— Всё равно когда-нибудь это всплывёт. — Сказал он после долгой паузы. — Проклятие, как же мне тошно… сначала эти на пару читали мою память, заставляя вспоминать то, что я так тщательно пытался забыть, а сейчас придётся скрывать правду, и всё время трястись, что она откроется… — Андрей закрыл лицо ладонями. — Насколько было бы проще всё сразу рассказать…

— Но тогда на вашей карьере можно поставить крест. И мы, возможно, больше никогда вас не увидим… я знаю… с сослуживцами отца происходили подобные случаи… не совсем такие, конечно, но… я знаю, что вас точно отстранят… от службы вообще, и могут обвинить в чём-то, чего вы действительно не совершали.

— Господи, ну почему это происходит СО МНОЙ?.. — Произнёс он, не отнимая рук от лица. В голосе скользнула нотка отчаяния, которую он не смог скрыть.

Молчание в ответ.

Ещё через минуту Андрей взял себя в руки и снова казался непроницаемо-невозмутимым.

— Так что будем делать?

— Если бы я знал… Впрочем, вариант у меня есть, но он слегка попахивает безумием…

— И какой же?

— Доложить о происшествии, но прежде — найти мага-сканера, телепата, который мог бы прочесть мою память и подтвердить достоверность моих слов…

— Всё равно лучше этого не делать… если узнают об этом, то будут копать глубже. Раскроют все ваши тайны… и наши общие — тоже.

— Но как мне жить с этим? Постоянный страх испытывать, как сидя в этом треклятом шкафу?!

— Но… но всё-таки, вы и так сильно рискуете. Лучшее, чем это может закончиться — вам никогда больше не быть инквизитором… даже среднего звена.

Андрей тряхнул головой и больно ударился затылком об стенку шкафа. Зажмурился.

— Н-да, ситуация… Никогда ещё так долго не колебался, принимая решение…

— Вы ударились?

— Ерунда. — Отмахнулся Андрей.

— Эх…

— Ты-то чего вздыхаешь?

— Ничего… извините, это всё из-за меня…

— Нет, это из-за «Единой Империи». — Вдруг горько засмеялся Андрей. — Вот гады, не успокоюсь, пока их не уничтожу, они не только в Империю всяких уродов запустить хотят, но и мне чуть жизнь всю не поломали… В общем, пусть инцидент пока останется в тайне. Я могу рассчитывать на тебя, Женя?..

Вместо ответа он услышал тихие всхлипывания.

— Так, и чего мы ту сырость разводим? — Улыбнулся Андрей. — Что, хочешь, чтобы кроме нас тут ещё моль и плесень завелась?

— Ничего… — Она захлюпала носом. — Всё нормально.

— А слёзы — это из-за стойкой аллергии на меня? — Продолжал улыбаться Андрей.

— Нет. — Снова всхлипнула она.

— А чего тогда ревёшь?

— Я не реву.

— А, ну, значит, я действительно сильно головой ударился, и мне это кажется.

— Нет. — По щекам скатывались крупные капли.

Андрей молча сгрёб её в охапку, крепко прижал к себе.

— Ну, прекрати, не выношу я женские слёзы.

— Не…могу… — Пробормотала Женя, закрывши лицо ладонями.

— Хочешь, чтоб я снова начал считать тебя ребёнком? — Серов погладил её по голове.

— Я… уже не плачу… — Всхлипнула она, но плакать действительно перестала.

— Ну вот, уже лучше. — Он улыбнулся, и коснулся губами её головы — скорее инстинктивно, нежели осознанно. Уткнулся лицом в её волосы, вдохнул их запах, и будто как-то полегчало — стало как-то очень хорошо и спокойно.

«И что я делаю?» — внезапно подумал Андрей, и тут же поднял голову. — «Так нельзя…»

Снаружи что-то звякнуло, и тут же со скрипом приоткрылась одна из дверец шкафа. Чары, запечатавшие их, наконец-то рассеялись, и можно было выйти, но почему-то оба задержались внутри ещё на полминуты.

Выбравшись, оба выглядели неповоротливыми корягами — ни разогнуться толком, ни потянуться, нелепые позы затекших тел показались забавным тому, и другому, и они улыбнулись друг другу.

