— Яблочный сидр. Старинный земной напиток. С других планет я ничего не ем и не пью, мистер Джейнвей. Земные продукты, и только их.

— С Землей ничто не сравнится, — сказал Джолсон. — А каковы ваши планы в отношении других систем, мистер Пурвьянс?

— До моей победы или после?

— Расскажите сначала до.

— Видите ли, мирами предначертано управлять Земле. К несчастью, в течение двадцати тысяч лет на Земле был так называемый умственный застой, чем воспользовались власти других планетных систем. Я верю, мистер Джейнвей, в права Земли, равно как и в то, что она снова станет центром вселенной.

— Я считал, — сказал Джолсон, глядя на раскачивающегося в кресле руководителя “Группы А”, — что вы своего рода пацифист, борец против войн.

— Да, я против войны, если ее начал не я! — воскликнул Пурвьянс, поправляя упавшую на широкий лоб прядь прямых волос. — Скажу вам, — только это между нами, мистер Джейнвей, — в настоящее время я набираю большую группу военных советников. Кроме того, с Земли, из местечка под названием Париж, мне телепортировали одного очень известного модельера. Чтобы разработать форму для членов “Группы А”. Чертовски трудно было найти подходящего человека, так как я приказал своим лейтенантам подобрать не какого-нибудь гнома, а крепкого, мужественного парня.

— И удалось найти такого?

— Откровенно говоря, он не совсем из Парижа. Он родом из Небраски, а в Париже проводил отпуск. Там мы его и схватили. Посмотрели бы вы его, какие он делает эполеты.

— Сколько здесь с вами живет народу?

Пурвьянс с отсутствующим видом опустил руку и потрогал дохлую кошку.

— Хочется сидра, а испытать его не на ком. Вы не?..

— Нет, вернемся к военным советникам. И модельерам.

— Так вот. Они у меня здесь, — сообщил Пурвьянс. — Я держу их на льду.

— Замороженными?

— Это мой хлеб. Морозильник мне достался в наследство от покойного отца. Мы его тоже поместили в морозильник, но он безвозвратно мертв. “Наш Основатель” — висит под ним маленькая табличка. И еще скажу конфиденциально: не люблю покойников. Даже замороженных. У меня от них мурашки. Но наш бюджет пока ограничен, а здесь я свободен от арендной платы и имею небольшой доход, не облагаемый налогом.

Джолсон потер подбородок на лице Джейнвея.

— А здесь можно было бы посмотреть ваше предприятие?

— Не все, только незасекреченные секции, — сказал Пурвьянс, поднимаясь с качалки. — Не забывайте, что вы под постоянным наблюдением. Лишнее движение грозит вам мгновенной дезинтеграцией.

— А сколько у вас здесь сотрудников “Группы А”?

Пурвьянс направился к двери.

— Это закрытая цифра, мистер Джейнвей. Могу вам только сказать, что много.

Следуя за ним, Джолсон вышел в холодный коридор.

В павильоне было холодно. Джолсон внимательно оглядел высокую, затянутую туманом комнату.

— А где же парни, которые целят в нас из своих пушек?

— О, их не увидишь. Для этого они слишком хорошо замаскированы.

Джолсон потихоньку подбирался поближе к руководителю “Группы А”. И вдруг неожиданным прыжком втиснулся между Пурвьянсом и стеной, обхватил рукой его шею, развернул Пурвьянса к себе спиной, прикрываясь им, как щитом. Затем он выбрал свободный от дверей угол и рванул туда Пурвьянса, принимая такую форму, чтобы полностью укрыться за шефом “Группы А”.

— Мне нужна девушка, Дженнифер Харк, и люди из Военного Бюро. Прикажите их разморозить и привести сюда или я буду сжимать шею, пока вы не задохнетесь.

— Странные у вас, знаменитых журналистов, методы, мистер Джейнвей, — едва выговорил Пурвьянс. — Прекратите меня душить или вас испепелят.

— Вместе с вами.

— Именно.

Джолсон сжал руку.

— Ну, девушку и остальных. Велите вашим людям войти и сложить оружие.

— Всем моим людям?

— Начнем с тех, кто прячется за этими стенами.

— Кто вы? Из ЦБШ, КХ?

Джолсон напрягся.

— Отдавайте приказ. Быстро.

У Пурвьянса приоткрылся рот, и желтая трубка упала на пол. Пурвьянс закашлялся.

