Ох, уж этот Натаниэль!..
Обида на императора накатывала приливной волной.
Когда Рауль был совсем маленьким, у него был учитель из людей. Юноша помнил лицо и руки человека цвета старого дерева, изрезанные многочисленными глубокими морщинами. Этот учитель был знаменитым философом в человеческих землях. Дед Рауля уговорил его провести несколько уроков с наследником, и старик согласился.
У него были совершенно белые и редкие волосы, через которые просвечивал череп, обтянутый коричневой, чуть ли не пергаментной кожей, и выцветшие, некогда яркие голубые глаза. Маленький принц, не привыкший к виду столь обнаженной старости, первое время пугался нового учителя. Рауль помнил свое потрясение, увидев по-настоящему старого человека. В королевстве, населенном долгоживущими жителями, где старость практически не проявлялась внешне, дряхлый вид существа на пороге смерти испугал маленького принца до ночных кошмаров. Но человек подкупил ребенка своим бесконечным обаянием. В отличие от других учителей, старый философ не пичкал наследного принца бесконечными нотациями, а просто беседовал, даже играл с малышом в его детские игры. Только спустя многие годы, Рауль понял, насколько мудр был старый человек. Он не пытался казаться выше ребенка. Встав с ним на одну ступень, человек через игры, сказки и беседы вроде бы ни о чем раскрывал перед маленьким вампиром все многообразие мира. За короткое время своего пребывания в королевстве долгоживущих смертный человек дал Раулю больше, чем все многочисленные учителя мальчика.
Рауль помнил, как умолял Учителя принять сеанс омоложения, как сетовал, что люди так мало живут. На что старик, с улыбкой выслушав панический лепет малыша, спокойно ответил, что он живет много дольше любого из бессмертных.
Удивление мальчика было безграничным. Он сравнительно недавно узнал, что его Учителю исполнилось только чуть больше полутора веков. И это притом, что он активно использовал магию для продления жизни.
Но старик неожиданно весело и совершенно искренне расхохотался, заявив, что считает свои годы по-другому.
- Видишь ли, маленький господин, — доверительно шепнул он Раулю, когда мальчик бессвязно высказал ему свои претензии, — на моей родине существует притча. Пришел однажды путник в одну деревню и увидел, что поминальные камни на кладбище пестрит надписями «…умер в один год жизни…», «…умер в возрасте трех лет…», «…прожил один месяц…». Удивился несказанно гость. Как так, вскричал он, неужели вы все умираете столь молодыми?! На что ему ответили — мы указываем не сколько человек прожил, а сколько потратил времени на реальные дела. Вот и получается, что кто-то спал всю жизнь, кто-то ел, а кто-то творил. Я же пил свою жизнь словно пряное вино! Наслаждался каждым глотком, каждым мигом собственного существования! Я восхищался всем, что видел и что пережил… даже горем и болью, ибо они идут рука об руку с радостью и счастьем, оттеняя их, делая ярче. Мне было, ради чего жить. Имея слишком мало лет в запасе, я дорожил каждым мигом. И успел многое. И, когда придет мой черед уходить на новые перерождения, я больше всего надеюсь, что на моем могильном камне напишут — «…он жил десять тысяч лет!..». А вот что напишут на твоем камне? Так что, маленький господин, всегда бойся надписи «…умер, не родившись!».
Рауль помнил, как долго и безнадежно плакал, когда совершенно внезапно осознал, что старый Учитель умирает. Как наивно молил богов, чтобы старик в новой жизни возродился кем-то из расы долгоживущих. И как Учитель, случайно услышавший его молитвы, заявил, что желает вновь возродиться человеком. Ибо «…только людям, при их короткой жизни доступно все великолепие мира!..»
Старик дал ему многое. Как-то у них зашел разговор о двух понятиях: «оскорбил» и «обидел». Рауль помнил, как Учитель улыбнулся на его горячность (ребенку было непонятно различие в этих двух словах) и произнес весьма знаменательную фразу:
- Оскорбить может каждый, но вот обидеть… обидеть способен только близкий. Тот, кому доверяешь.
Тогда Рауль не до конца понял сказанное — слишком мал он был. Но теперь слова старого человека невольно вспоминались вновь и вновь. Кем был для него Натаниэль?.. Кем стал ОН для него, если вампир даже интуитивно перестал воспринимать его действия, как оскорбительные. Если на душе щемило от обиды и непонимания.
