Но тем не менее атмосфера в нашем доме становилась все более напряженной. Вот-вот должна была разразиться гроза. И когда я в 1974 году вернулся из гастрольной поездки в Токио, она разразилась. У нас с Аллой состоялся очень серьезный разговор, после чего я ушел из дома (соответственно — из квартиры ее сестры на проспекте Мира) и стал жить у себя в Сокольниках. Правда, в 1975 году мы делаем робкую попытку восстановить семью. Возникает даже иллюзорное впечатление, что статус-кво как будто восстановлено. Но видимо, недаром говорится, что разбитую чашу не склеить. Если уж совместная жизнь дала трещину, пиши пропало. Короче говоря, уезжаю я как-то после этого на гастроли в Сочи. На дворе 1976 год. И тут начинается такое…
Что тут скрывать, я всегда пользовался некоторым успехом у прекрасной половины человечества. А если уж быть совсем откровенным, то наблюдались с ее стороны и случаи прямой «психической атаки». Бывало, что поклонницы-фанатки простаивали часами у моего подъезда, а иные и ко мне домой являлись. Когда их не пускали в дом, они, не долго думая, укладывались на лестничной площадке у моих дверей. Что было делать? Приходилось выходить и как-то разряжать ситуацию. Легко представить, что при этом чувствовала Алла, и это конечно же тоже не способствовало прочности наших брачных уз.
Вообще-то я не любитель распространяться о своих личных делах. Могу только сказать, что никогда не был ни ханжой, ни святошей. Бывало, что и засматривался на интересных девушек, что совершенно нормально для молодого человека. Но не был и неким всеядным волокитой, бегающим за каждой юбкой. Зато теперь, в зрелом возрасте, приятно порой слышать удивленные замечания знакомых и друзей по поводу того, как я, дескать, неплохо выгляжу для своих лет, и просьбу дать им рецепт «вечной молодости». Я в шутку отвечаю, что рецепт очень простой — не пей, не кури, не увлекайся сексом выше меры и увидишь, что из этого получится! Но все это, конечно, личное дело каждого.
Менее всего мне хотелось бы выглядеть в глазах читателя каким-то безгрешным, всеведущим «гуру». К слову, есть забавный анекдот на эту тему. Мужчину спрашивают: «Вы что, не курите?» Он отвечает: «Нет». — «И не пьете?» — «Нет, не пью». — «И женщинами не увлекаетесь?» — «Нет, не увлекаюсь». — «Тогда как же вы, извините, расслабляетесь?» — «А я и не напрягаюсь». Или как еще любит говорить мой друг Слава Добрынин: «Тихое преимущество лучше явного».
Опять же, сколько раз меня «женили» на известных женщинах, взять хотя бы нашумевшую историю с певицей Валей Толкуновой! Да разве одного только меня?..
Что же касается особенностей моего характера, то я бы не осмелился заявить во всеуслышание, что вот, мол, какой я неприступный однолюб. Нет, конечно! Но в своих семейных привязанностях я постоянен. А проще говоря, Лев Лещенко в обыденной, повседневной жизни — самый что ни на есть обычный человек со своими достоинствами и недостатками.
Хотя, наверное, мало кто знает о моих юношеских романтических бреднях, когда тебе то и дело являются в мечтах очаровательные девушки, одна другой краше… И не один я такой. У каждого мужчины есть свои фантазии, свое понятие романтики. Уверен, что каждый из нас в глубине души взыскует только ту Единственную, Неповторимую, Незабвенную, Любимую, которая должна быть ему послана судьбой. И если уж он ее встретит, то обязательно ее узнает и свяжет с ней жизнь. Вот почему, когда я порой смотрел на некоторых представительниц прекрасной половины человечества, я ожидал главного — чтобы вдруг затрепетало сердце и воспламенилось воображение. То есть секс без любви для меня всегда выглядел довольно странно, становясь своего рода механической гимнастикой…
Ну так вот, возвращаясь к той своей знаменательной поездке в Сочи. Живу я там в гостинице, где кроме меня остановились другие известные в то время исполнители. И вот подходит ко мне как-то в вестибюле мой давний приятель Ефим, администратор певца Валерия Ободзинского:
— Слушай, Лева, каких я тут недавно девушек встретил! Потрясающе! С одной я уже познакомился. Если хочешь, можешь познакомиться с ее подругой. Можно неплохо провести время, тем более что у нас сейчас есть пара дней отдыха.
