- Ну, же, мой кот! — простонал он, оставшись полностью обнаженным и возбужденным. — Будь со мною в последний раз!
Ослепленный белизной желанного тела, Краун отчаянно рванулся к нему, заключив в горячие объятия своего вампира. Абиан тут же, застонав, откинулся в его руках назад, потираясь пахом и подставляя под поцелуи точеную шею.
- Хочу тебя… — прошептал, скользя руками по мощным плечам оборотня. — Раньше было нельзя… но я всегда тебя хотел сверху… Бери, я готов!..
Обезумевший от горечи потери Краун вцепился в своего любимого, как в самое дорогое в своей жизни. Губы оборотня жадно прильнули к губам Абиана, безмолвно прося впустить, язык проник в покорно раскрытый рот, лаская десна и нежно сплетаясь с языком вампира. Сильные руки Крауна тем временем начали томительное путешествие по бархатистой коже спины и бедер, изучая каждый изгиб, каждую впадинку, каждый бугорок. Абиан мелко дрожал в его объятиях, отдаваясь столь страстно, столь яростно и столь незнакомо…
Не выдержав, оборотень аккуратно опустил желанную добычу на пушистый ковер, судорожно стаскивая с себя штаны. Освобожденный из плена материи немаленький член Крауна распрямился, щедро истекая смазкой. Широкой ладонью кот обхватил его вместе с членом Абиана, начав совместную ласку. Сильные пальцы сжимали напряженные стволы, слитно скользя вверх-вниз, оттягивая нежную кожицу. Вампир тут же застонал и покорно выгнулся под тяжелым оборотнем. И эта беспомощная покорность окончательно лишила Крауна разума.
Забросив себе на плечи ноги вампира, Краун сноровисто устроился меж точеных бедер. Абиан лежал перед ним такой раскрытый, желанный, беспомощный… Пальцы оборотня скользнули в тугой жар его тела, разминая уже смазанную дырочку. А сам кошак, застонав, уткнулся лицом в подрагивающий плоский живот, взасос целуя бледную кожу, метя вампира как своего партнера. Чуть горьковатый, свежий запах любимого сводил с ума, не давая мыслить разумно; губы ласкали выступающие тазовые косточки, язык играл с впадинкой пупка, старательно избегая спускаться ниже, пока пальцы ласкали изнутри. Абиан метался под ним, стонал сквозь закушенную губу, хватаясь руками то за плечи, то и за голову партнера.
Наконец, рыкнув, Краун накрыл тело возлюбленного своим. И, вцепившись в его белоснежные ягодицы, стал медленно входить. Абиан задышал часто-часто, чувствуя, как скользит внутри него мужской корень оборотня, раздвигая тугие мышцы прохода.
Войдя до конца, Краун замер, не решаясь двигаться. Но вампиру уже надоели все эти нежности. Ему хотелось получить удовольствие, и он сам подкинул вверх бедра, принуждая любовника двигаться. Взвыв от полноты ощущений, Краун невольно сорвался.
Бешеный ритм, страстные выкрики и прерывистое дыхание… Два сплетенных тела и шлепки плоти о плоть…
Каждым своим рывком Краун впечатывал вампира в ковер, стискивая в объятиях. Вскоре Абиан плотно вжал лицо ему в плечо, стараясь не кричать в экстазе, и бурно излился. Краун же, почувствовав, как туго обхватили его ствол мышцы вампира, тоже не удержался, бурно кончив в любовника…
- Ты не умрешь… — тихо прошептал Краун, когда утомленные страстью, они оба, обнявшись, лежали на ковре. — Кто угодно, только не ты, любимый.
- Уезжай, — глухо ответил Абиан, пряча лицо в сгиб локтя. — Ты обещал, что уедешь… Возьми там, на столике… там мешочек с драгоценностями…
Краун сел и осторожно потянул на себя вампира. Все последние годы, подставляя свой зад Абиану, кошак даже не думал… не мечтал… что сможет когда-нибудь быть с ним сверху. Но когда это все же случилось, то превзошло самые радужные мечтания оборотня.
- Я же сказал, что ты не умрешь, — прошептал он, невесомо целуя сжавшегося в его руках Абиана. Запах их общей страсти кружил голову почище старого вина. — Кто угодно, только не ты. И если ради этого мне придется убить Рауля, то я убью. Но ТЫ будешь жить!
- Не смей! — тут же вскинулся вампир, изо всех сил вцепляясь в мощные плечи оборотня. Краун осторожно разжал тонкие пальцы любимого, поцеловав их на прощание. — Тебя казнят!..
