Грей тут же переключился на новую проблему. Меж его ладонями с шипением и треском материализовалась быстро разрастающаяся алая искра. В следующее мгновение чародей швырнул полыхающий огненный шар в сторону оборотней, но те метнулись в разные стороны так, что их не зацепило. Тогда маг, быстро прошептав заклинание, накрыл «магическим щитом» носилки с больным послом, а на себя набросил заклятие «невидимого доспеха» и приготовился обороняться.

По сути, «магический щит» представлял собой большой энергетический пузырь, с виду чем-то напоминающий мыльный — прозрачный, голубоватый, с подвижным радужным отливом. Однако это было лишь внешнее проявление — существа, предметы или объекты, находящиеся внутри него, оказывались надёжно защищены от любых физических влияний, и заизолированы от любых чар. «Щит» требовал постоянной подпитки энергией мага, иначе, под натиском разрушительных сил, мог быстро рассеяться. Недостатком было то, что он не пропускал никаких воздействий не только внутрь, но и наружу, и поэтому использовался исключительно для защиты.

«Невидимый доспех» визуально не проявлялся почти никак, лишь приглядываясь можно было рассмотреть неясное синеватое свечение, плотно прилегающее к телу. Эта магическая броня была мощнее и крепче любой из существующих, она не стесняла движений и позволяла пользоваться магией, храня носителя от всевозможных повреждений, правда, лишь ограниченное время, напрямую зависящее от могущества создавшего её чародея.

Сотворение защитных чар заняло у Грея какие-то секунды, но за эти секунды вервульфы подбежали уже достаточно близко. Молодой инквизитор схватился за клинок, Борис Борисович — тоже.

Но почему-то оборотни остановились. Из тех же кустов, откуда выскочили они, к имперцам направлялся ещё кто-то. Грей разглядел невысокую смуглую орчиху в какой-то меховой рванине, утыканной пёстрыми перьями, и двоих человек. Один из них, немолодой мужчина, одетый в чёрную инквизиторскую форму, поверх которой был наброшен пропылённый походный плащ, похоже, возглавлял эту группу нечисти.

Такой расклад вызвал у мага некоторое недоумение, которое, впрочем, он тут же разрешил мыслью, что человек в инквизиторской форме — скорее всего отступник.

— Ну что, Бориславский… Вот мы и встретились. — Сказал тот человек, остановившись шагах в десяти от дороги.

Борис Борисович посмотрел на человека как-то нехорошо, и стало очевидно, что он с ним знаком.

— Или ты меня ждал. Что же, дождался…

— Убейте их! — Приказал своим спутникам инквизитор-отступник, и вервульфы снова ринулись к дороге. Красноглазый оборотень наметил целью Грея, Голубоглазый — Бориславского, орчиха помчалась к молодому инквизитору.

От броска огромного вервульфа увернуться оказалось не так уж легко, однако он не смог сшибить Августа с ног. Маг уклонился, поднырнул под громадную зубастую пасть, капающую слюной, и приложил к лохматому пузу волка-оборотня ладони, полыхавшие синим пламенем. Эффект не заставил себя ждать — оборотень, под усиленный в десятки раз, потрескивающий звук замораживаемой плоти, мгновенно превратился в хрупкую ледяную статую. Грей выхватил из ножен клинок и тут же разбил лёд вдребезги.

Голубоглазый вервульф сшиб с ног Бориславского, разодрал ему бедро до кости, и норовил вцепиться в шею. Август метнул в нападавшего огненную сферу, которая, ударившись об тело оборотня, заставила шерсть вспыхнуть. Пламя распространялось очень быстро, и через какие-то мгновенья огромный волк весь полыхал, словно факел. Он тут же отцепился от инквизитора, и со скуляжом начал кататься по траве.

Орчиха оказалась настолько вёрткой и ловкой, что молодой инквизитор никак не мог её даже ранить, хотя и она без толку прыгала вокруг него с кинжалом. Уставший Грей решил положить конец бою, и швырнул в орчиху какое-то простенькое эльфийское заклинание обездвиживания. Тут же травы под её ногами зашевелились, взвихрились до пояса, опутав её плотным коконом из стеблей и повалив на землю. После маг оглянулся в сторону инквизитора-отступника, но его, как и его спутника, там уже не было. А куда-то в обратную сторону по дороге нёсся оборотень с обгоревшей шерстью.

