Е.П.:Все понял. Ответ имеем. Я-то Киру, можно сказать, практически не знал, а если и знал в какой-то малой степени, то не думаю, чтобы она обо мне была хорошего мнения, если вообще меня запомнила. Я знал ее в тот момент, когда их с Васей брак распадался, если уже не распался. Ты с ними познакомился в семьдесят третьем?
А.К.:В семьдесят втором.
Е.П.:Вот. А я только в семьдесят восьмом. Поэтому давай лучше про вторую и последнюю жену Василия, его вдову Майю Аксенову, тогда известнейшую московскую красавицу, вдову Романа Кармена, носившую девичью фамилию Овчинникова.
А.К.:Извини, сначала ее звали Майя Змеул, лишь потом Овчинникова. Кстати, мне почему-то кажется, что по документам она никогда не была Кармен или Аксеновой, а всегда оставалась, непонятно почему, Овчинниковой.
Е.П.:Извини, но как-то вяло у нас сегодня беседа идет. Боимся мы, что ли, чего? Зачем-то принялись излагать анкетные данные двух Васиных жен…
А.К.:Тут не боязнь, а деликатность.
Е.П.:Ну да. Женщины — материя тонкая, а где тонко, там и рвется. И уж ни в коем случае не следует нам касаться интимных сторон Васиной жизни, его романов, которые не на бумаге, а в жизни. Слишком все еще рядом, не остыло. Да он и сам в этом смысле был очень скрытным человеком. Я, например, какие-то вещи этого толка узнал о нем только после его смерти.
А.К.:Верно. У нас разговор должен быть не про это. Мы должны понять, почему Аксенова любили все женщины с высшим образованием в Советском Союзе (Российской Федерации). Вот о чем мы должны говорить.
Е.П.: Всебез исключения?
А.К.:Нет. Все с высшим образованием. Ну, девяносто девять процентов.
Е.П.:Ну почему сразу с высшим образованием? Ты бы еще ляпнул «с высшим техническим».
А.К.:С техническим высшим образованием процент поклонниц писателя Аксенова был еще выше.
Е.П.:Что за чушь? Какое отношение имеет к женщинам образование? И как оно может влиять на их восприятие текстов и личности В. П. Аксенова?
А.К.:Ну, Жень, ты меня изумляешь. Ты… У тебя уже не только борода седая — ты сам весь седой и не понимаешь, что образование — это как бы одна из составляющих вообще статуса женщины. Ну, не образование, а ее культурно… культурно-образовательный уровень.
Е.П.:Что-то ты юлишь, виляешь. То говорил про высшее образование. Теперь толкуешь про какой-то, видите ли, «культурно-образовательный уровень».
А.К.:Я же сказал «с высшим образованием» как бы… как бы в шутку, как бы иронически.
Е.П.:Хорошо. Писательскую иронию А. Кабакова засчитываем. Но ставим прямой вопрос: могла ли полюбить Василия Павловича абсолютно неграмотная, к примеру, женщина?
А.К.:Не исключаю в биографии Василия Павловича Аксенова, особенно в ранней его молодости, недолгое, но взаимное увлечением им со стороны… ну, какой-нибудь там буфетчицы, умеющей лишь считать и обсчитывать. Мимо которой проезжает московский пижон.
Е.П.:Как в песне на слова поэта Николая Некрасова «Что ты жадно глядишь на дорогу»…
А.К.:Либо какой-нибудь гостиничной дамы. Не исключаю, не исключаю. Хотя это и нарушает мою стройную концепцию о поклонницах Аксенова с высшим образованием.
Е.П.:Это хорошо, что ты признаешься в своих ошибках. Но я скажу, что и здесь, пожалуй, молодой писатель Василий всего лишь изучал жизнь, как всегда рекомендовали партия и правительство всем молодым писателям. Вспомни его ранний рассказ «Катапульта»: с каким знанием дела воспроизведена там психология золотозубой официантки. Огромный диапазон — от нежности, хитрого женского ума до прямой вульгарности. А, извини меня, дивные женские образыв «Затоваренной бочкотаре»?
А.К.:Тут мы с тобой невольно касаемся краешком темы «Русскость Аксенова». Приятно, что этот московско-лондонско-парижско-нью-йоркский пижон был вполне не чужд русской народной психологии и русской народной бабы.
