– Ты еще скажи, что наш народ в советские времена получал облегчение через страдание в очередях. И теперь был страшно рад пострадать хоть в какой-то очереди. Я имею в виду к Поясу Богородицы.

– Так ведь так и есть, – пожал плечами Вася. – Есть страдание. Есть грех. Искупаешь грех. Получаешь облегчение и на самом деле испытываешь радость! А мне сейчас даже подраться по-человечески не с кем. Мы поэтому и придумали такие корпоративы, что всем скучно! Как ты думаешь, почему столько людей у нас на митинги теперь ходят?

Я не знала ответа на этот вопрос. Признаться, считала, что от нечего делать. Вася считал, что от скуки и желания выпустить пар и что стране нужен настоящий русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Он уже собрался перейти к вопросам политики, но я предложила сменить тему. Еще разговоров о политике на ночь глядя мне не хватало! Отдать должное, ни один из моих мужчин ею не интересовался, что меня очень устраивало.

– И я еще наукой успел позаниматься, – заявил Вася.

«В виде подопытного животного?» – так и подмывало спросить меня, но я сдержалась.

Оказалось, что Вася поступил в аспирантуру в советские времена (сам), но диссертацию недописал – времена изменились. Вася ушел в бизнес, а бизнесу девяностых не требовались люди со степенью. Однако они стали нужны (из-за престижа) в последние годы. И кандидатская, а тем более докторская степени стали считаться престижными. Народ ринулся делать себе диссертации. Больше всего кандидатов оказалось среди депутатов. То есть люди вначале становились депутатами, а потом быстренько кандидатами (а не наоборот), а то и докторами, в особенности если шли на второй депутатский срок. С другой стороны, у наших нищих ученых появилась возможность приработка.

Вася честно признался, что нанимал человека – доработать то, что у него самого было сделано. И он ведь в самом деле учился в аспирантуре (пусть и недоучился) в отличие от своих коллег.

– Юль, а тебе говорили, что у тебя грудь красивая? – без перехода спросил Вася. – Хотя что это я? Конечно, говорили. Но я тоже скажу. Ты же не американка какая-нибудь, чтобы на меня за комплимент в суд подавать. Как хорошо, что у нас можно женщин где хочешь рассматривать! Ты знаешь, как интересно теперь стало за иностранными мужиками за границей наблюдать? Они в лифте, в холле, в ресторане, у бассейна глаза долу опускают, потому что их бабы их потом могут засудить за сексуальные домогательства. А у нас мужика импотентом могут посчитать, если не домогается. Я это судье одному американскому объяснял. Хорошо, что мужик попался и явно из пострадавших. Или из друзей его кто-то пострадал от их ненормальных баб.

– Что ты делал в американском суде?!

– Ну… Одна американская дура подала на меня в суд. Но ты не думай – все хорошо закончилось. Я кучу свидетельниц нашел. Наших теток. И бывших наших. Они и объяснили американскому суду, что наш мужик обязательно должен женщину домогаться – всегда и везде. Кому надо, чтобы его импотентом считали, даже если это на самом деле так?

– Чем закончился суд? – Меня разбирал истерический смех.

– Я оплатил судебные издержки. Американка ничего не получила. А могла бы получить секс со мной! Но, конечно, только когда я ее рассматривал. Она мне в первый момент приглянулась, но после того, как показала свое гнилое нутро… Пусть дальше сидит в старых девах. А свидетельницы мои остались довольны.

Вася многозначительно улыбнулся.

Мне не очень нравился поворот нашей беседы. Я сказала Васе, что ни в коем случае не считаю его импотентом, но ему на самом деле пора домой.

– Юля…

– Нет. И я имею в виду именно «нет».

Вася все-таки уехал. Я вздохнула с облегчением. Я не была уверена, что мне удастся от него отделаться.

Утром, еще из дома, набрала номер Андрюши в Управлении.

– Нам позвонили в холдинг и специально передали, что в овраге, в Приозерском направлении, лежит труп.

– Что граждане, звонившие вам в холдинг, делали в овраге?! – застонал приятель.

