- Можешь передать своему хозяину, что я не согласен.

- Повелитель знал, что вы так ответите, — с той же ласковой улыбкой маньяка-убийцы пропел главный евнух. — И приказал передать, что в его руках жизни тех, кто вам дорог.

При этих словах Рауль вздрогнул, застывая на месте. Вся его злость ушла, словно вода в песок. Осталась только горечь, тошнотой подкатывающая к горлу. Не стоило обольщаться внешним вниманием и доброжелательностью императора. Все-таки для дроу он всего лишь вещь, которую так легко можно выставит на всеобщий погляд.

И при этом наплевать на чувства самой игрушки…

Не дождавшись более возмущений от притихшего пленника, Мантор дал евнухам приказ начинать облачение.

Разбился мир на тысячи осколков,

В глазах осталась пустота.

Моя душа как будто вся в иголках.

Куда же делась красота?

Я разрываюсь от тоски,

Я разлетаюсь на куски…

Как лист осенний на ветру,

Играю в странную игру.

Как лист осенний на ветру,

Себя из памяти сотру.

Вокруг меня плывут потоком

И ударяют словно током

Обрывки непонятных мыслей

О ком-то очень одиноком.

Я разрываюсь от тоски,

Я разлетаюсь на куски…

Как лист осенний на ветру,

Играю в странную игру.

Как лист осенний на ветру,

Себя из памяти сотру.

(Витас. "Криком журавлиным")

- Мама, я схожу с ума? — печально спросил Натаниэль, как в детстве прижимаясь к родным коленям. — Я не могу себя перебороть. И ведь понимаю, что делаю не так… неправильно… но что-то в глубине меня требует заставить его желать меня так же, как желаю я.

- Просто ты влюблен, малыш, — теплые руки матери потянули императора в кресло.

- Вон Арки был влюблен, — пробурчал Натаниэль, с неохотой пересаживаясь с ковра в кресло, — и говорит, что это простая одержимость. Но я почему-то знаю, что если не будет Рауля, то не будет и меня.

- Любовь бывает разной, — печально ответила ему императрица. — Нежной, преданной, страстной… А порой и жестокой. Только тебе выбирать, какой станет ТВОЯ любовь.

Мать и сын сидели в маленьком садовом дворике на половине вдовствующей императрицы. Утро только начиналось, но уже было наполнено суматохой. Еще бы! День рождения императора. Все готовились к вечернему приему. И только Натаниэль ходил как неприкаянный. Он уже получил порцию подарков от жены, матери и родственников. Но его главный подарок все еще спал: повелитель чуть ли не трусливо сбежал спозаранку, только бы не видеть, как Рауль на него смотрит…

- Будешь со мной завтракать? — спросила Магасра сына. Тот помотал головой.

- Не хочу, — и поднялся, собираясь уходить. — Надо еще кое-что сделать.

…Мантор был вызван к императору совершенно неожиданно для себя. Уверенный, что повелителю сегодня от него больше ничего не понадобится, главный евнух неспешно плыл по одному из коридоров гарема, за обе щеки уплетая засахаренные орехи, которыми снабжал старого друга главный повар Изьявелл. Орехи чуть ли не благоговейно извлекались из маленького холщового мешочка на поясе Мантора, и так же благоговейно отправлялись в рот.

Услышав от слуги приказ повелителя явиться, Мантор едва не поперхнулся. Что опять случилось? Неужели император узнал о приказе императрицы-матери?!..

Но императора интересовало другое.

- Мантор, я как раз хотел тебя видеть, — хищно мурлыкнул повелитель, стоящий у окна в своем кабинете.

- Да… мой… господин!.. — сразу начал заикаться Мантор, быстро-быстро кланяясь. ЭТОТ тон был ему прекрасно известен, и ничего хорошего не сулил. — Я всегда… к услугам повелителя!..

- К моим уссссслугам?!.. — наследство матери-вампирши дало о себе знать весьма впечатляющим оскалом и шипящим голосом. Широкая ладонь императора очень нежно легла на дряблое горло перепуганного евнуха. — Почему я должен тратить свое время, занимаясь тем, что должен делать ты?!..

- Поооовеееелителллллльььььь?!.. — в ужасе проблеял Мантор, пытаясь вдохнуть в себя воздух через пережатое горло.

