей добычей. Они знают, что он никуда не сбежит, и можно вволю поразвлечься с жертвой. А потом…

Потом могло случиться что угодно. Игра, скорее всего, быстро надоест – если только к этим механическим хищникам применимы человеческие понятия и эмоции. И тогда одно из лезвий может убраться чуть медленнее, чем следовало – как раз настолько, чтобы ранить его. Отчего-то Вит подозревал, что его начнут убивать медленно, разрезая по частям.

Но его смерть была всего лишь вопросом времени. Рано или поздно беглеца все равно прикончат.

Конечно, можно было подняться при появлении очередного поезда, «проголосовать» – мол, открывай двери, я твой! Может быть, электричка остановится, может – нет. Но Вит не захотел этого делать. Он лихорадочно обдумывал, что можно предпринять – и пока не видел ничего, что помогло бы ему выбраться из гиблого места.

Только потом Вит понял, что его в тот момент спасло его же несчастье.

Поезд вновь появился из тоннеля, и вновь выпустил шипы. Но теперь – в тусклом освещении станции это было заметно, – часть шипов оказались не сверкающими, а темными. Это несколько удивило юношу, и на этот раз он постарался держать глаза открытыми – насколько это было возможно.

Сверкнувшая в уме догадка подтвердилась – лезвия были в крови. В крови кого-то, кто находился рядом и не успел разминуться с электричкой.

Со вторым поездом было все в порядке – но только до момента, когда он вновь вынырнул из тоннеля. Теперь и его лезвия оказались вымазанными в темно-красной крови.

«Что же там за скотобойня?» – подумал Вит. Если в тоннеле находился человек, чтобы убить его, было бы достаточно и одного захода.

Электричка с воинственным гудком – она будто бы передавала сигнал к атаке – проскочила мимо него. Юноша едва успел увернуться от выпущенных окровавленных лезвий, понимая, что если бы не успел – шипы на сей раз не были бы убраны.

Похоже, игра с ним подошла к концу, кто-то серьезно помешал расправе.

Вит мысленно поблагодарил это неизвестное и непонятное ему нечто, и поспешно отполз к краю платформы – туда, где только что промелькнули лезвия.

Он успел – вторая электричка вылетела из тоннеля в том же направлении, что и первая. Эта двигалась молча, а свет в вагонах был потушен.

Вит обернулся. Скорее всего, поездов было только два, и сейчас им временно не до него. Что ж, пускай повоюют, а он не станет их дожидаться. Вит поднялся, и бросился в ту сторону, откуда прибыли поезда. Метров через двадцать «полустанок» заканчивался бетонной стеной.

Парень раздумывал всего лишь пару секунд, а затем решительно спустился вниз. Путь в темный тоннель был открыт – по крайней мере, ему так казалось.

Выходит, в электричку этот Виталий все же ухитрился забраться – вряд ли у него хватило ума лезть в тоннель и бежать по путям. Что ж, задача усложняется многократно. С другой стороны, пойди он по тоннелю, задача поисков была бы предельно упрощена – просто потому, что искать будет некого. А значит – и незачем.

След ауры ясно показывал Корвину направление. Вит был здесь приблизительно сутки назад. Больше того – теперь Корвин уверился, что такой след – слишком яркий и отчетливый даже по прошествии суток – мог принадлежать только ныне живущему. А значит, не все еще потеряно, и нужно торопиться, торопиться… Хотя Вит мог сейчас быть где угодно.

Корвин молил судьбу об одном – чтобы мальчишка оказался сейчас как можно ближе, чтобы его не занесло в какой-нибудь окраинный район вроде Парнаса или Гражданки. Тем более что там были совершенно непроходимые места – даже самые опытные из «кромешников» предпочитали в эти края без особой надобности не соваться.

След петлял по изогнутому тоннелю. Огромный саблезубый кот принюхивался к воздуху, топорщил усы, затем шел дальше.

Если чутье его не подводило, Вит должен был оказаться в одном из населенных тоннелей. Гигантские существа, похожие на летучих мышей, были Корвину сейчас не страшны, но вполне могли напасть на обыкновенного невооруженного человека. Да и ему сейчас, возможно, придется пробивать себе дорогу.

Самая большая неприятность для Вита, а значит, и для Корвина, крылась вот в чем – мальчишка просто не мог не быть впечатлительным. Иначе его ни за что не занесло бы на кромку. Здесь же любой детский страх, любой прочитанный когда-то «ужастик» мог ожить самым неожиданным и крайне неприятным образом. Все местные твари питались эмоциями – прежде всего, эмоциями людей реального мира. Но уж если кого-то из людей занесло в эти края, и он не обладает необходимыми навыками защиты – наверняка начнется самый настоящий пир.

Зубы «летучих мышей» не слишком опасны для человека, змеи-кабели в тоннеле не станут впрыскивать яд. Все это им без надобности – достаточно только прикоснуться. То же самое можно сказать и о поездах. Хорошо, что Вит забрался в метро не в тот момент, когда в Петербурге наступает утренний «час пик». Иначе все могло осложниться донельзя – особенно в понедельник, когда у людей возникают самые отвратительные из негативных эмоций.

Правда, на кромке в Петербурге это еще вполне терпимо: питерцы в реальном мире – довольно спокойный и психически устойчивый народ (за что их, порой, несправедливо считают холодными и равнодушными). Но вот где-нибудь в Париже, Нью-Йорке или Москве во время утреннего «часа пик» можно запросто сгореть. В самом буквальном смысле.

Но и сейчас опасностей было предостаточно.

Саблезубый кот грозно заворчал, вбегая в тоннель-ответвление. Наверху что-то зашелестело. Огромный зверь остановился и поднял лапу. Здешние твари могли признать только силу. Рык кота повторился – на сей раз громче. А потом Корвин в своем нынешнем облике спокойно проследовал дальше. Здесь ему ничего больше не грозило – ни одна из «летучих мышей» не решится приблизиться к громадному зверю. А если таковая и найдется – ей же будет хуже.

Местные твари были все же материальны. И смертны.

Около следующего поворота тоннеля саблезубый кот надолго остановился. Там чувствовался застарелый запах свернувшейся крови. Корвину он был совершенно отвратителен – такая гадость могла привлечь разве что какого-нибудь падальщика.

Лукреция тоже почувствовала запах недавней смерти в тоннеле. Шерсть кошки слегка вздыбилась, она беспокойно вертела головой по сторонам, сидя на загривке саблезубого.

Наконец, Корвин решительно, хотя и довольно медленно направился вперед. И сразу же наткнулся на следы не столь давней бойни. Повсюду – на рельсах, в пространстве под ними – виднелись клочья серых шкур, изломанные кости… И кровь. Корвину с его хорошим ночным зрением в нынешнем облике было хорошо заметно, что кровь была даже на стенах.

Он наклонился, к чему-то принюхиваясь. Ну, так и есть – здесь произошло большое избиение крыс. Интересно, кто же их так? Обычно, нападают первыми именно крысы. Атакуют стаей, слаженно и разумно, как будто ими кто-то руководит. А может быть, так оно и есть.

Корвину доводилось слышать о том, что где-то на кромке в подземных тоннелях обитает «крысиный король», но видеть это чудовище ни разу не довелось. Впрочем, как он тут же решил, это, пожалуй, и к лучшему.