Как и предполагал Андрей, они находились в его особняке, в пустующей комнате на втором этаже. Кроме дорогого шкафа, в котором они прибыли, здесь появился ещё один элемент интерьера — роскошные напольные часы; под стеклом, за которым раскачивался маятник, лежал большой неподписанный конверт, с красной восковой печатью и вензельным оттиском «ЕИ». Серов достал его и распечатал:

Едва он успел дочитать это ироническое послание, бумага вспыхнула в его руках многочисленными искрами, будто бенгальский огонь, и мгновенно прогорела, он даже не успел отбросить листок в сторону, на ладонях остался только пепел.

— Надсмехаетесь… — Буркнул Андрей. — Ну и ладно, благодарю вас Ольга и Вениамин, за замечательный подарок. — Добавил он в пространство. — Вот и не думайте, что я эти часы выброшу. Тут будут стоять. Они замечательно к шкафу подходят.

— Андрей, вы чего? — Спросила Женя, наблюдавшая за всем этим со стороны.

— Нет, ничего. Отличные часы, я как раз такие хотел.

Серову зачли поимку Клевера, и это продвинуло его по служебной лестнице ещё на несколько ступеней. До отъезда в Академию Инквизиции он всё время опасался, что его посещение штаба «Единой Империи» откроется, но этого так и не произошло, видимо, то, что рассказала Женя о своих родителях, действительно было правдой.

Андрей из любопытства ещё как-то раз сходил к Восточным Вратам, но богатый особняк, в котором он познакомился с Ольгой и Вениамином, пустовал, и выглядел давно заброшенным.

Пребывание в Академии продлилось три месяца, и то, только благодаря усердию Серова. Будь он менее усидчивым, учёба растянулась бы на полгода, но маг и в этот раз умудрился отлично сдать экзамены экстерном.

И вот, наконец, можно было возвращаться на службу. Шестая ступень… Чин надворного советника… Андрей радовался — он вошёл в Среднее Звено Инквизиции. Теперь у него появилось право выезжать за границу без оформления кипы официальных бумаг, заверенных толпой вышестоящих бюрократов, её заменила стопка потоньше, и работать, наконец, самостоятельно, без постоянной указки начальства, чего он так желал.

Серов вернулся в Сереброгорск, в свой особняк. По приезду получил новую должность, теперь он стал магом-следователем, руководящим расследованием преступлений в городе и близлежащих поселениях. Его группу расформировали и перераспределили, Барсука отправили во Внешние Отряды, Наташа предпочла путь учёного, и вскоре вообще исчезла из виду, не поддерживая ни с кем переписку. Это бывшего главу группы совершенно не расстроило, он просто не придал этому значения. В итоге с Андреем осталась только Светлитская, которую особым указанием князя, закрепили, как его помощницу, да Матяшин, но он только жил в особняке, а состоял теперь в боевом отряде.

Прошёл почти месяц после возвращения, у Серова работы не было уже целую неделю — а если и была, то какие-то незначительные мелочи, разрешавшиеся сами собой. Зато почтальон с утра принёс очередное письмо от Анжелы. В нём обнаружилось приглашение приехать на празднование Дня Города, в Вознесенск, где она сейчас и работала. В письме выражалась искренняя надежда на скорую встречу, и Андрей просто растаял. Посмотрел на дату события — праздник был назначен на сегодня. Сборы начались немедленно, заскучавший без дела Николай увязался за другом, и они успели прибыть в город вовремя — благо, это позволял сделать телепорт.

Ратуша бурлила. Сотни приглашённых, музыканты, обслуга. Главный зал занимали танцующие пары, а многочисленные небольшие — были заставлены столиками с щедрыми угощениями. Официальная речь уже прозвучала, и гости разбрелись по зданию.

Серов с Матяшиным опоздали лишь чуть-чуть, от телепорта их домчала карета. Андрей со своей официальной инквизиторской формой расстаться не пожелал, а Николай оделся в свой единственный, кое-где поеденный молью, «парадно-выходной» костюм, которому было лет десять с лишком.