В большом зале замка Йорхен, напротив окна, на деревянном кресле с высокой спинкой, чем-то напоминавшем трон, восседал, опершись на подлокотник и подперев подбородок кулаком, пожилой граф — Йоримус Йорхен. Этот седовласый, морщинистый мужчина с постоянно хмурым, суровым выражением лица, которое придавалось ему густыми, кустистыми бровями, сросшимися на переносице и низко нависавшими над глазами, правил графством Йорхенхолл уже почти тридцать лет.

Небольшие владения его стояли среди обширных степных просторов. Династия Йорхенов уже пять столетий, как обосновалась в этих землях. Когда-то здесь выращивали отменных чистокровных скакунов, знаменитых на весь материк, и приносивших графству основной доход, именно поэтому гербом этого графского рода был пышногривый, вставший на дыбы, серебряный конь на синем фоне.

Йорхенхольские кузнецы славились на всю округу умением ковать клинки и броню. Но со временем искусные мастера перебрались в богатые княжества, где жизнь была гораздо безопаснее, а денег за работу платили больше. Те же, кто остались, талантами не выделялись, ныне даже чтобы подковать коня приходилось довольно долго разыскивать кузнеца. Лошадей скосил мор, забравший три четверти поголовья. Затем засуха, голод… вдобавок, богатый некогда род графов Йорхенов разорился из-за частых набегов орков и племён кочевников на их земли.

Но три сотни лет назад в Йорхенхолле был период процветания, и хозяева, не скупясь, вкладывали средства в обустройство родового гнезда. Вначале дом Йорхенов представлял собой деревянный сруб на вершине искусственного холма, обнесённый частоколом. Однако после очередного пожара, хотя и не приведшего к значительным разрушениям, граф Тэм Йорхен решил заложить каменный замок. Благо, одна из его дочерей была обещана в жёны племяннику тогдашнего князя Лейара, Вильяма Нордла. Тот, в свою очередь, пообещал помочь, обеспечив по сходной цене поставки материалов из своих каменоломен. Искусственная насыпь не смогла бы выдержать многотонную махину, поэтому замок пришлось строить чуть в стороне. Старый сруб почти полностью разобрали, пустив древесину на нужды строительства. На холме осталась лишь закрытая наблюдательная вышка, прозванная «голубятней».

Новый замок — Йорхен, постоянно достраивался на усмотрение нового хозяина, а за триста лет сменилось девять поколений. Сейчас он представлял собой четырёхъярусный квадратный донжон из серого камня, всё также выполнявший оборонительные функции. К нему примыкало большое крыло, в котором располагался главный зал, предназначенный для приёмов и праздников, а также жилые комнаты графской семьи. Просторный двор с небольшим Храмом богини Элтабиатты, колодцем и подсобными помещениями, был обнесён каменной стеной в три человеческих роста высотой. На этой, чуть поросшей мхом стене, летописью набегов, остались многочисленные «заплатки» на местах повреждений.

Некогда грозный правитель Йорхенхолла сейчас выглядел болезненно и устало — бордовый камзол, украшенный серебряным галуном, был небрежно расстёгнут, а ворот белоснежной шёлковой рубашки — развязан, чтобы одежда не стесняла и без того тяжёлое дыхание. Яркие лучи полуденного солнца, лившиеся в узкое, высокое окно, высвечивали нездоровую бледность его кожи.

По обе стороны от его кресла стояло по офицеру в синей военной форме с серебряными эполетами. Войдя в зал, к графу, вырвав его из глубокой задумчивости, граничащей со сном, подошли двое его сыновей.

Старший, наследник Йоримуса — Иоганн Йорхен, был молодым человеком двадцати пяти лет, среднего роста и сложения, с длинными вьющимися волосами пепельного цвета, забранными в хвост. Густые брови, придававшие сходства с графом, угрюмости не добавляли — как бы он не хмурился, широко посаженные большие светло-серые глаза делали юное лицо оживлённым и открытым. Тем не менее, сын старался всячески походить на отца, и это сказывалось даже на выборе одежды: он носил камзол в точности такого же покроя, как у него, разница состояла лишь в выборе цвета.

