Почему Бурханиддин с такой ненавистью обрушился на учение Ибн Сины о мистическом знании?

Из тех же слов, что, как проклятие, прозвучали: по адресу Ибн Сины в устах Бурханиддина, можно составить во славу Ибн Сине восторженным гимн. Вот он: и «Для того чтобы показать преимущества разума и научного метода познания перед религиозной догматикой, — напишет М. Хайруллаев, — необходимо было Прежде всего поднять их авторитет до уровня столь громадного в эпоху средневековья — авторитета „божественной“ Истины. Требовалось возвысить человеческий разум до уровня мирового, придав ему „божественную“ окраску. Таким образом, разум и научное познание были поставлены рядом и даже вознесены над… религиозно-мистическим познанием бога, а наука и философия — над религией теологией».

— Мистическое знание, да, есть! — говорит Бурханиддин. — Но только у одного из всех нас, живых, — у пророка Мухаммада. Только он мог понимать, и познавать бога через видения, откровения… А что говорит Ибн Сина?. Мистическим, то есть пророческим знанием, оказывается, может обладать… ЛЮБОЙ человек, — вы представляете! — любой, достигший совершенства души. Вот ведь как — под корень! — рубит основы религии… А чтобы вы поверили ему, что, действительно, не единственный из всех нас, — ПОСЛАННИК бога — Мухаммад мог входить в соприкосновение с богом и получать от него знания, Ибн Сина дает в своей книге «Указания и наставление» ПОРТРЕТ того «любого», кто тоже может НЕПОСРЕДСТВЕННО от бога получать мистическое знание. Вот этот портрет. Послушать Ибн Сину, так каждый десятый из нас подходит под его описание! Я читаю: «Мистик, то есть ариф, — скромен, приветлив, радушен, одинаково чтит как малого, так и старого, любезен как с безвестным человеком, так и с прославленным. Да и как ему не быть приветливым, когда он радуется достижению Истины и всякой вещи, в которой усматривает Истину! Как ему не быть одинаковым со всеми, когда для него все равны? Все люди в его глазах достойны милости, хотя они и предаются тщетной суете…

Мистика не занимают ни сплетни, ни слухи, а при виде мерзкого его охватывает не столько гнев, сколько жалость, ибо ему ведома тайна… о предопределении. Если он совершает благодеяние, то делает это бескорыстно… Он способен совершить великое благодеяние даже для тех, кто не относится к людям благодеятельным.

Мистик бесстрашен. Как же может быть иначе, когда он далек от страха смерти… Он не злопамятен, на прегрешения. Как же иначе: ведь его душа выше того, чтобы ей могло нанести рану людское зло. Да и как же иначе, если его разум всецело поглощен истиной…» Тьфу! — Бурханиддин закрыл книгу.

— Вы не все прочли, уважаемый, — сказал, выходя вперед, Муса-ходжа. — «Мистики бывают различных ступеней, — написано еще у Ибн Сины, — отличающих их от других в этом дольнем мире. Они как бы, окутанные оболочками своих тел, сбрасывая и отделяясь от них, возносятся мир божественный».

— Ужас! Ужас! — закрыл голову руками Бурханиддин. — Простой человек и… «возносится в мир божественный»!!!

— «они обладают скрытыми в себе чувствами и свойствами, — продолжает Муса-ходжа, — проявляемыми явно, но их осуждают те, кто о них не ведает, и превозносят Те, кто о них знает…

Мистик стремится к постижению Высшей Истины, Не требуя ничего взамен… Тот, кто предпочитает мистическое познание ради самого мистического познания, обнаруживает лицемерна. Тот, Кто вообразит, что им будет обретено нечто общеизвестное, собирается перейти вброд море Единения… Мистическое знание также, имеет стадии. Однако их не объяснить словами. Не растолковать выражениями… Слишком велика Истина, чтобы путь к ней был доступен каждому, вступающему на него, и чтобы все один за другим могли познать ее… Поэтому то, что содержит эта наука, покажется НЕВЕЖАМ смешным, — Муса-ходжа выразительно посмотрел на судей, — а жаждущем познаний — благородным учителем… Всякому суждено получить то, для чего он родился».

