Примерно в ста классах университета профессора читали лекции и вели беседы со студентами. Учебный план был составлен таким образом, что занятия естественным порядком следовали одно за другим. Курс обучения в Наланде, рассчитанный на уже подготовленных учащихся, был столь трудным, что из всех прибывших туда иностранных студентов только двадцать-тридцать процентов имели достаточную подготовку, чтобы соответствовать требованиям преподавателей.

Священники-преподаватели, жившие при университете, а значит, вынужденные постоянно общаться, держали себя с таким достоинством, были настолько уравновешенны и честны, что в течение семи сотен лет, истекших до прибытия туда Хуань Цзяна, не было ни единого случая, чтобы кто-то из преподавателей перешел — даже в отношении низшего по положению — границы приличий или нарушил хотя бы одно правило университета. Царь этой страны относился к прославленному учебному заведению с таким уважением, что назначил на его содержание доход со ста деревень, а поэтому приезжавшим туда для обучения не приходилось самим добывать основные жизненные блага, которые в Наланде назывались «четырьмя необходимостями» и включали: одежду, пищу, кров и медицинское обслуживание. Предоставление подобных благ, а следовательно, полное освобождение ума для образования, считалось основой совершенства системы образования в Наланде.

Ни один не возвращался из этого полного чарующего волшебства места, чтобы не упомянуть о восхитительных прудах с лотосами. Голубизна наландских лилий смешивалась с темно-красным заревом цветов канака в такой величественной симфонии красок, что люди искусства преодолевали тысячи миль, чтобы просто взглянуть на чудесные сады и водоемы. И пройдет еще много времени, прежде чем мир создаст другую Наланду, школу эзотерических и естественных наук, преподаваемых непредвзято, без конфликтов и чванства.

Титул «архат», что означает «достойный», эквивалентен слову «адепт» в том смысле, в каком его употребляют в западной эзотерической традиции, и тогда как титулом «адепт» более или менее свободно пользуются, имея в виду тех, кто завершил благородный восьмеричный путь, архатом именуют действительно достигшего уровня внутреннего постижения состояния реальности. Термин этот был в ходу еще до прихода буддизма, хотя в то время и не подразумевал внутреннего озарения. Он, как и слово «адепт» в немистической литературе, означал «специалиста, или знатока, в некотором ментальном и физическом искусстве». В буддизме архаты — это великие мудрецы или монахи, приближающиеся к состоянию бодхисаттв; ведь по существу даже самих будд, строго говоря, можно было бы называть архатами. Известно множество случаев, когда обыкновенные миряне достигали подобного отличия, совершив какой-нибудь выдающийся поступок, результатом которого становилось сознательное восприятие вселенского закона. Всеобщее поклонение привело к тому, что этим именем стали называть прославленных учителей древности и учеников Будды, которые несли его учение в самые отдаленные места. Китайское слово «лохан» обычно считают синонимом термина «архат».

К числу более развитых в духовном плане личностей, принадлежащих к человеческому потоку жизни, обязательно следует отнести архатов, или стхавиров, пратьека будд и лоханов. Буддисты хинаяны склонны рассматривать достижение пратьека буддой (неучительствующим святым) нирваны как состояние духовной завершенности, конец личного сознания и погружение саттвы (своего «я») во вселенскую реальность. Буддисты махаяны придерживаются противоположного мнения. Они полагают, что нирвана — это условие или состояние реализации, при котором преодолеваются определенные ограничения рассудочного познания, вполне естественные для непросвещенных. На взгляд этих северных мистиков, процессы эволюции мира — вечны, и даже будды, хотя и возвысились над обычными смертными, должны продолжать развиваться и раскрываться во времени и пространстве.

Пратьека будда — это вознесшийся святой, в предыдущем воплощении бывший учеником Будды, но которому не удалось достичь нирваны за время жизни его Мастера. Поэтому такой достигший высокого уровня развития ученик должен был повторно родиться в то время, когда не существовало никакого воплощения Будды и просветление достигалось исключительно посредством уединенной медитации.

Подобные мудрецы, равнодушные ко всем неприятностям, идущим от плоти, не прикладывают никаких усилий, чтобы испытать просветление. В северной школе столь эгоцентричное развитие духовных качеств рассматривается как явное отступление от учения Будды. Просветленный являл собою пример бескорыстного служения, а поэтому сердца и умы бодхисаттв всегда были открыты всем людям, независимо от их вероисповедания, кто нуждался в чувстве внутренней уверенности.

В легенде мистиков махаяны рассказывается, как незадолго до смерти Будда повелел четырем знаменитым стхавирам оставаться в миру, чтобы защищать его учение до прихода Майтрейи Будды. В самых первых комментариях встречаются упоминания об архатах, а также о том, как эти служители учения Будды оберегали и распространяли его философию все последующие века.

Прямым предшественником Будды Гаутамы был Будда Кашьяпа. Существует поверье, что этот древний мудрец сидит, погрузившись в глубокое раздумье, в самом центре огромной горы. Когда Майтрейя Будда придет, то во главе грандиозной процессии шествующих за ним архатов и лоханов он отправится к этой горе. При их приближении земля и скалы расступятся и все увидят почтенного Кашьяпу, размышляющего о тайнах реального мира[48].

По мнению китайцев, некоторые мудрецы, в различные периоды истории достигшие высших ступеней буддийской эзотерической системы, вправе называться лоханами. Из десяти ступеней «идеальной шкалы» внутренней эволюции лохан занимает вторую ступень, то есть сразу же после архата. Обиталищем лоханам служит, как утверждают, Западный Рай Амитабхи. В данном случае, говоря о Западном Рае, имеют в виду, разумеется, школу, или общество, мистерий.

Особую известность лоханы приобрели как «сладкоголосые», основой чему послужило их искусство читать нараспев мантры, достигая при этом магического эффекта. Считается, что любой искренний буддист, погрузившись в медитацию, способен, если, конечно, в состоянии достичь полного душевного спокойствия, услышать, и в основном на рассвете, песни лоханов.

Каждого лохана окружает свита, в которую входят от пятисот до тысячи шестисот святых служителей. Известны несколько кругов лоханов. Самый малочисленный из них состоит из шестнадцати лоханов (в Японии из восемнадцати), причем чаще всего именно они отображались в буддийском искусстве.

Существует также круг из пятисот лоханов. В крупных монастырях Японии и Китая почти всегда имеется отдельный, искусно отделанный зал или большая комната, специально отведенные для этих пятисот святых. Каждый из них представлен в виде статуи лохана с бритой головой, длинными ушами и более или менее суровым выражением лица. В этом собрании скульптурных изображений можно отыскать лицо любого типа. В расположенной неподалеку от Пекина пагоде Пи-Юн-пи установлена скульптурная группа лоханов, изображающая собрание монахов. Высоко под крышей здания в полном одиночестве сидит святой, который, как полагают, олицетворяет причисленного к лику святых Марко Поло, путешественника, посетившего в 13-м веке многие города Китая.

Основой формирования традиционного облика лохана послужили работы двух или трех художников династии Тан[49], добывавших сведения из весьма туманных описаний, содержащихся в древних буддийских писаниях. Для буддистов-мирян лоханы обладают особой притягательностью, что и явилось причиной наделения их изрядным объемом экзотерических знаний. Происходящий процесс секуляризации[50] немало способствовал затемнению смысла первоначальной символики, все более и более запутывая в сознании масс все, что имеет отношение к этому предмету.