— Мэгги, — сказал левит.

— Привет, Шмяк.

— Мэгги закончила свое евангелие несколько недель назад, — сообщил Разиил.

— Правда? Магдалина улыбнулась.

— Ну мне же не пришлось так много писать. Я вас семнадцать лет не видела.

— А, ну да.

— Такова была воля Сына — чтобы вы вместе вышли в этот новый мир, — сказала ангелица.

Левит пересек коридор и обхватил женщину руками. Они целовались так увлеченно, что ангелы принялись топтаться, откашливаться и вполголоса бормотать: «Сняли бы себе комнату, что ли».

Потом, чуть отстранившись, мужчина и женщина долго рассматривали друг друга. Левит сказал:

— Мэгги, сейчас все будет, как всегда? Ты со мной, ты меня любишь, но лишь потому, что тебе не достался Джош?

— Конечно.

— Какая жалость.

— Ты не хочешь со мной быть?

— Нет-нет, хочу. Но все равно жалко.

— У меня есть деньги, — сказала она. — Они мне денег дали.

— Это мило.

— Идите, — сказал Разиил, теряя терпение. — Идите, идите, идите. Ступайте прочь. — И он махнул дланью вдоль коридора.

Они пошли — рука об руку, ступая осторожно и робко, через каждые несколько шагов оглядываясь. А потом обернулись еще раз, и ангелов уже не было.

— Зря ты не остался, — сказала Мэгги.

— Я не мог. Слишком больно.

— Он вернулся.

— Я знаю. Читал.

— Огорчился, когда узнал, что ты сделал.

— Ага. Я тоже огорчился.

— И остальные на тебя разозлились. Сказали, у тебя оснований верить было больше всего.

— Они поэтому меня из своей писанины вычеркнули?

— Догадливый, — усмехнулась Магдалина.

Они вошли в лифт, и Мэгги нажала кнопку. Зажглась надпись «Вестибюль».

— Кстати, это «Свят».

— Где — свет? — недослышал левит.

«Св.». То, что до Христоса. Иисус Свят Христос. Это их фамилия. Помнишь: «Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя Твое».

— Ч-черт, а я-то думал — Саваофыч, — сказал Шмяк.

А что, слониху правда можно йоге обучить? Нет. У вас не получится, но мы же об Иисусе говорим. Кто знает, что он мог?

Эта книга — сказка. Я ее сочинил. Она не призвана менять ничью веру или мировоззрение. Ну разве что, закрыв ее, вы решите быть добрее к братьям по разуму, что само по себе — нормально. Или вдруг приметесь учить слониху йоге. В таком случае запаситесь, пожалуйста, видеокассетами.

Честное слово, перед тем как приняться за «Агнца», я изучал вопрос. Но нет сомнений: я мог потратить на изыскания десятки лет, и все равно не избежал бы неточностей. (Талант, что тут сказать?) Хоть я и старался достоверно обрисовать мир, в котором жил Христос, кое-что мне для собственного удобства все-таки пришлось изменить; как легко догадаться, иногда вообще никакой возможности узнать, что именно происходило между 1 и 33 годами нашей эры.

Я быстро понял, что имеющаяся письменная история крестьянства, общества и обычаев иудаизма в Галилее первого века имеет для меня чисто теоретическое значение. Роль фарисеев в крестьянском обществе, влияние эллинизма и окрестных международных центров торговли — Иоппии, например, — кто ж знает, как все это повлияло на Христа в детстве? Некоторые историки полагают, что Иешуа из Назарета лишь немногим отличался от невежественной деревенщины. Другие считают, что из-за близости Иоппии и Сефориса он с ранних лет попал в сферу влияния греческой и римской культур. Я выбрал последнюю версию — из нее складывалась история поинтереснее.

Жизнь исторического Иисуса, если не считать пары упоминаний у еврейского историка первого века Иосифа Флавия да случайных ссылок римских историков, — преимущественно спекуляция. Все, что мы сегодня знаем о жизни Иисуса из Назарета, входит в четыре тоненькие книжицы: Евангелия Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Кто их читал (потерпите, пожалуйста), знает, что о рождении Христа упоминают двое — Матфей и Лука, а Марк с Иоанном освещают только пастырство. Волхвы упоминаются в одном коротком эпизоде у Матфея, а о пастухах говорит один Лука. Избиение младенцев и бегство в Египет фигурируют лишь у Матфея. Короче говоря, все младенчество Иисуса — сплошная путаница и неразбериха. О хронике его детства и говорить не приходится. Там все гораздо хуже. С рождения до начала пастырства, когда Иисусу уже было за тридцать, Библия предлагает только одну сцену: Лука рассказывает, как Иисус в двенадцать лет учил во Храме Иерусалимском. В остальном в жизни наиважнейшего человека на всей земле — тридцатилетняя дыра. В «Агнце», по-своему бестолково, я попытался заполнить эту дыру, но опять-таки — я и не стараюсь представлять, как было на самом деле, я просто рассказываю истории.