Этим небольшое сражение завершилось, и Август поспешил к валяющемуся на земле раненому инквизитору, зажимавшему глубокую кровоточащую рваную рану на бедре.

— Борис Борисович, позвольте… — Грей склонился над ним, убрал его руки с безобразного увечья, и простёр над разодранной плотью свои ладони, засветившиеся ровным голубовато-зеленоватым светом.

Это холодноватое свечение обладало мощнейшим целительным эффектом; прошло меньше десяти минут, как страшная рана затянулась, осталась лишь полоска более светлой кожи.

— Хорошая работа. — Похвалил его Бориславский. — Ты — надёжный человек, я обязательно это отмечу это. Теперь, закончи начатое. Добей орчиху, и отправимся дальше.

— Добить?.. Но ведь она же не опасна… Путы удержат её, сколько потребуется… А потом — пусть себе живёт.

— Юноша, мы не оставляем в живых врагов Империи. Решай, имперец ты, или всё тот же бродяга, наёмный маг. Кто ты — Август Грей, или Андрей Серов. Делай свой выбор.

— Я понял вас… — Негромко сказал Грей.

Маг подошёл к опутанной стеблями трав орчихе. Она пристально смотрела на него, в узких, раскосых глазах её полыхал ужас и страх смерти, ноздри широкого, приплюснутого носа раздувались от тревожного судорожного дыхания. Какие-то мгновения Август колебался, в его сердце находилось место для жалости сострадания даже к таким ненавистным с детства существам, как орки. Это было так странно — бороться с благородными порывами души, менять сочувствие на равнодушие, осудить беспомощное создание на смерть.

Понимая, что замешкался слишком надолго, Грей тяжело вздохнул и, сотворив между ладонями искрящуюся «шаровую молнию», испепелил орчиху.

Её взгляд ещё долго стоял у него перед глазами, и всю оставшуюся дорогу размышлял, верно ли поступил. Правда, терзающие юношу сомнения отступали перед открывающимися перспективами. Теперь Август был уверен, что исполнение его замыслов — вопрос времени и приложенных к делу стараний. Он знал, чего хочет, хотя пока не представлял, какие способы для этого наиболее подходят. Однако надеялся, что то, что он уже сделал, послужит ступенью к дальнейшему, а о своих чаяниях не поведал никому.

Всю внешнюю границу Империи окружала колоссальная, неприступная стена, сложенная из гладких каменных блоков, высотою в тридцать метров. Ходили слухи, что без магии в строительстве этого оборонительного укрепления, определённо не обошлось. Хотя бы исходя из того факта, что Империя довольно часто расширяла свои владения, и новые территории в считанные дни оказывались окруженными стеной.

Посольская группа вместе с Греем подъехала к высоким воротам; ворота были высотой метров десять, никак не меньше, и, по-видимому, дубовыми, обитыми железом. На правой их части красовался огромный гербовый щит с гербом Империи: на ярко-алом фоне изображён человек в золотом доспехе, шлем с забралом был увенчан короной, в правой руке он держал меч, в левой — чёрный щит с серебряным крестом. Герб олицетворял структуру имперской власти — воин в золотом доспехе — Император, меч — имперская армия, щит — Инквизиция. Щитодержателями были позолоченные фигуры архангелов.

Не успели они подъехать, как послышался некий скрежет, похожий на работу большого шестереночного механизма, и ворота начали открываться; за ними оказалась стальная решётка с толстыми прутьями, она плавно поднялась вверх увлекаемая массивными противовесами, пропуская прибывших в Межграничье.

Вопреки ожиданиям Августа, их встретили отнюдь не имперские солдаты в начищенной до блеска броне, нет. Пограничниками оказались обыкновенные, разношёрстные наёмники с нашивками в виде герба Империи на форме. Некоторые из этих наёмников даже показались Грею знакомыми и он, не желая быть узнанным, накинул на голову капюшон потёртого дорожного плаща.