Отложив в сторону так и не прочитанную книгу, Рауль задумался. А, действительно, когда и в какой момент он перестал считать поступки императора оскорбительными для себя? Уже и не вспомнить. Но …без Натаниэля было холодно и пусто.
…Император улыбался.
Спокойной, холодной и жестокой улыбкой того, кому уже нечего терять.
Напряженная от страха Эльдана откровенно шарахалась от мужа. И не вспомнить уже, как всего неделю назад радостная императрица чуть ли не танцевала в своих покоях, узнав о разрыве императора с вампиром. «Он больше нам не опасен!.. — со смехом заявила Эльди своему не менее радостному отцу. — Наконец-то, у Натаниэля закончилось терпение!»
Вот только потом начались… началось… НЕЧТО.
Император… Он не кричал, не бушевал, демонстрируя взрывной характер. Наоборот, невероятно спокойный и собранный Натаниэль вплотную занялся империей. Он активно разбирал бумаги, проводил новые законы, лично отправил на казнь нескольких неудобных ему аристократов, чью судьбу прежде долго обдумывал. Отдал приказ Каэ Ларугу готовиться к войне с вдруг зашевелившимися демонами, перебросив полки дроу на границу с Огненным королевством. Лорду Ханастасу было приказано осуществлять контроль за стянутыми к столице на переформирование полками с полукровками и следить за почему-то притихшими оборотнями, у которых безвылазно сидел сумасшедший братец Рауля, крон-герцог Герайн, пообещавший перевертышам за помощь часть вампирских земель. Впрочем, у императора и его советников всегда хватало забот. А уж теперь, в связи с угрозой со стороны демонов, они прибавились. И больше всего тревожило молчание сбежавшего бастарда. Не тем типом был бывший генерал, чтобы жить мирно и не устроить какую-либо пакость. Так что дел у повелителя огромной империи хватало.
Вот только создавалось впечатление, что Натаниэль намеренно изматывает и себя и окружающих, только чтобы не вспоминать… не думать о том, от кого решил отказаться. Кого решил забыть и… не мог. Масла в огонь подлило послание от вампирского совета, засевшего в горах полуразгромленного королевства. В крайне изысканных предложениях императору намекнули о возможности выкупа за короля Рауля II. Дальше Натаниэль не стал даже читать, несмотря на горестные охи всего имперского Совета: видимо предложение было весьма заманчивым. Один только намек, что ему надо будет выпустить из рук мужа, привел повелителя в такую ярость, что он целую минуту не мог произнести ни слова, не в силах расцепить зубы. Но и потом, боясь натворить еще больше бед, чуть ли не шипя, приказал телепортистам вышвырнуть посланца как можно ближе к горам вампиров, куда, к сожалению, невозможно было проникнуть иначе как простым переходом. Видимо, действовали какие-то проклятые артефакты, полностью прикрывавшие эту территорию от любого магического вмешательства.
Сунувшуюся было с соболезнованием Арлетту он внимательно выслушал и в вежливых выражениях посоветовал ей не совать нос не в свое дело. Онемевшая от неожиданности сестра рванула под крыло к матери, но та сама была перепугана произошедшей переменой с сыном. На все мольбы Магасры вернуть Рауля и помириться с ним, император отвечал неизменным «нет!». Советники дрожали при виде совершенно нового, заледеневшего повелителя. А Натаниэль улыбался.
От этой новой, совершенно жуткой улыбки хотелось сбежать куда подальше. Складывалось впечатление, что во дворце находится искусно выполненный голем: без чувств, без эмоций, без теплоты. И что страшило больше всего — прежде весьма любвеобильный (впрочем, как и все дроу!) император перестал кого-либо брать к себе на ложе. Перепуганный Мантор предлагал ему самых искусных рабов! Но только в первую ночь, отослав от себя вампира, Натаниэль потребовал от главного евнуха привести наложников и устроил дикую оргию, трахая без разбора то мальчиков, то девушек. Однако воспрянувшие было с опалой второго супруга обитатели гарема, уже предвкушавшие новый виток борьбы за внимание повелителя, вновь приуныли, когда на следующую ночь император отослал всех, даже не взглянув на прелестниц и прелестников. Мантора, попытавшегося было подсунуть ему нового наложника, утонченного, золотокожего эльфа с нежными глазами газели, император едва не прибил на месте, грубо вышвырнув из спальни. Главный евнух едва не обделался на месте, причитая, что хотел как лучше!