- Нет, — покачал головой оборотень, поднимаясь с ковра и оглядываясь в поисках своей одежды. — Я что-нибудь придумаю. Просто верь мне.
- Только обещай, что тебя не казнят!.. — страстно выдохнул вампир, словно лоза обвивая статного оборотня. — Хочу тебя дождаться!..
- Я вернусь к тебе, — успокаивающе произнес Краун, целуя вампира. — И мы придумаем, как нам быть вместе.
- Я буду ждать… — эхом отозвался Абиан, оседая на ковер.
Так он и остался в памяти взволнованного оборотня: тонкий, хрупкий, с растрепанными волосами, не успевший еще остыть после страсти.
Такой милый, любимый и домашний…
Когда дверь за решительно настроенным оборотнем закрылась, Абиан лениво поднялся и направился в ванную. Он терпеть не мог сперму, стягивающую при высыхании его нежную кожу. Да еще если что-то липкое течет по ногам… бррр! А этот кошак кончил в него от души. Небось, целый месяц копил!
Тщательно вымывшись, вампир лениво растянулся на постели и, закинув руки за голову, уставился в потолок. Интересно, хватило ли его таланта на то, чтобы окончательно замутить мозги влюбленному в него идиоту?
Поморщившись, Абиан вспомнил, как целый месяц вынужден был терпеть все менее завуалированные насмешки гаремных обитателей. Тех самых, что ранее униженно выпрашивали его милостей!..
Завистливые твари!
Не выдержав, вампир подскочил на постели, непроизвольно зашипев. Да еще эта Эйсмирин! Кошка драная! Только и чести, что личная служанка императрицы! Все время вокруг крутится с сочувствующими улыбочками, дескать, ах, бедный ты, несчастный! Не повезло тебе с этим Раулем. А ведь госпожа совсем было собиралась поговорить с повелителем, чтобы сделал тебя младшим мужем. А теперь все, карета промчалась! Зачем императрице целых два вампира в соперниках. А вдруг объединитесь? А ведь госпожа была бы рада именно тебе… Ты то ей нравился больше! Да и детей от тебя не будет!..
Посмотрим, какой я не соперник! — зло подумал вампир, вставая. Пожалуй, стоит поклониться этой Эйсмирин янтарным ожерельем, что ей так понравилось. Пусть нашепчет на ушко императрице, что Абиан будет великолепным младшим мужем для повелителя… особенно когда Рауля не станет…
…Осень в Эззираде была холодной, ветреной, промозглой… и очень яркой. Рауль не уставал любоваться переливами всех оттенков алого, золотого и бурого, что украсили дворцовые сады. А черные росчерки деревьев под низким сине-серым небом на фоне всего этого разноцветного буйства выглядели нарисованными. Вампир как зачарованный бродил по дорожкам парка, собирая ворохи пестрых листьев. На юге подобного не увидишь, так что он даже не обращал внимания на пронизывающий ветер, гоняющий неубранные листья: садовники старательно вычищали опавшую листву, но за ночь деревья успевали сбросить очередную порцию.
Гулял вампир в полном одиночестве (ну, не считать же за компанию многочисленных евнухов и охрану!). Илли с друзьями резвилась где-то в глубине парка. А сам Рауль неторопливо брел по дорожке, ни о чем не думая. Почему-то на душе было тепло, несмотря на не проходящую тревогу. Ребенок шевелился все чаще и чаще, как будто гладил изнутри крошечными ладошками. Рауль сам не осознавал, как стал выглядеть в последний месяц. Он словно излучал неяркий, но такой теплый свет! И окружающие невольно тянулись погреться в его лучах. Юноша и прежде был прекрасен, а теперь в ожидании ребенка просто расцвел. И этому ничего не могло помешать: ни напряжение в отношениях с императором, ни затаившаяся Эльдана… никто другой. Рауль всей душой принял свое дитя, отожествляя его лишь с собой. Натаниэль не имел к ним двоим никакого касательства. Рауль даже не думал об императоре, чисто машинально отдаваясь ему на ложе, и, получив свою порцию разрядки, спокойно засыпал, положив руку на уже вполне себе выпуклый живот. Счастливая, обращенная вовнутрь улыбка не сходила с его лица. А не замечаемый им император откровенно злился, решительно исключенный из внутреннего круга Рауля, но не смел нарушать безмятежную сосредоточенность вампира.