Е.П.:Совершенно верно. Такая баба изображена, например, в романе «Ожог», где босые интеллектуалы просят у продавщицы универсама их опохмелить. А она грезит о любви с ними обоими.
А.К.:Или крымская буфетчица со своим дорогущим коньяком, который она именует «Камус». Да, это у него всюду. Всюду жизнь и всюду женщины.
Е.П.:Слушай, мы, что ли, опять сбились с темы? Вдруг заговорили об «образах женщин в романах Аксенова», как будто собрались писать школьное сочинение.
А.К.:Ничего подобного. Мы говорим о тех, кто любил Аксенова. А чтобы Васю посмертно не компрометировать, вводим понятие «лирического героя», тем самым отодвигая автора в сторону. Для автораАксенова золотозубая официантка — это экзотика. Он из другой страты. А для лирического героя — потенциальная подруга.
Е.П.:А еще в «Рандеву» интеллектуалочка, бывшая крановщица, которую беспутный и знаменитый Лева Малахитов зовет «мой добрый филин». Или в романе «Скажи изюм» вот эта «альпинистка моя, скалолазка моя», имеющая двух строгих тетушек, которые тем не менее не чураются отъявленной матерщины Шуза Жеребятникова, одним из прототипов которого является Юз Алешковский.
А.К.:Женщины, начиная с первой героини Аксенова в «Коллегах» и продолжая его главными, на мой взгляд, рассказами, особенно из ранних, о любви, — «Папа, сложи» и «Маленький Кит, лакировщик действительности»… Тетя с зонтиком на бульваре… Помнишь?
Е.П.:Помню, помню, да.
А.К.:Это все переживания московской интеллигенции. Более того, я тебе скажу — вот странное сближение, но оно есть, если вдуматься, — подробное описание Аксеновым московских увлечений, связей, адюльтеров вдруг сближает его с Трифоновым. Тот же слой, там же крутится, понимаешь? Персонаж выходит на бульвар, а там его ждет тетя с зонтиком, о которой маме говорить не обязательно…
Е.П.:Что же привлекало женщин к Аксенову? У тебя ведь есть концепция, ты сказал?
А.К.:Есть. Я полагаю, что было два рода любви. Во-первых… или во-вторых, женщины Васю любили за то, за что они любят всех мужиков, которых они любят, — за то, что он был первоклассный, первосортный, высшего качества, редко встречающийся мужик. Давай попытаемся, не в обиду будет сказано нашему писательскому брату, вспомнить хоть одного современного литератора, из которого настолько бы перла мужская сила… мужское начало. Понимаешь?
Е.П.:Ну да.
А.К.:Лично я не знаю ни одного. То, что он был мужик, чувствовалось всеми женщинами без исключения. Извини, если уж это мною, совершенно не склонным к однополым влюбленностям, ощущалось, то уж для женщин это в воздухе было разлито. И второе, то есть первое: Аксенова женщины всего Советского Союза и некоторые иностранки любили за то же самое, за что Аксенова любили все его читатели. Аксенов сам по себе был как маленький Кит, лакировщик действительности. Он — чрезвычайно романтический персонаж и романтический писатель, я на этом настаиваю. Некоторые считают его модернистом или постмодернистом, но он прежде всего был романтиком, а романтиков все любят, особенно женщины. Причем это могут быть романтики чего угодно. Романтики хождения в горы, романтики оголтелого пьянства, романтики любви. Романтиков любви любят особенно, а у Васи вся любовь в его книгах — исключительно романтическая. У него самое что ни на есть сексуальное, самое что ни на есть откровенное, самое что ни на есть чистое траханье — насквозь романтическое. Пример — «Новый сладостный стиль», отношения героя с героиней. Сплошное траханье — бешеное, безумное, неудержимое — и сплошная романтика — ночные разговоры по телефону, мучения, страдания… У него невозможно найти книгу без траханья, но у него невозможно траханье без романтики — чего полно у многих сочинителей, злоупотребляющих сексуальными сценами. Ну нет этого без романтики! У него во всех сочинениях, начиная с «Коллег» и заканчивая «Редкими землями», все любовные отношения сугубо романтические. Вот за это его и любили — читатели и в особенности читательницы. Вот моя концепция.