— Хорошо, — говорю, — я подумаю. Но, если честно, ни с кем знакомиться не хочу…
Заходим мы с ним в лифт. И вместе с нами туда входят две девушки — одна постарше, другая помоложе. Фима восклицает:
— О, привет, девчонки! А я о вас только что с моим другом говорил. Знакомься, Лева, это — Галя, а это — Ирина…
Мне становится ясно, что Галя — его девушка, а Ирину он, значит, «сватает» для меня. Ну нет, думаю, Фима! Ничего у тебя не выйдет. Никакого особенного впечатления твоя протеже на меня не производит. Да, девушка она, безусловно, симпатичная, привлекательная. Что-то в ней, конечно, есть — высокая, хорошо сложенная брюнетка с длинными распущенными волосами и темными карими глазами, в которых, кажется, так и прыгают озорные веселые искорки. То есть человек наверняка приятный и легкий в общении. Но уж больно, на мой вкус, она субтильна, если не сказать худа. Просто какая-то Твигги (была тогда на Западе такая супермодель, которая довела себя голодовкой чуть ли не до двадцатикилограммового веса)! Причем, что характерно, никаких притязаний на то, чтобы привлекать внимание: ни макияжа, ни косметики, ни грима. Но что касается одежды, то тут все в порядке — фирменные джинсы с суперпрестижной плетеной «косичкой» на карманах, строгая приталенная кофточка (опять же явно не советского пошива). И наконец, иссиня-черные волосы стянуты на голове каким-то разноцветным обручем. Точь-в-точь картинка из только что появившихся в Союзе журналов «Америка» или «Англия»… Одно это уже поневоле вызывало интерес, ибо тогда в молодежных кругах носить такого класса шмотки могли себе позволить лишь фарцовщики или дети очень обеспеченных родителей. На фарцовщицу Ирина явно не тянула, оставалось второе.
Но как выяснилось позже, тут я ошибался, все было одновременно и проще и сложнее. Словом, что касается Ирины, были у меня на этот счет свои «за» и «против». А проще говоря, я в тот момент колебался, стоит ли продолжать наше знакомство. С другой стороны, не хотелось огорчать приятеля отказом поддержать компанию. Таким вот образом и получилось, что все мы вчетвером отправились пообедать в ближайшую шашлычную. В дверях стоят ее работники, которые, увидев меня, бросаются навстречу, хлопают по плечу: «Смотрите, кто к нам пришел! Пожалуйста, проходите, садитесь, вот вам самое лучшее местечко!» Ирина бросает на меня искоса любопытствующие взгляды — что это, мол, за почести и почему этого парня приветствуют как китайского императора? Из чего следует, что сама она почему-то не знает о том, что я — известный на всю страну певец! Это меня, признаться, несколько удивило. Но вот накрывают роскошный стол, все вокруг нас вертятся, стараются угодить, высказать свое почтение.
После чего я иду провожать Ирину. Разговорились. Она рассказывает, что учится в институте, приехала в Сочи на каникулы, пробудет здесь еще два-три дня. После чего, заглянув на пару дней домой в Москву, снова отправится по месту учебы. Я, в свою очередь, говорю, что остаюсь еще на неделю. И тут она не выдерживает:
— А почему это тебя так встречают и смотрят с таким пиететом?
Я пытаюсь отшутиться:
— Дело в том, что я — местный сочинский мафиози, из самых крутых. Меня тут все знают, уважают и побаиваются.
Ирина как-то загадочно улыбнулась и больше эту тему не затрагивала. И тут я впервые за все время нашего знакомства ощутил, что эта девушка, о которой я по-прежнему ничего не знаю, начинает меня всерьез заинтриговывать, вызывать повышенный интерес. Может быть, причиной этому — ее низкий, спокойный голос, несколько вкрадчивая, мягкая манера разговаривать. Может быть — те же лукавые, озорные искорки в карих, осененных длинными ресницами глазах… Одним словом, я почувствовал в этой девушке загадку и тайну, которая и представляет, на мой взгляд, самое мощное женское оружие. Противиться этому чувству я уже не мог, да в общем-то и не особенно пытался. Решил предоставить всему идти дальше своим чередом — а вдруг это судьба? Таким образом, приходим мы с ней в мой просторный люкс с видом на море, усаживаемся на балконе, пьем кофе. Затем я отвожу Ирину до дверей ее номера, где мы договариваемся встретиться сегодня еще раз вечером, после одиннадцати. Я объясняю это тем, что буду занят, но не говорю, чем именно.
