– А откуда Галустьян узнает, где находится вещь?

– А ты у него спроси, – предложил Вася и расхохотался, потом серьезно добавил: – Узнает. Ты же тоже узнаешь то, что тебе нужно, по своим каналам? А у него свои источники – вполне определенные. Ведь многие вещи официально покупались на аукционах или фигурируют в легально опубликованных каталогах. Откуда сами заказчики о них узнали бы? Или кто-то где-то прихвастнет по пьянке, а еще кому-то вдруг страшно захочется заполучить Перова, Серова или Петрова-Водкина.

– Воруют на самом деле дорогие вещи? Раз нет искушения еще что-то прихватить?

– Юль, это постоянная работа, – усмехнулся Вася. – А сейчас в стране с работой не очень. И даже на криминальном поприще рабочие места занимают гастарбайтеры. Правда, криминал с ними не церемонится в отличие от официальных властей. Тут все четко: если есть свои претенденты на район, сферу деятельности, конкретный бизнес, дом или дело – то извини-подвинься. И гастарбайтеры это тоже секут. А Галустьян, насколько я понял, хорошо платит и не кидает. Заказал конкретную вещь – обещал заплатить конкретную сумму. Принесли вещь – получите обещанное. Чего же не работать? Юль, он на самом деле деловой человек. Насколько я понял, с ним можно иметь дело. Обещал – сделал. Так должно быть. То, что он приторговывает из-под полы левым товаром, так ему жить надо. У него семья большая. Здесь трое детей, жена и больная теща и в Армении куча родственников, которым помощь требуется. Он их потихонечку сюда перетаскивает, работу находит. Я все понимаю. Бедных он не обирает, последнего куска хлеба никого не лишает. Не наглеет. Сам живет и другим дает. А то, что к кому-то его воры залетают, так те сами виноваты. Ставь новые запоры, сигнализацию, собаку, в конце концов, заведи. Богатых лохов кидает – так они сами виноваты. Нужно у нескольких экспертов консультироваться.

Вася еще отхлебнул пива.

– И еще он оплачивает образование одному талантливому парню. Русскому. Не родственнику.

– Какое образование? – не поняла я.

– Точно я тебе название специальности назвать не могу. Я тебе объясню, в чем суть дела, – так, как я сам понял.

Вася сказал, что Галустьян, по всей вероятности, готовит своего специалиста для проведения каких-то реставрационных работ в будущем. Обычная реставрация – это медленный и трудоемкий процесс. На некоторые объекты уходят годы.

– На картины?!

– И на картины тоже. Но тут дело в зданиях.

– Зачем Галустьяну здания?!

– Спроси у него. Может, собирается особняки какие-то оформлять. Или офисы. Ну, например, купят люди старое здание, а в нем сохранились фрагменты старинной настенной росписи, фресок, в общем – былых шедевров. И люди хотят восполнить эти «невосполнимые утраты». Наша компания, например, может себе прикупить такой особнячок… Мы с ребятами уже, кстати, думали на эту тему. Выучится парень – мы ему работу дадим. Галустьян, насколько я понял, просто так деньги тратить не будет. Вложение должно окупиться.

Вася объяснил, что при восстановлении вручную требуется делать по нескольку эскизов на каждый фрагмент. При использовании компьютерной графики и специально разработанной «реставрационной» методики все значительно упрощается и очень существенно сокращается время. Естественно, в компьютер вводятся имеющиеся данные – все, что сохранилось до наших дней (сохранившиеся элементы фотографируются). Потом вводятся данные, полученные в результате работы с документами. Ведь есть архивы, чертежи, старые фотографии, исторические справки. Используется все, что удастся раздобыть. В результате можно создать трехмерную модель объекта, воссоздать утраченную роспись. Полученные изображения – не исключено, что даже стопроцентно соответствующие оригиналу, но стопроцентной гарантии не дает никто, – можно переносить и на холсты, и на стены.

– Так это делается в нашей стране или нет? – не поняла я.

– Нет!!! – заорал Вася. – Это запрещено законом. Ты что, журналистка, не знаешь, какие у нас дурацкие законы?

– То есть, насколько я поняла, есть методика восстановления утраченной живописи, росписи, фресок…

– Кстати, разработанная в нашем городе, – вставил Вася и опять отхлебнул пива.