Младший, Фридрих, юноша двадцати двух лет, в росте брату не уступал, был несколько шире его в плечах, да и вообще крепче сложен. Отца он напоминал мало, широкая нижняя челюсть и резковатые, хоть и не лишённые приятности, черты, создавали образ бравого вояки. Голубые глаза достались ему от матери, а прямые тёмные волосы непонятного оттенка отличали от остальных отпрысков. Внешность юноши вполне соответствовала характеру, да и одевался он на военный манер, в тёмно-синий мундир с серебряными эполетами, штаны из грубой ткани и тяжёлые ботинки.

Братья принесли отцу вести с границ, где двое суток назад пропал дозорный отряд. По пути к границе они обнаружили дохлого коня, принадлежавшего одному из патрульных офицеров. Из туши его торчало две стрелы. По следам было видно, что большая группа всадников недавно покинула пределы графства. Всё выглядело так, будто отряд попросту ушёл, точнее — бежал с территории графства, и только один человек не захотел уходить, за что и поплатился. Его тело зачем-то подобрали и увезли, а труп коня оставили.

— Что ж, всё это похоже на хорошо спланированную провокацию. — Заключил граф, выслушав их. — Зачем им было нужно бежать, это ведь не тюрьма, а их родная земля… А для тех, кому не родная — щедрая кормушка, в которую они сами пришли.

Йоримус покривил душой — он довольно часто задерживал жалование наёмникам, и, вдобавок, всё время норовил его урезать. Гарнизон изрядно поредел в последний год, оставшиеся же войска порою выказывали своё недовольство пьяными загулами, пользуясь тем, что правитель не мог уволить всех — другие солдаты, и, тем более, офицеры, будучи наслышаны о привычках графа, на службу к нему вовсе не рвались.

— Может это и провокация. Но правду мы вряд ли узнаем. — Отозвался Фридрих.

— Что ж, — после некоторого раздумья сказал Йоримус. — Получается, они попросту исчезли или бежали, а может быть, все уже мертвы. Что это было такое, и кому это понадобилось — неизвестно. Но патрульных нигде нет, и вряд ли удастся их вернуть или узнать подробности их исчезновения. Кому, и зачем понадобилось убивать моих людей?.. Какая от этого может быть выгода? Проклятье, как всё не вовремя и некстати…

— Я что-то сомневаюсь, что такие происшествия вообще хоть когда-нибудь «вовремя» могут случаться, или «кстати» оказываться. — Пожал плечами Иоганн.

— В любом случае, я не собираюсь из-за полусотни дезертиров или мертвецов отменять бал в честь Виолетты. Всё уже готово, за всё — заплачено, гости приглашены две недели назад. Так что, не смотря на этот неприятный и загадочный инцидент, бал состоится завтра вечером, как и было запланировано.

— Ну да, ну да… самое время для балов. — Пробормотал Фридрих. Иоганн только покачал головой.

Виолетта была младшей дочерью графа, прелестной девушкой шестнадцати лет. Очаровательное создание со светлыми, золотистыми локонами, большими глазами цвета яркой небесной лазури, пухлыми губками и чудесным, нежно-розовым румянцем на щеках, оттенявшим фарфоровую бледность её кожи, казалось отцу неземным существом, достойным восхищённого преклонения.

Граф Йорхен гордился Виолеттой, и совершенно искренне полагал её самой прекрасной девушкой всего Фартлинора. Когда-то с такими же чувствами взирал он на свою жену, Изабель. Но Изабель умерла шестнадцать лет назад, при родах, оставив на память о себе новорождённую малютку, которую нарекли Виолеттой. Йоримус долго оплакивал гибель жены, и так и не женился во второй раз. Однако глубоко ударился в религию, находя утешение в вознесении молитв богине Элтабиатте, и со временем это переросло в фанатичное, болезненное увлечение. К тому же, вдовец с невероятной силой привязывался к дочери, и отцовская любовь всё более напоминала обоготворение. Порою казалось, что Йорхен действительно считает Виолетту живым воплощением великого божества, иногда его желание услужить собственному ребёнку носило поистине параноидальный характер.