— Для чего вы все это прочли? — спросил насмешливо Бурханиддин.

— Чтобы показать, что и вы можете стать арифом, то есть обладать, как пророк Мухаммад, мистическим знанием, если пройдете все ступени Иерархии — то есть совершенствования души. Вот какой верой в человека исполнено это великое учение, а вы говорите…

Муса-ходжа прав. Вопрос мистического знания «возник в связи с необходимостью объяснения откровений и „божественной“ миссии пророка Мухаммада, — пишет М. Хайруллаев. — Согласно официальной мусульманской доктрине, Мухаммад возвысился до такого состояния, что входил в соприкосновение с богом… Эта особая и таинственная способность его была названа „пророческой“ и, как утверждалось, могла быть доступна только избранным богом личностям — пророкам»..

Фараби и Ибн Сина в своем учении о мистическом знании показали, что «пророчество не является способностью исключительной, оно, как ЕСТЕСТВЕННЫЙ процесс, доступно каждому, кто обладает огромным запасом воспринятых ощущениями образов внешних предметов», обширными знаниями, значительной воображающей силой и глубокой интуицией. «Механизм» откровения, пророчества сводится таким образом к ЕСТЕСТВЕННОМУ процессу, имеющему место как во время бодрствования, так и во время сна[229].

Вот, посмотрите, как снимает Ибн Сина налет таинственности с пророческого (мистического) знания, научно объясняя его. «Чем сильнее душа, — пишет он в книге „Указания и наставления“, — тем меньше сила, притягивающая ее к… (отвлекающим) чувственным факторам, в тем больше она отчуждает от себя излишние действия… Когда уменьшаются чувственные преграды и сокращаются препятствия, душа, освобождаясь от земных привязанностей, устремляется в божественный мир (мир Истины) и в ней отразится тогда образ из небытия, проникнет в мир мышления человека, отразится в общем его чувстве (но время бодрствования или сна)…

Этот духовный образ (из небытия), возникающий в душе…. бывает слабым, и тогда он, не пробудив воображения (мысли) и памяти, не оставит в ней следа. По может этот образ быть чрезвычайно сильным. При его восприятии душой овладевает спокойствие, и образ ярко отпечатывается в воображении, чему будет содействовать и сама душа.

Такие явления происходят и с мыслями, которые одолевают тебя. Случается, что мысль о чем-либо оседает в твоей памяти, но потом ты погружаешься в размышления о других вещах, заставляющих тебя забыть первую мысль… В этих мысленных поисках ты порою запутываешься и забываешь главный предмет размышлений, однако…. (потом) ты вдруг вновь схватываешь его, — ярко и остро…

Итак, опыт и сопоставление согласуются в том, что человеческая душа способна воспринимать нечто из небытия во время сна. Но не существует никаких препон тому, чтобы это нечто было воспринято и во время бодрствования».

Таким образом, «пророчество ничего таинственного и себе не содержит. — пишет М. Хайруллаев, — просто-напросто это познание сущностей с участием большой доля интуиции, глубоких знаний, сильного воображения» и обладания при этом совершенной чистой душой, прошедшей школу самосовершенствования.

Эти души — словно островки, по которым человечество идет через море жизни, «море мук». Исполненные страстной Любви к Истине, они ведут за собой другие души, «колеблющиеся между стадиями господства и униженности» (книга «Указания и наставления»).

Одним из средств выражения мистического знания является Молчание, венчающее долгий пророческий поиск.

Разве не молчит «Божественная комедия» Данте? Да, он поднялся сквозь ад, чистилище и рай (Иерархию) к Беатриче (истине), а дальше что? Дальше — Молчание., Вот здесь, когда остаются Данте и Беатриче наедине, и есть истинное начало «Божественной комедии». Что она скажут друг Другу, встретившиеся Небо и Земля?

Разве не молчит «Троица» Рублева — откровение о, высшей Красоте России? Разве не молчит музыка Бала, цель которой пройти с нами все ступени Иерархии ну дверей Истины оставить с ней наедине? Пусть каждый помолчит здесь один со своими мыслями…