– …но ее нельзя реально применить на практике? Что за бред?

– На сегодняшний день росписи можно выставить как самостоятельные произведения.

– Где?!

– На объекте. Уже есть один пример. – И Вася назвал конкретный адрес. – То есть теоретически объект когда-нибудь может быть восстановлен – вручную, но, как ты понимаешь, на это деньги вряд ли найдутся. И сколько лет на это уйдет? Но внутри объекта уже выставили трехмерную модель и росписи на холстах, чтобы граждане, так сказать, могли посмотреть, как все выглядело в старые добрые времена. Вот этим компьютерным технологиям и обучается протеже Галустьяна. Что конкретно он будет делать, спрашивать надо у Галустьяна. Но думаю, что протеже Галустьяна будет все-таки восстанавливать сами стены. Или картины. Я не знаю. Но не исключаю, что в будущем использую парня. Частным образом.

Я в очередной раз подумала, что журналистская работа позволяет значительно повысить свой образовательный уровень. Сколько новых вещей узнаешь в процессе… И как все-таки далеко шагнул прогресс!

– В общем, я решил, что бабу мою можно доверить этому армянину, – заявил Вася, врываясь в поток моих мыслей.

– Но когда я вам позвонила, вы сказали, что Галустьян куда-то втянул вашу жену. Вы не поверили, что он может устроить ей бесплатную выставку.

– Ее картины продаются?

– Да.

– А ей сколько с этого?

– Не знаю.

– Вот и я о том же. Да, за первую выставку я отстегнул тридцать тысяч долларов. Это только за саму выставку. Ну и еще двадцатка ушла на то на се. Не отбил я их. Но Алиска счастлива была. Картины стали продаваться, у нее интервью брали. В общем, довольна и реветь перестала. А то все влагу разводила. Но Галустьян не может работать себе в убыток. Значит, с Алиски взял драконовский процент. Я не проследил за этим. Она мне чего-то вякнула про то, что у нее будет вторая выставка. Я сказал: больше ни доллара, ни рубля не дам. А она мне выдала, что ее так выставляют. Я над этим «так» посмеялся. А значит, выставил ее армяшка. Ну, в общем, пусть между собой разбираются. Я не собираюсь помогать Алиске вытрясать из Артура деньги. Обещанное он ей отдаст. А то, что она переговоры вести не умеет, так ее проблемы.

– Я могу с ней поговорить?

– Валяй. А мы с Пашей пока еще выпьем.

Вася махнул в нужную сторону, объяснив, где находится дверь, ведущая на женскую половину.

Я прихватила камеру и отправилась в нужном направлении. С Васиной стороны в замок был вставлен ключ. Значит, с женской половины сюда без Васиного разрешения не попасть?

Я повернула ключ – и дернулась. Я никогда не слышала, чтобы замок так скрежетал. Неужели не смазать?

– Мама, быстро! – раздался крик с другой стороны. Потом послышался топот ног, приглушенные голоса – и все стихло.

Что же там такое происходит? На всякий случай я включила камеру.

Я распахнула дверь и моргнула. Напротив, выстроившись в ряд, по стойке «смирно» стояли женщины и дети. Я не могла не заснять это зрелище для потомков. И для нашего архива.

– Добрый вечер! – сказала я. – Юлия Смирнова. «Криминальная хроника».

Женщины и дети моргали и, по-моему, не знали, как себя вести. Однако строй никто не нарушил, «вольно» не встал, вопросов не задал. Женщин было пять. Вроде бы Вася говорил про трех жен? Или две – наложницы? Алису Станиславовну я узнала сразу же. Во-первых, она в жизни соответствовала своей фотографии. Во-вторых, она единственная не соответствовала стандартам модельного роста и комплекции. Все остальные женщины (в количестве четырех) были и моложе ее, и значительно выше ростом, и стройнее. Все, за исключением Алисы Станиславовны, были очень умело накрашены и явно регулярно посещали парикмахерскую. Алисе, похоже, было плевать на свою внешность. Или она не желала участвовать в борьбе за внимание Васи? Наоборот, хотела, чтобы он поменьше ей его уделял?