К некоторым историческим элементам «Агнца» современному разуму приспособиться нелегко. Например, скороспелая сексуальность. Судя по тому, что известно о еврейском обществе первого века, Мэгги вполне могла в двенадцать лет быть помолвлена, а к тринадцати выйти замуж. Еврейский мальчик к десяти годам овладевал отцовским ремеслом, в тринадцать случалась помолвка, в четырнадцать — женитьба. В этой части книги я, конечно, старался вызвать сочувствие ко вполне взрослым ролям тех, кого ныне мы считаем детьми, но именно здесь сексуальность персонажей исторически вполне уместна. Среднему галилейскому крестьянину очень везло, если он доживал до сорока, — возможно, детям приходилось созревать раньше, чем в менее суровых условиях.

Хотя в книге, я уверен, множество исторических неточностей и невероятностей, самую вопиющую я намеренно ввел в ту часть, где Шмяк и Джошуа приходят к Гаспару в китайский горный монастырь. Гаутама Будда действительно жил и учил примерно за полтысячелетия до рождения Христа. К тому времени, когда наши герои пришли на Восток, его учение широко распространилось в Индии, однако до Китая буддизм добрался только лет через пятьсот после смерти Христа. Боевые искусства буддистские монахи начали разрабатывать позже, и ради исторической точности мне пришлось бы исключить из книги один очень важный для меня вопрос, а именно: «Что было бы, знай Иисус кунг-фу?»

Жизнь Гаспара, описанная в «Агнце» (девять лет в пещере и т. д.), основана на легендах о жизни буддистского патриарха Бодхидхармы — считается, что этот человек около 500 года нашей эры принес буддизм в Китай. Бодхидхарме (он же Дарума) приписывается создание той школы буддизма, которую мы сегодня называем «дзэн». Буддистские легенды умалчивают, встречался ли Бодхидхарма с йети, однако в них рассказывается, как он отрезал себе веки, чтобы не засыпать, и вырастил из них чайные кусты. Их листья монахи потом заваривали и пили, чтобы во время медитации бодрствовать. Эту историю я в книгу не включил, заменив ее снежным человеком и Шмяковой теорией естественного отбора. По-моему, справедливо. Кроме того, утверждается, что Бодхидхарма изобрел кунг-фу и обучил ему знаменитых монахов Шаолиня, дабы подготовить их к суровому распорядку медитаций, который сам же им и предписал.

Большинство подробностей фестиваля Кали, включая жертвоприношения и расчлененку, я заимствовал из «Восточной мифологии» Джозефа Кэмпбелла, вышедшей в серии «Маски бога». Кэмпбелл приводит свидетельства очевидцев кровавого ритуала — британских солдат XIX века — и утверждает, что на фестивале Кали в Калькутте и по сей день обезглавливают свыше восьмисот коз. (У кого с этим эпизодом проблемы, пишите, пожалуйста, самому Кэмпбеллу в его нынешней инкарнации.)

Цитируемые стихи Упанишад и Бхагавад-гиты — подлинные переводы данных высокочтимых текстов. Стихи Камасутры — целиком и полностью плод моего воображения, но в реальной книге вы найдете и более диковинные советы.

В теологическом смысле я сделал определенные допущения. Самое главное: Иисус, собственно, и был тем, кем его представляют Евангелия. Здесь я опирался на Евангелия и в паре мест — на Деяния Апостолов (особенно что касается дара языков, без которого Шмяк не смог бы рассказать свою историю на современном американском), но старался не пользоваться остальным Новым Заветом, а именно Посланиями Павла, Петра, Иакова и Иоанна, а также Откровением. Все они, как и Евангелия, были написаны через много лет после Распятия. Тексты эти в конечном итоге и определили христианство, но что о них ни думай, ничего не попишешь: Иисус не знал о них, а также о событиях, что в них описаны, и, разумеется, о последствиях своего пастырства. А посему им нет места в моей истории. Вместе с тем еврейским мальчикам Джошуа и Шмяку полагалось хорошо знать книги Ветхого Завета: первые пять — Тора — и составляли основу их вероисповедания, а остальные люди в те времена знали как Пророков и Писание. Поэтому и я на них ссылался, когда уместно. Тем не менее, насколько я понимаю, Талмуд и большая часть Мидрашей (историй, толкующих закон Божий) тогда еще не были сформулированы и приведены к общему виду, поэтому как точкой опоры для «Агнца» я ими не пользовался.