— Рокстрод, войди сюда.

Двери одного из нижних боксов распахнулись, и в комнату осторожно, держа перед собой бластер, вошел заросший щетиной человек в плаще.

— Тайлер моется, — сообщил он.

— Кто такой Тайлер? — спросил Джолсон.

— Он перевозил вас на катере, — объяснил Пурвьянс. — Он второй из двух моих людей.

— Двух?

— Здесь у нас небольшой отряд, — сказал Пурвьянс. — Только Рокстрод, Тайлер и я, да еще миссис Нещ, она готовит и убирает.

— Не пытайтесь меня провести, Пурвьянс. “Группа А” состоит не из четырех человек.

— Да, в группе значительное число членов. Но живут здесь немногие. Дело в том, что основная часть доходов моего холодильного бизнеса идет на оплату услуг похитителей и убийц и на подкуп политических деятелей. У меня просто нет средств, чтобы содержать большую боеготовную армию. Это придет потом. Я знаю, что, как только я соберу лучшие военные умы этой системы, всех других систем, — стоит мне только заполучить их, — и проблемы для меня кончились. При такой военной машине, какая будет у меня, и столь высокой цели люди хлынут ко мне тысячами. Деньги польются рекой.

— И сколько времени на это потребуется?

— Не имеет значения, — ответил Пурвьянс. — Пока завоевывается вселенная, я всегда могу заморозиться, предоставив заниматься скучными мелочами моим вассалам.

— В таком случае, — произнес Джолсон, — вы не пацифист, а просто еще один чокнутый.

— У меня нет желания переубеждать вас.

— Рокстрод, — приказал Джолсон. — Бросай сюда свой бластер и иди оживлять пленников.

— Ладно, — согласился бородатый. — Хотя я и буду чувствовать себя изменником делу “Группы А”. — С этими словами он отдал оружие и вышел.

— Это займет целый час. Может, пойдем посидим в качалках? — предложил Пурвьянс.

Джолсон толкнул Пурвьянса вперед и наставил на него ствол бластера.

— Садитесь на пол. Будем ждать здесь.

Пурвьянс сел.

Песок на берегу зеленой глади океана был мелкий и белый.

Джолсон босиком подошел к самой воде.

— Проклятый Пурвьянс, — сказал он.

— Он уже арестован. И поймана почти вся “Группа А”, — стоя рядом с ним, произнесла девушка.

Глядя на солнце, Джолсон сдвинул брови.

— А я — то надеялся, что он действительно может прекратить войны, что именно это его цель, — вздохнул он.

— Жаль, что это оказалось не так, — сказала Дженнифер.

— Просто еще один чокнутый. — Джолсон опять принялся расхаживать вдоль кромки моря.

— Я так благодарна тебе, что ты спас меня. Я так благодарна, что ты согласился задержаться на несколько дней на Эсперансе. И еще, — девушка взяла его руку, — я рада, что ты — Бен Джолсон.

— Что?

— Я о том, каким ты стал. Ты ведь сейчас настоящий?

Джолсон потрогал свое лицо.

— Вроде бы да, — ответил он…

В тот день 9 сентября 19… года небо было затянуто облаками, и в толпе, что волновалась у стен стадиона, люди глядели вверх, а потом косились на своих соседей и говорили:

— Надеюсь, дождя не будет…

Прогноз, переданный по телевидению, обещал легкую облачность без осадков. Было тепло. Потоки людей выливались из подземки, двигались от остановок автобусов и автомобильных стоянок, заполняли пространство у стадиона. Подобно цепочкам муравьев люди проходили через турникеты, подымались по лестницам, расползались по трибунам, спускались по проходам.

Шарканье ног, смех и суета, влажные от возбуждения ладони… Толпа заполняла бетонную чашу. Некоторые забегали в туалеты, другие запасались кока-колой, третьи принимали из рук одетых в униформу служащих бесплатные программки.

В этот особенный день вход был бесплатный. Билетов не продавали. Просто в газетах и по телевидению дали объявление, и на него откликнулись 65 000 человек.

Конечно, газеты уже несколько недель предполагали, что это должно случиться. Во время всего процесса, даже когда еще только избирался состав присяжных, репортеры туманно намекали на неизбежный исход. Но официально объявили только вчера. Телевизионная сеть слегка опередила газетчиков. В шесть часов вечера Представитель правительства сделал пятиминутное заявление с экранов телевизоров по всей стране.