Во многих индейских мифах можно прочитать, как шаманы поодиночке или целыми группами посещают страну духов, чтобы отыскать души тех, кто больны, но еще не умерли, или чтобы спросить совета у сверхъестественных существ. Для подобного чародейства обычно сходились три знахаря-шамана, которые вместе совершали положенные магические действия. Впав в состояние транса, в котором их души якобы временно отделяются от тела, они шли по следу духа больного в мир духов. Порядок их следования по этому пути определялся относительной силой их собственных духов-хранителей; так, первым и последним шли те, у кого духи-хранители были самыми сильными, а слабый помещался в середине. Если путь больного поворачивал налево, шаманы говорили, что он умрет; а при повороте направо — что выздоровеет. По этому следу они также могли заранее узнать о приближении какой-нибудь сверхъестественной опасности, и тогда, если опасность угрожала спереди, первый шаман начинал монотонно распевать магическую песню, чтобы предотвратить возможные несчастья, если же опасность нагоняла их сзади, заклинания произносил шаман, шедший последним. Их отсутствие обычно длилось одну-две ночи, после чего они, вызволив из беды душу пациента, возвращались, чтобы поместить ее обратно в его тело.

Шаман был не только одарен способностью перемещать собственное «астральное тело» в Страну Духов, он также мог, вложив в руки людей, еще не приобретших духа-хранителя, амулеты из древесины кедра, передать им свой талант ясновидения и предоставить им тем самым возможность посетить страну духов и выяснить там все, что ему требовалось. Души вождей не следовали обычным маршрутом, а направлялись прямо на берег моря, и только самые одаренные шаманы могли пройти по их следу. Считалось, что море — это прямой путь в сверхъестественные сферы. При высокой воде больной подвергался величайшей опасности, а при отливе опасность была меньше. Чтобы отвлечь призраков от преследования души, шаманы-знахари создавали «астрального» оленя, и тогда духи, бросив охоту за душой человека, начинали преследовать душу оленя.

Среди некоторых юго-западных племен широко распространен ритуал «магического ковра». Согласно этому ритуалу, тело усопшего клали на небольшое черно-белое одеяло, полагая, что оно пронесет душу покойного через все таинства подземного мира. Индейцы верили, что человек появился из земли и что он вернется в свой настоящий дом, завершив странствие в бренном мире, а поэтому они уверены, что после смерти просто вернутся обратно под землю. В этом прослеживается важная связь с обрядами посвящения египтян и греков, поскольку малые мистерии всегда совершались в подземных криптах, что выражало, по свидетельству классических авторов, возвращение человеческой души домой. Индейцы верили не только в подземный мир, где находится страна духов, но также и в высший мир, далеко за облаками, где обитают manitos, что на их языке означает боги. В мистицизме американских индейцев можно обнаружить множество соответствий с метафизикой древних халдеев. Так, жизнь и смерть становятся просто объективным и субъективным выражением одного состояния. Выходя из внешнего тела мира, люди удаляются во внутреннее тело мира, оставаясь при этом и в жизни и в смерти привязанными к земной сфере. Следовательно, ни рождение, ни смерть сами по себе не важны и имеют значение только в том случае, если они сопровождаются высвобождением духовного сознания. Дошедшие до совершенства души уже не блуждают в стране призраков.

В египетской мифологии Аменти был ночной сферой мертвых, а рай находился высоко над Северным полюсом. Страна духов представляет собой по существу не что иное, как невидимое тело земли, где души людей, облаченные в более тонкие одеяния из эфирной и астральной субстанций, продолжают свое существование, покинув этот бренный мир. Из страны духов они периодически рождаются к жизни и снова умирают, и так происходит до тех пор, пока душа, питаемая энергией разума, не сумеет вырваться из материи и благодаря высокой цели и великому достижению унестись ввысь, в мир богов, чтобы никогда более не вернуться к иллюзии материи.

Поскольку мистериальные обряды посвящения слагались из того, что называлось «философской смертью» и «философским рождением», в них во множестве присутствовали действия, символически отображающие смерть, и во время обрядов посвящения более высоких степеней наиболее подготовленные ученики действительно проходили через переживание смерти, что оказывалось возможным благодаря мудрости и изобретательности жрецов. Многие из посвященных иерофантов и адептов были людьми, глубоко сведущими в месмеризме и гипнотизме. Они могли искусственно вызывать состояние каталепсии[20] и, благодаря хорошему знанию законов природы, заставить душу на время выйти из тела, чтобы она могла получить реальный опыт проникновения в невидимый мир. Сальверт неоднократно отмечал, что наркотические вещества использовались для создания временного ясновидения, и добавлял, что христиане подмешивали наркотики в чаши для причастия, чтобы вызвать видения и состояние экстаза. Кроме того, во множестве употребляли амулеты, талисманы и фетиши, а также произносили вслух заклинания и мантры и вызывали силы стихий; а в глухих коридорах древних храмов все эти факторы действовали сообща, дабы познакомить неофита со всеми сложными аспектами смертного и бессмертного существования. Поэтому вполне обоснованно говорилось, что тот, кто прошел обряды посвящения, заново родился на свет. Его считают вернувшимся из мертвых, тем, кто приблизился к порогу Прозерпины и увидел врата ада, уже распахнутые ему навстречу.

Каждый посвященный древнего мира холя бы раз в жизни покидал свое тело, обычно при помощи жрецов. Подобное переживание полностью меняло взгляд на жизнь, существенно расширяя перспективы и устанавливая новую концепцию ценностей. Сегодня мы твердо верим, что если мы умерли, значит, мы по-настоящему мертвы, однако в действительности, когда мы умираем, мы оказываемся живыми как никогда. Терминам часто придают не тот акцент, и, кроме того, мы воспринимаем слова слишком серьезно. Слово «смерть» звучит как нечто зловещее и конечное, хотя на самом деле оно означает простой переход и никоим образом не связано ни с верой в начало, ни со страхом конца. Если бы оказалось возможным возродить на земле древние мистерии и каждый человек смог бы по крайней мере один раз в течение жизни умереть и вновь вернуться к этой жизни, он, подобно классическим персонажам Прокла, непременно обратился бы к более упорядоченной и праведной жизни. Пройдя через подобные переживания, мы не смогли бы остаться такими же, как прежде. Именно этим единственным обстоятельством и объясняется главным образом существование не поддающейся описанию пропасти, которая отделяет философов античности от остального человечества. Философы были избранной расой, а мистерии наделили их странным величием и властной простотой. Повторяя слова оракула Амфилоха в разговоре с Аридеем, мы, в свою очередь, могли бы сказать обо всех людях, что они стали бы лучше, умерев по крайней мере однажды в жизни.

Генерал Альберт Пайк, Полновластный Великий Командор 33-й степени Древнего и Признанного Шотландского ритуала франкмасонства, относящегося к юрисдикции южных штатов США

В этой главе мы не станем рассказывать о джентльмене из Арканзаса Альберте Пайке, или о проницательном юристе Альберте Пайке, или же об американском поэте Альберте Пайке; в наши цели также не входит вдаваться в подробности его военной карьеры, вершиной которой было звание бригадного генерала, или распространяться на тему высоких достоинств его литературного стиля и многочисленных знаков отличия, пожалованных ему масонами и масонским братством во всех уголках цивилизованного мира. Рассказывать о его многочисленных достоинствах более пристало тем, кто близко знали его и находились под обаянием его личности и слов. Мы же поговорим только о его редких способностях в той мере, в какой это необходимо, чтобы наметить главную тему нашего повествования.