- Объясссссни мне, ГЛАВНЫЙ евнух, почему не найден тот, кто подкинул змею в комнату Рауля? — хватка чуть ослабла, но сильные пальцы так и остались лежать на дрожащей как желе шее слуги. Острые когти то появлялись, то исчезали, непроизвольно царапая кожу до крови. Натаниэль пока еще контролировал свою ярость, но Мантор уже был готов обмочиться, слишком хорошо зная взрывной характер своего повелителя. — Пока наложники в гареме развлекались, травя и уродуя друг друга, я не вмешивался. Это твоя вотчина: одним рабом больше, одним меньше… Но кто-то посмел протянуть ручонки к МОЕМУ! И ты ничего НЕ ДЕЛАЕШШШШШЬ!!!..

- Государь… — выдохнул евнух, обмякая под рукой императора и чувствуя, как все-таки потекла по ноге теплая струйка. — Повелитель… ищем!.. Клянусь!.. Ищем!..

- Говори! — Рыкнул император, с силой сжимая горло слуги. — Кого ты подозреваешь! А, Мантор?!

- Нет… Дааа!.. — проныл евнух, в страхе закрывая глаза. — У меня нет никаких доказательств!.. Нет никого, кто бы мог свидетельствовать! Просто догадки!.. Ваш бывший фаворит… Всегда страдали те, кто переходил ему дорогу! Но доказательств неееееееееет!.. — на одной ноте проверещал бедняга Мантор.

- Так найди их! — Натаниэль склонился над отчаянно потеющим слугой и нежно помассировал передавленное горло Мантора. — Ты головой отвечаешь за безопасность Рауля. И лично будешь пробовать все блюда, что подаются к столу моего наложника.

Мантор отчаянно закивал, чувствуя, что еще счастливо отделался…

…Праздник начался сразу после заката.

По традиции празднование проходило не в главной, официальной, зале дворца, а в специальном комплексе, состоящий из целой анфилады просторных покоев. Считалось, что это личный праздник повелителя, который он желает разделить со своими подданными. Именно в этот день отменялся весь официоз. Император только вначале сидел на троне в главном из многочисленных залов, принимая поздравления. Затем он мог надеть маску и раствориться в толпе своих гостей, наряженных в костюмы всех времен и народов. В этот день не было никаких рамок, смывались, исчезали все грани между аристократами и наложниками, императором и подданными. Было просто брызжущее веселье, море вина, легких закусок, музыки и непринужденности во всем. В этот единственный день в году из гарема выпускали наложников, чтобы те также могли повеселиться, за исключением самых ценных, которых запирали в лоджиях под куполом главного зала.

Натаниэль сидел в своем кресле уже почти два часа. От славословий и пестрой круговерти ломило в висках. Эльдана, пользуясь своим положением, сбежала от всей этой суеты еще час назад, но мужчина был более чем уверен, что холодная эльфийка уже надела маску и циркулирует в толпе неузнанная. Самому ему не светило удрать еще как минимум час: не все гости успели принести свои поздравления.

Улыбаясь поданным, император незаметно скользил взглядом по причудливой резьбе под куполом зала, гадая, в которой из многочисленных потайных комнат находится его Рауль. Натаниэль велел главному евнуху приготовить одну лоджию для вампира. И больше всего мечтал сейчас оказаться подле юноши и без всяких затей завалить его на ложе.

Подошедший Аркаэль немного поднял ему настроение. Сестра с Ханастасом лишь поздравили, умчавшись танцевать. Слава богам, Летта, кажется, перестала на него сердиться и разговаривала вполне благожелательно. А может, все дело в присутствии матери? В отличие от невестки, Магасра никуда не ушла, оккупировав кресло подле сына.

С кузеном император поболтал от души и ни о чем — слишком много вокруг было чужих ушей. К довершению ко всему, на открытой галерее зала оба с огромным неудовольствием заметили генерала Рианэлла. Бастарда пришлось отпустить, так как не было даже формального повода далее задерживать его. К тому же, сей праздник всегда сопровождался всеобщей амнистией для подобных «арестантов». Радости это обоим кузенам не добавило, но делать было нечего, приходилось мириться.