– Наверное, останавливались отлить. Но видеть твоих областных коллег желания у них не было, тратить время на дачу показаний тоже. Ну а стать козлом отпущения тем более никому не хочется. Но ведь и такой вариант исключать нельзя, правда, Андрюша? Поэтому граждане звонят представителям СМИ. И ведь это не первый случай.

Андрюша опять застонал, потом вдруг резко оживился:

– Так ведь это область! Как-то я сразу же сообразил! Юленька, я сейчас переадресую информацию. Тебе перезвонят. Ты на место поедешь? Сегодня трупов еще нет? Тебе нужно что-то заснять для вечерней программы?

На место мы с Пашкой поехали. А пока ехали в Приозерский район, труп нашли без нас. Но нам дали его заснять. Зрелище, скажу я вам, было не самое приятное…

На первый взгляд причиной смерти послужил удар каким-то тяжелым тупым предметом по голове. Так сказал судмедэксперт. И он же определил (несмотря на явную несвежесть трупа), что повреждения телу покойного (явно при жизни) наносились и другими предметами… Документов при покойнике не оказалось. Я, естественно, сказала, что знать не знаю, кто это такой. И я на самом деле не знала фамилию! Но органы прокатают пальчики и быстро выяснят это по своей базе данных. Пальчики Леонида в ней точно должны быть.

Не могу сказать, что мы с Пашкой надолго задержались в Приозерском районе. Мне пришлось подписать протокол, потом мы поехали назад в город.

Перед зданием нашего холдинга прогуливался Алекс Циммерман.

И явно ждал меня. И знал, на какой машине я езжу.

То есть как только я припарковалась, он двинулся в направлении моей машины.

– Здравствуйте! – слегка склонил голову гражданин Америки. – Мы можем с вами побеседовать?

– Можем, – кивнула я. – Прямо сейчас?

– Как вам будет удобно. Вы, наверное, еще не обедали?

– Юля, я записи сдам Виктории Семеновне, – встрял Пашка. – Позвонишь мне потом.

Пашка явно понял, что Циммерман скажет больше, если мы будем с ним вдвоем. В окрестностях холдинга я знала немало мест, где можно тихо посидеть (и во всех этих местах меня прекрасно знали), поэтому сама назвала Алексу ресторанчик, а там прошла к самому дальнему столику, над которым царил полумрак.

– Что посоветуете брать? – спросил у меня Алекс.

– Здесь великолепное мясо с грибами, – сказала я. – А вообще у них все вкусно.

Мы сделали заказ. Алекс взял себе пиво, я пила сок, так как мне еще предстояло сегодня сесть за руль.

– Мне нужно вам представляться? – с легкой улыбкой спросил Циммерман. Он говорил на прекрасном русском, хотя какой-то акцент все равно слышался. Или это у меня такое чувствительное ухо? Хотя меня же предупреждали, что говорит он не совсем так, как мы. И он на самом деле иногда строил фразы непривычным для меня образом.

– Я знаю, где вы работаете, – ответила я.

«Сегодня обязательно нужно связаться с Олегом из ФСБ и получить досье на этого Алекса! Почему я этого до сих пор не сделала? Или Олег еще не успел все собрать? Да, наверное. Иначе бы сам позвонил».

– Юлия, мне нужна ваша помощь, – сказал Циммерман. – Естественно, я вам за нее заплачу.

– Вы или Роберт Нистелрой? – невинно спросила я.

– Это будут деньги Нистелроя, но получите вы их от меня, – невозмутимо ответил Алекс.

Я вопросительно посмотрела на красивого мужчину, сидевшего напротив меня.

– Поскольку вы знаете, чем я занимаюсь, мне будет проще вам все объяснить, – снова заговорил Циммерман. – Я ищу картину «Мадонна на лугу». У меня есть основания считать, что она находится в России.

– Чья это картина?

– Леонардо да Винчи, – как само собой разумеющееся ответил Алекс.

– Вроде бы…

– В официальном списке работ Леонардо вы ее не найдете. Но кто знает, сколько на самом деле работ он оставил после себя? Точно известно про семнадцать художественных произведений – и их местонахождение.

– Но эти картины нельзя приобрести, – заметила я.