20 Души волненьем утомлен, Опять на землю князь ложится; Трещит огонь, и дым клубится, – И что же? – призрак видит он! Перед огнем стоит спокоен, На саблю опершись рукой, В фуражке белой русский воин, Печальный, бледный и худой. Спросить хотелось Измаилу, Зачем оставил он могилу! И свет дрожащего огня, Упав на смуглые ланиты, Черкесу придал вид сердитый: «Чего ты хочешь от меня?» – «Гостеприимства и защиты! – Пришлец бесстрашно отвечал, – Свой путь в горах я потерял, Черкесы вслед за мной спешили И казаков моих убили, И верный конь под мною пал! Спасти, убить врага ночного Равно ты можешь! Не боюсь Я смерти: грудь моя готова. Твоей я чести предаюсь!» – «Ты прав; на честь мою надейся! Вот мой огонь: садись и грейся». 21 Тиха, прозрачна ночь была, Светила на небе блистали, Луна за облаком спала, Но люди ей не подражали. Перед огнем враги сидят, Хранят молчанье и не спят. Черты пришельца возбуждали У князя новые мечты, Они ему напоминали Давно знакомые черты; То не игра воображенья. Он должен разрешить сомненья… И так пришельцу говорил Нетерпеливый Измаил: «Ты молод, вижу я! За славой Привыкнув гнаться, ты забыл, Что славы нет в войне кровавой С необразованной толпой! За что завистливой рукой Вы возмутили нашу долю? За то, что бедны мы, и волю И степь свою не отдадим За злато роскоши нарядной; За то, что мы боготворим, Что презираете вы хладно! Не бойся, говори смелей: Зачем ты нас возненавидел, Какою грубостью своей Простой народ тебя обидел?» 22 «Ты ошибаешься, черкес! – С улыбкой русский отвечает, – Поверь: меня, как вас, пленяет И водопад, и темный лес; С восторгом ваши льды я вижу, Встречая пышную зарю, И ваше племя я люблю: Но одного я ненавижу! Черкес он родом, не душой, Ни в чем, ни в чем не схож с тобой! Себе иль князю Измаилу Клялся я здесь найти могилу… К чему опять ты мрачный взор Мохнатой шапкой закрываешь? Твое молчанье мне укор; Но выслушай, ты всё узнаешь… И сам досадой запылаешь… 23 «Ты знаешь, верно, что служил В российском войске Измаил; Но, образованный, меж нами Родными бредил он полями, И всё черкес в нем виден был. В пирах и битвах отличался Он перед всеми! Томный взгляд Восточной негой отзывался: Для наших женщин он был яд! Воспламенив их вображенье, Повелевал он без труда, И за проступок наслажденье Не почитал он никогда; Не знаю – было то презренье К законам стороны чужой Или испорченные чувства!.. Любовью женщин, их тоской Он веселился, как игрой; Но избежать его искусства Не удалося ни одной. 24 «Черкес! Видал я здесь прекрасных Свободы нежных дочерей, Но не сравню их взоров страстных С приветом северных очей. Ты не любил! – ни слов опасных, Ни уст волшебных не знавал; Кудрями девы золотыми Ты в упоенье не играл, Ты клятвам страсти не внимал, И не был ты обманут ими! Но я любил! Судьба меня Блестящей радугой манила, Невольно к бездне подводила… И ждал я счастливого дня! Своей невестой дорогою Я смел уж ангела назвать, Невинным ласкам отвечать И с райской девой забывать, Что рая нет уж под луною. И вдруг ударил страшный час, Причина долголетней муки; Призыв войны, отчизны глас, Раздался вестником разлуки. Как дым рассеялись мечты! Тот день я буду помнить вечно… Черкес! Черкес! Ни с кем, конечно, Ни с кем не расставался ты! 25 «В то время Измаил случайно Невесту увидал мою И страстью запылал он тайно! Меж тем как в дальнем я краю Искал в боях конца иль славы, Сластолюбивый и лукавый, Он сердце девы молодой Опутал сетью роковой. Как он умел слезой притворной К себе доверенность вселять! Насмешкой – скромность побеждать И, побеждая, вид покорный Хранить; иль весь огонь страстей Мгновенно открывать пред ней! Он очертил волшебным кругом Ее желанья; ведал он, Что быть не мог ее супругом, Что разделял их наш закон, И обольщенная упала На грудь убийцы своего! Кроме любви, она не знала, Она не знала ничего… 26 «Но скоро скуку пресыщенья Постиг виновный Измаил! Таиться не было терпенья, Когда погас минутный пыл. Оставил жертву обольститель И удалился в край родной, Забыл, что есть на небе мститель, А на земле еще другой! Моя рука его отыщет В толпе, в лесах, в степи пустой, И казни грозный меч просвищет Над непреклонной головой; Пусть лик одежда изменяет: Не взор – душа врага узнает! |
