В буддизме традиция Адептов завуалирована лишь слегка. Столетиями приверженцы Доктрины стремились к достижению внутреннего спокойствия, являющегося неотъемлемым атрибутом достигшего совершенства человеческого существа. Сразу после учреждения Братства, последователей буддийской философии учили, что религию можно принять в буквальном смысле или познать путем мистического переживания. Те, кто довольствуются лишь тем, чтобы подтверждать верность, вправе рассчитывать только на некоторое личное утешение. Даже если бы они обладали достаточно глубокими знаниями, чтобы исследовать структуру системы, они не смогли бы познать путем личного переживания живую силу Дхармы. Адептство для них маловероятно, так как стимул к достижению просветления недостаточно силен.

Величайшие мистерии буддизма предназначались для более искренних, повиновавшихся побуждению соблюдать дисциплину и посвятить свои жизни и сердца претворению в жизнь Закона. В южной школе такая преданность требовала монашеской жизни, необходимым условием которой был отказ от всех личных обязательств и привязанностей. В северной школе все было не так сурово и победа над собой оказывалась доступна всем, невзирая на место пребывания, род занятий или профессию. Система махаяны дошла до признания того, что адептство может быть достигнуто и без принятия буддизма и без обучения у какого-нибудь учителя. Свет может исходить исключительно изнутри, а некоторых из великих мудрецов особо почитали за то, что они достигли просветленности в одиночку.

Буддийского Адепта обычно называют архатом или рахатом. Западная и восточная концепции адептства в некоторых отношениях не совпадают. Европейский Адепт интересовался проблемами политики, образования и науки материального мира гораздо больше, чем восточный посвященный. Однако, необходимо внести ясность еще в один вопрос: вопреки сложившемуся на Западе мнению, буддизм отнюдь не является доктриной недеяния. Он не воздает должное отдельной личности, занятой исключительно собственным совершенствованием. Его позиция заключается в том, что внешнее улучшение общества должно проистекать из внутреннего просветления человеческого существа. Следовательно, архат выполняет свое назначение, используя заключенные в нем йогические силы, и его сфера деятельности не выявляется бурными проявлениями его объективной личности. Более того, буддизм не представляет архата сверхчеловеком. Цель, к которой стремятся мудрые, состоит в отождествлении с мировой истиной. Даже мудрость должна согласоваться с Законом.

Как следует из общей концепции, восточные архаты не становились правителями наций, завоевателями или блестящими мыслителями. Они оставались в сангхе и редко пользовались каким-либо влиянием за пределами круга своих учеников с их стихийным восторгом. Их кодекс законов запрещал им жить в богатстве и роскоши, но они ни в коей мере не считали эти ограничения несчастьем. Некоторые архаты, конечно, достигали славы и почета, но всегда как учителя и люди исключительной доброты и скромности. Если же кто-нибудь из них и принимал на мгновение угрожающий вид, то только затем, чтобы наглядно объяснить запутавшемуся или капризному последователю какое-нибудь конкретное наставление. Они, подобно морю, могли допустить, чтобы на поверхности появилась рябь, но глубины всегда пребывали в спокойствии и тишине.

Буддийскому архату, как и западному Адепту, приписываются способности творить чудеса. В ламаизме особое ударение делалось именно на этой стороне общей идеи. На самом же деле большинство чудес, приписываемых буддийским мудрецам, представляло собой всего лишь описание внутренних сил в символической форме и не было рассчитано на понимание в буквальном смысле. Чудеса творились не людьми, а через людей, и чудесное фактически бывало естественным результатом продолжения внутренней реализации[28]. Это всегда был Закон, исполняющий сам себя, а тем, кто этого не понимал, это казалось поразительным.

Среди современных буддистов существует расхождение во мнениях относительно размеров Иерархии Адептов. Северная школа безоговорочно считала, что великие учителя мира, включая небуддистов, составляют часть высшего правительства. Это невидимое Братство просвещенных и есть настоящая Сангха, а ассамблея материального мира является всего лишь ее слабым подобием. Буддизм, однако, не учит, что Иерархия Адептов активно влияет на человеческую деятельность или направляет ее. Это противоречило бы исходным учениям Будды. Человек растет благодаря собственным заслугам, а не вследствие оказываемого на него давления. Деятельность Иерархии ограничена теми вселенскими вопросами, которые выходят за пределы нынешнего уровня просветления человечества. Напротив, архаты дожидаются в безмолвной медитации, когда их найдут те, кто жаждут наставлений и готовы заслужить право развиваться путем полной самоотдачи и личного старания.

В некоторых буддийских школах Адепта, или архата, считают персонификацией «сверх-я». Каждый учитель человечества представляет собой средоточие реальности, из которой поддерживается иллюзорная личность. Поиск трансцендентного «я» есть поиск Иерархии. Об этом следует помнить при изучении некоторых преданий и легенд, касающихся этих благородных учителей. Истина — это высшая реальность, или Ади-будда. Великая Иерархия являет собой раскрытие истины через все миры, планы и условия бытия. Погружаясь в неизвестность мрака формы, истина растворяется, пока не остается только луч или частица. Каждый из этих лучей — это нить сознания, и искатель истины может подниматься по этой нити, пока в конце концов не постигнет источник.

В Китае архатов называют лоханами, или «поющими священные мантры». Эти лоханы, в свою очередь, являются олицетворениями фрагментарных истин, повсюду обнаруживающих себя и побуждающих к вдумчивому исследованию. Закон никогда не бывает совершенно лишенным формы, а создает внешние проявления, которые, будучи понятыми, помогут ученику во время его долгого путешествия по Срединному Пути. Внимательные же, и в первую очередь к мелочам, постепенно обогащая свой духовный мир, расширяют трансцендентальные возможности и тихо, но неизбежно продвигаются вперед по пути освобождения. Архат, однако, останавливается у ворот и повторяет обет бодхисаттвы Авалокитешвары, который отказывается погрузиться в глубокий покой до тех пор, пока все создания не воспримут Учение сердцем. Решение о самопожертвовании принимается не по приказу или требованию, это добровольное принятие на себя ответственности. Ученик возвращается в этот мир смиренным монахом не потому, что этого требует Бог, а потому, что в глубине души его побуждает к этому решению глубокое и необычайное сострадание. Поэтому архаты и архаты-бодхисаттвы являются «самыми достойными». Они отдали не что-то из того, что у них есть, а все, чем они являются.

Мэнли Палмер Холл Лос-Анджелес, Калифорния.

Сентябрь 1953 г.

В эзотерической доктрине будда появляется в периоды существования каждой из семи рас, составляющие цикл жизни человечества. Гаутама Будда был четвертым из плеяды выдающихся учителей, а Майтрейя Будда будет пятым. Предшественниками Гаутамы были три мануши-будды (человеческие будды) — Кракук-чанда, Канакамуни и Кашьяпа.

В тибетской системе существуют три Иерархии удивительных существ, появляющихся из Ваджрасаттвы, Алмазного Сердца мира. К высшим принадлежат дхиани-будды, которых эзотерически семь, а экзотерически пять. Они отражаются внизу, проявляясь в семи небесных бодхисаттвах, два из которых также сокрыты. Лучи, или продления, небесных бодхисаттв, при воплощении, становятся мануши-буддами, учителями человечества. Следуя этому порядку, Гаутама Будда ведет свое происхождение от дхиани-будды Амитабхи через небесного бодхисаттву Авалокитешвару. Откуда вывод, что за земным руководством великого учителя стоит сложная метафизическая концепция вселенной.